Читать книгу "Дружба, йога и любовь - Рейн Митчелл"

Она сворачивает за угол и видит школу. Все ученики стоят на тротуаре, у дверей — вереница патрульных машин. Мерцают синие мигалки, вдалеке слышится сирена пожарной машины.

Ли опрометью бросается вперед.

— Это было невероятно, — говорит женщина, пока Кэтрин разминает ей икры. — На четвертый день я вообще перестала ощущать голод. Интересно — почему? А через десять дней… десять дней вообще без еды… я… ну… по нескольку раз в день. И помногу. Просто удивительно. Так хорошо, что всякая гадость ушла из моего организма.

— Я понимаю, — подтверждает Кэтрин.

Монолог Синди начался еще до того, как она улеглась на массажный стол, и изобилует откровениями. Неудивительно. Кэтрин догадалась, что ее ждет, как только Синди, договариваясь о сеансе, намекнула, что ей чертовски хочется поделиться «фантастическими ощущениями», пережитыми в результате десятидневной голодовки. Это пятый сеанс массажа, и каждый раз Синди в подробностях повествует об очередном невероятном опыте и о том, как очередная «гадость» ушла из ее организма. Новая диета, очищение толстой кишки, турецкая баня…

Кэтрин раз за разом обнаруживает, как скучно слушать описание чужих диет и пищеварительных авантюр. Девушка не чужда всему этому — знакомство с людьми, помешанными на здоровье, помогло ей избавиться от куда более опасных пристрастий, — и вынуждена признать, что Синди выглядит неплохо, кожа у нее упругая и блестящая. Но иногда Кэтрин хочется повесить для клиентов табличку, предупреждающую о том, что массажисту вовсе не обязательно знать, сколько раз они посещали туалет. Она включает музыку чуть громче, надеясь ненавязчиво намекнуть.

— Наверное, тебе не терпится узнать, что я съела, когда закончила голодовку?

Нет, не особо.

— Обычно все первым делом об этом спрашивают.

Просто чудо, что кому-то удается вставить словечко.

— В первый день я должна была пить зеленый сок. Не знаю, из чего он состоит, но по виду напоминает сенной отвар, и меня затошнило. Я схватилась за первое, что подвернулось под руку, лишь бы избавиться от мерзкого вкуса, и это оказался шоколадный рогалик, который Генри оставил на столе в кухне.

Обязательно отпустить шпильку в адрес Генри.

— Большое ему спасибо! Он знал, что в тот день я собиралась прекратить голодовку. Вечно он пытается мне помешать. Но я все равно люблю Генри. У него такая задница… как у мраморной статуи. От его жены я не в восторге, но он по крайней мере не стал говорить ей, что в его жизни появилась другая женщина, — по-моему, очень любезный поступок. Короче говоря, я не собиралась есть рогалик, но раз уж я это сделала, то решила получить удовольствие, а потом… кстати, вы были в новой булочной в «Гиперионе»?

У людей, с которыми работает Кэтрин, есть странное противоречие. Они говорят о своих телах, как о храмах чистоты, которые нужно ублажать при помощи массажа, йоги и органической пищи. Но в то же время клиенты проводят огромное количество времени, пытаясь очистить свои организмы и избавить их от естественных телесных жидкостей и испарений, как будто объявив войну собственным жизненно необходимым функциям.

Болтуны хороши тем, что можно отключиться и размышлять о своем — например, прикидывать, как бы познакомиться с рыжеволосым пожарным, который недавно начал работать в Силвер-Лейк. Высокий красивый парень. О нем уж точно стоит подумать.

Закончив с Синди, Кэтрин кладет ей на глаза ароматизированные подушечки, приказывает расслабиться, выходит в коридор и чуть не сталкивается с Аланом. Он стоит на коленях за столом, перебирая списки учеников с прошлой недели. В последнее время он с возрастающей настойчивостью просматривает списки, сверяя их со счетами и пытаясь доказать, что Ли кого-то пускает бесплатно или предлагает скидки. Кэтрин предпочитает держать язык за зубами.

— Привет, детка, — говорит он.

Есть так много причин, по которым слово «детка» в устах Алана вызывает у Кэтрин легкую тошноту, что даже и не знаешь, с чего начать. Но она отвечает «привет» с преувеличенной кокетливостью в надежде, что он сочтет этот тон оскорбительным. Кэтрин никогда не доверяла Алану. Прекрасное тело, длинные волосы, невероятная красота точеного лица, самодовольство, с которым он играет на фисгармонии во время занятий… как будто весь мир вращается вокруг него. Как только Ли призналась, что Алан съехал, оставив ее с детьми, Кэтрин стала доверять ему еще меньше. Ли будет лучше одной — но он уж точно не имеет права вот так оставлять жену. Что касается причин его поступка, то у Кэтрин имелись свои подозрения, однако о них она тоже предпочитала молчать.

— Ты знаешь, сколько человек записались ко мне на киртан на следующую неделю? — спрашивает он.

— Трое.

Если бы Алан занимался своими делами, а не сверял чужие счета, он бы тоже знал. Кэтрин снимает в студии комнату для массажа и проводит здесь больше времени, чем кто бы то ни был, включая Ли, — ждет клиентов и старается убить время в промежутках между сеансами. Из любви к Ли она старается присматривать за происходящим, но негласно — не следует чересчур лезть в чужую жизнь. Тем не менее слишком многие пытаются схватиться за штурвал неопытными руками — главным образом помощники Ли, которые дежурят в студии в обмен на бесплатный допуск в зал. Они почти не владеют компьютером и вдобавок так торопятся на занятия, что оставляют на столах деньги, кредитки, счета. Экраны компьютеров постоянно обклеены записками, вопросами, напоминаниями о неоконченных делах. На прошлой неделе Кэтрин увидела послание, которое гласило: «Не смогла распечатать списки, поэтому пустила всех бесплатно. Надеюсь, ничего страшного. ☺ Тара».

— Трое, — повторяет Алан. — Прекрасно. Я так и предполагал, что будет маленькая группа. Гораздо проще работать.

Кэтрин молчит — это лучший способ намекнуть, что она не клюнет. Алан хороший музыкант, у него приятный голос, но девушка слышала много жалоб от учеников — он, мол, почти не позволяет им петь и превращает занятие в концерт.

Кэтрин также знает, что Алан должен был оставить машину возле школы, для Ли, но автомобиль стоит себе у студии. Классический случай пассивной агрессии, но она уж точно не собирается лезть не в свое дело.

Алан заходит в студию, и через стеклянную дверь Кэтрин видит, как он разминается — обычные упражнения, уйма рисовки и красивых поз, несколько отжиманий, чтобы продемонстрировать бицепсы, стойка на руках, которую Алан способен удерживать почти минуту. В колледже скорее всего он активно занимался легкой атлетикой. Алан и впрямь в отличной форме. Он производил бы гораздо более приятное впечатление, если бы не стремился столь откровенно поразить окружающих.

Музыкальная карьера Алана — вот причина, по которой они с Ли сюда переехали. Хотя не все сложилось так, как он рассчитывал, дело не в недостатке таланта. Большинство жителей Силвер-Лейк, включая саму Кэтрин, имели случай разочароваться в шоу-бизнесе. Кэтрин побывала на многих его «приватных» выступлениях и убедилась, что Алан — хороший музыкант, но, к сожалению, склонен навязывать себя публике или откровенно сетовать на слишком маленькую аудиторию, поэтому в конце концов слушатели начинают сожалеть о том, что вообще пришли. «Сегодня я ожидал сорок человек, — объявил он однажды со сцены, стоя перед десятью слушателями. — Наверное, у большинства нашлись дела поинтереснее».