Читать книгу "Воспоминания о давно позабытом - Анри Волохонский"

Мать рассказывала мне, как во время Гражданской войны в их городок приехали уличные певцы. Исполнив несколько песен, они протягивали руки за платой, которая в те времена была натуральной, в виде продуктов питания, а получив ее, продолжали:

Мы бы спели вам опять Дайте сахару фунтов пять Лапотяпотя! Лапотяпотя!

Просимая цена была фантастически высокой, но припев «лапотяпотя» звучал завораживающе.

Часть песенного материала занесена детскими чернилами в тетрадки юных школьниц. Преимущественная доля этих стихов прочно забыта по причине дурного качества. Но я недавно поймал себя на бормотании чего-то вроде «Джон-Грей красавец…» как раз из этих тетрадок. Привожу то, что помню:

В стране далекой юга Там где не свишет вьюга Жил-был испанец Джон-Грей красавец…

Испанец, красавец. «Свищет вьюга» тоже как будто довольно талантливо. Был там и припев:

У Джон-Грея денег хватит Джон-Грей за все заплатит Джон-Грей на все готов!

Или:

Джон-Грей всегда таков!

А вот что пела маленькому Бобу Акселю сосланная в Мончегорск дочь графа Шувалова:

Да, я скажу вам не робея: Даме нельзя без чичисбея Бродят по улицам фашисты К дамам они пристают…

Стихи были сочинены году в 26-м для какой-то театральной постановки, по-видимому в Петербурге. На вопрос об этой песне моя мать засмеялась и вспомнила еще пару строк:

Как мы по улицам гуляли Как нас фашисты обокрали…

Дочь Шувалова напевала во время той самой Второй мировой войны. В Мончегорск ее сослали еще в тридцатые годы. А пела она, наверное, слыша по радио слово «фашисты», которое использовалось в те времена совсем в другом значении. Но вот слово «чичисбей» тогда уже совершенно вышло из употребления.

Моя институтская приятельница, которую звали Керкира или Кирена — собственно, я ее так прозвал, опираясь на строку из Аристофана:

Кряжистой бойся Киллены, —

была особа грубоватая, но не лишена обаяния. Своим низким приятным голосом она пела нижеследующие песни — о швейной машинке и про альбом:

Помню я модисткой модною была А теперь артисткой стала, господа Часто вспоминаю я про жизнь мою Про швейную машинку я вам песенку спою

Машинка швейная моя Одна ты радость у меня Системы модной мон-плезир Ты мое счастье, ты мой кумир!

Раз мою машинку взяли напрокат Старичок богатый был ей очень рад Деньги аккуратно хотя он мне платил Но моей машинке он изрядно повредил

Машинка швейная моя Одна ты радость у меня Системы модной мон-плезир Ты мое счастье, ты мой кумир!

Мужчин красивых я страсть люблю И францужа́нкам не уступлю Все говорят что я мила И все хотят чтоб я дала Ну поцелуй — хотя б один.

По непонятной причине Кирена утверждала, что слова «у меня» в припеве и «хотя» в третьем куплете нужно петь с украинским — так она выражалась — акцентом:

Одна ты радость у мене…

и

Ну поцелуй — хоша б один.

Вторая песня:

Мне мамаша в день рожденья Пополам с отцом Принесла для развлеченья Маленький альбом Альбом был мил Он всех пленил

Ах если б показала вам альбом Пришли бы в восхищенье все кругом Да право я не лгу Желанием горю Но показать альбом никак вам не могу

Сначала не давала Писать в нем никому Потом решила дать Кузену своему А он нахал Листок порвал

Ах если б показала вам альбом Пришли бы в восхищенье все кругом Да право я не лгу Желанием горю Но показать альбом никак вам не могу

Сначала я рыдала Решила не давать Потом мне грустно стало Я стала всем давать Хотите вам Я тоже дам

Ах если б показала вам альбом Пришли бы в восхищенье все кругом Да право я не лгу Желанием горю Но показать альбом никак вам не могу.

Песни эти были составлены когда-то в конце позапрошлого века. Откуда знала их Керкира, мне неизвестно.

Таким-то образом все это и развивалось: в начале прочувствованный «Альбом», затем тетрадки юных школьниц, в конце — «Бидл Балл Барадл».

Перейдем теперь к более серьезной тематике.

В изданной в 1932 году книжечке «30 песен пионеров» напечатан текст под названием «Железными резервами» на музыку Б. Шехтера:

В темпе марша

Железными резервами Мы выросли везде, Клянемся будем первыми В бою, в строю, в труде.

Мы молодая гвардия Непобедимый стан Мы молодая гвардия Рабочих и крестьян.

Слова припева выглядят знакомыми. Не стоит обойти вниманием конец третьего четверостишия:

Ведем мы за собою Всемирный молодняк.

Автор текста — поэт-футурист Сергей Третьяков (1892–1939). Его стихи к 1-му мая напечатал Маяковский в журнале ЛЕФ № 2, 1923, с. 18–19:

Май! Май! Май! Солнце, кипяти площадей майдан!..

А также

Руру Москва: Держись родной! Рур Москве: Течет кровь. Руру Москва: С тобой заодно! Рур Москве: Точу клюв.

В 1937 году автор строк «молодая гвардия рабочих и крестьян» был арестован и в 39-м погиб. Но выражение осталось во всеобщей памяти.