Читать книгу "Александр Кучин. Русский у Амундсена - Людмила Симакова"

Аттестат об окончании Онежского городского трёхклассного училища А. Кучина (Из фондов АКМ)

Вид города Тромсё. Фото нач. XX в. (Из фондов АКМ)

Школа, в которой учился А. Кучин в городе Тромсё. Фото нач. XX в. (Из фондов ОИММ)

Летом 1903 года Степан Григорьевич везёт сына в норвежский город Тромсё для обучения языку. О какой судьбе мечтал отец для Александра? Наверное, о том, что сын продолжит дело отца, будет капитаном дальнего плавания, судовладельцем, будет жить вместе с семьёй в большом доме, который он построил в Онеге. Для этого нужно знать языки, прежде всего норвежский. О чём мечтал сын? Неизвестно, во всяком случае, не о торговле рыбой. В его библиотеке зачитанная до дыр книга о путешествиях Фритьофа Нансена в Гренландию, о походе на знаменитом «Фраме» по северным морям и к Северному полюсу, а ещё книжка о закаливании.[14] Саша серьёзно готовился к своему будущему.

Вот он в этом городе, который всего лишь семь лет назад с ликованием встречал Нансена и его товарищей из их беспримерного дрейфа на «Фраме», длившегося более трёх лет.

Тромсё, или Тромсин, как его называли поморы в своих лоциях – рукописных навигационных книгах, стоит на острове посреди фьорда. Лаконичные по архитектуре дома взбегают в гору. По вечерам окна светятся как маяки – норвежцы не любят закрывать их плотными шторами. В центре города дома стоят сплошной стеной, примыкая друг к другу, ближе к окраинам разбегаются, образуя маленькие аккуратные дворики. Католический собор Пресвятой Девы Марии столь же прост и строг. Его колокольня с часами видна издалека и служит прекрасным ориентиром. Внизу у воды – причалы, склады, таможня (практичные норвежцы красят их, как дома и другие постройки, железным суриком от гнили, оттого они темно-красные) и, конечно, лес мачт торговых и рыболовецких судов: шхуны, яхты, галиоты, ёлы, поморские лодьи. Некоторые, кроме парусного вооружения, имеют и паровые машины. Стоят у причала и пароходы, в том числе и российские. Тромсё – конечный пункт на линии Архангельско-Мурманского срочного морского пароходства.

Саша полюбит этот город, назовёт год, проведённый здесь, «счастливым временем», будет с удовольствием возвращаться сюда. Жил Александр в доме Гамундсенов. С этой семьёй у него сохранились добрые отношения. Именно тётя Тина, так звал хозяйку дома Александр, будучи очень больной, будет напутствовать его перед экспедицией на Полюс: «Возможно, будет много тяжёлых минут в таком путешествии, в которое ты готов отправиться. Езжай с Богом. Он никогда не подведёт»[15]. Дом сохранился до настоящего времени.

У Александра в Тромсё было много знакомых. Особенно он подружился с семьёй Хагеманнов. Глава семьи Аксель Хагеманн – лесовод. Долгое время он работал в управлении лесами Северной Норвегии, был мэром Альты и депутатом стортинга. Деятельный, энергичный, пользующийся популярностью человек. Автор нескольких книг и множества статей. У него было пятеро детей: три сына – Бартольд, Отто и Аксель и две дочери – Элизабет и Марит. Александр особенно был дружен со старшим сыном Бартольдом, который был моложе его всего на год. Дружба с ним будет дружбой на всю жизнь, а сохранившаяся переписка многое расскажет и о самом Александре.

Эти письма стали известны совсем недавно. С их обретением связана любопытная история, о которой следует рассказать подробнее. В 2008 году в Архангельске проходила международная конференция, посвящённая холодной войне в Арктике. Во время неё норвежский исследователь Бьёрн Братбак спросил участницу конференции Татьяну Мельник, известно ли ей что-либо об Александре Кучине. Татьяна Фёдоровна, как она говорила, потеряла дар речи – она много лет занималась генеалогией рода Кучиных и собирала материалы о нём. Б. Братбак сообщил, что у его друга Фредрика Хагеманна многие годы хранятся письма русского друга к его дяде Бартольду, и спросил, интересны ли они кому-либо в России. «Безусловно!» – воскликнула Татьяна Фёдоровна. После того как норвежцы узнали, что в Онеге работает мемориальный музей Александра Кучина, вопрос, где храниться письмам, был решён окончательно. В мае 2009 года восьмидесятилетний Фредрик Хагеманн приехал в Онегу, чтобы подарить письма, фотографии, открытки Онежскому музею.

Интерес к письмам у исследователей и краеведов был велик. Но как быть? Переписка велась на норвежском языке. Может быть, ещё долгие годы эти письма пролежали бы без движения, что не редко случается с нашими музейными реликвиями, если бы не 100-летний юбилей покорения Южного полюса, если бы не международный межмузейный проект выставки «Холодные берега – близкие отношения», посвященный морской культуре русских поморов и северных норвежцев, где главными героями стали два участника той экспедиции: Хельмут Хансен и Александр Кучин. В рамках этого проекта удалось осуществить перевод писем.

Первое письмо датировано 29 мая 1904 года. Кучин написал его в Хаммерфесте на пути в Россию. Следует отметить, что все письма датированы по григорианскому календарю, который будет введён в России в 1918 году. Письмо весьма рассудительно. «Примите мои пожелания: учитесь хорошо и будьте хорошими детьми для своих родителей и на радость учителям. Я буду радоваться тому, что мои маленькие друзья станут добрыми, хорошими людьми. Я вас никогда не забуду, вы внесли так много света в мою жизнь, когда был вдали от родителей, сестёр и русских людей».[16]

Александр Кучин. Тромсё. 1904 г. (Из фондов АКМ)

Бартольд Хагеманн. Тромсё. 1908 г. (Из фондов ОИММ)

Бартольд, Отто и Аксель Хагеманны. Тромсё. 1904 г. (Из фондов ОИММ)

Тетрадь по норвежскому языку А. Кучина. Тромсё. 1904 г. (Из фондов АКМ)

Саша ехал в Териберку – одно из старейших становищ поморов на Мурмане, известное с XVI века. В начале XX века это крупное поселение, которое было и факторией – местом, где промышленники могли купить необходимые товары и продать улов, и становищем, где жили во время промыслов, и колонией с небольшим постоянным населением. Здесь были маленькая больница Красного креста и две православные церкви.