Читать книгу "Время любить - Дэни Аткинс"

Войти внутрь меня побудила рукописная табличка в окне. Напиши они «Комиссионный» или «Подержанные вещи», я бы и шаг не замедлила. Даже ностальгическое «Винтаж» не помешало бы мне продолжить движение по главной улице. Но они зацепили меня словами «Некогда любимые». Я вышла погулять, не собираясь покупать новую одежду, но слова «Некогда любимые» навели меня на мысль о брошенных домашних питомцах, которым нужны новые и заботливые хозяева. Что-то тревожное было в том, насколько легко привлекла меня табличка в окошке благотворительного магазина, принимая во внимание, как мало денег имелось у меня на счету. Но волноваться было слишком поздно, потому что женщина, которая, низко нагнувшись, что-то делала за прилавком, уже выпрямлялась и поворачивалась ко мне.

– Чем могу служить?

Я улыбнулась и указала на табличку, прикрепленную скотчем к оконному стеклу, – нечеткие, идущие в обратном порядке, но все равно читаемые буквы.

– Некогда любимые дизайнерские платья?

Женщина указала на круглую стойку с одеждой в дальнем углу благотворительного магазина.

– Вы ищете что-то конкретное? Мы только что получили очаровательные вечерние платья.

Я покачала головой, и мои волосы, как чужие, пощекотали шею. Я все еще не привыкла, что они заканчивались здесь, а не спускались до середины спины.

– Вообще-то я ищу простое черное платье.

– Что может сравниться с маленьким черным платьем, – проговорила женщина, заговорщицки постукивая себя по краешку носа, словно мы были членами тайного общества и общались посредством какого-то шифра.

Я вяло улыбнулась и направилась к платьям. Эта часть благотворительного магазина была полностью отдана одежде, и если бы не вывеска над входом, вы подумали бы, что забрели в весьма престижный бутик. Район здесь был небедный, заполненный в основном административными зданиями, молодые матери отличались привлекательностью, а в суровое путешествие с детьми до школы и обратно никто не отправлялся без автомобиля с полным приводом. Даже отвергнутые вещи в благотворительном магазине выглядели амбициозными.

На удивление значительная часть стойки была полностью отдана черным платьям. Вешалки пощелкивали друг о друга, как мел по классной доске, пока я их просматривала. С длинным рукавом, с коротким, зимние и сшитые из роскошной легкой ткани, в которой я узнала чистый шелк. В итоге я нашла четыре платья своего размера и сняла их со стойки. Женщина за прилавком наблюдала за мной со своего поста за кассой.

– Среди них есть дизайнерские, – проговорила она. – Хотите примерить?

– Да, пожалуйста, – ответила я, заходя в маленькую кабинку, отгороженную от остального пространства яркой занавеской из простенького ситца.

Она была не больше туалета в экономклассе самолета, и поэтому стягивание джинсов и джемпера превратилось в довольно-таки непростую процедуру. Попрыгав то на одной, то на другой ноге, пока стаскивала ботинки, я сняла первое платье с плечиков и ступила в черную лужицу ткани. Молния застегнулась легко, хотя я была уверена, что платье окажется мало. Я разгладила ткань на бедрах, размышляя, всегда ли буду испытывать легкое изумление, когда что-нибудь этого размера так хорошо на мне сядет.

Я отдернула цветастую шторку и принялась изучать свое отражение в зеркале в полный рост, для удобства поставленном рядом с примерочной. Продавщица занималась с другой клиенткой, и я получила несколько минут уединения, пока поворачивалась то левым, то правым боком, одергивая и разглаживая на себе платье. В такие моменты я обычно одаривала свое отражение улыбками. Привет, это я в моем новом платье. Что скажешь? Однако сегодня это почему-то показалось неуместным.

Я по очереди примерила все платья, ожидая, что ни одно из них не сядет по фигуре так же хорошо и будет так же хорошо смотреться. Взглянула на четыре картонных ценника. Платья были смехотворно дешевы. Даже все вместе они стоили столько, сколько я вполне оправданно предполагала заплатить за одно новое в другом месте. Радуясь, что со спокойной душой могу считать такую покупку экономией средств, я надела свою одежду и приблизилась к прилавку.

– Что-нибудь подошло? – вежливо осведомилась продавщица.

– Подошли все, – ответила я, – поэтому трудно выбрать что-то одно. Я не ожидала такого богатого выбора.

Женщина подняла голову и оглядела магазин, убеждаясь, что мы одни. Так и было, хотя я не слышала, как ушла предыдущая покупательница.

– Если честно, у нас никогда не переводятся черные платья. – Она понизила голос до шепота и чуть ближе наклонилась ко мне. – Многие из них надевали всего раз. Понимаете, люди часто покупают новое платье на похороны, но почему-то не хотят носить его дальше. – Она резко выпрямилась, словно вдруг сообразила: из-за своих слов она, возможно, только что лишилась покупательницы. – Но я убеждена, что вы не суеверны, – заявила она, как будто могла судить о моем отношении к этому вопросу после нашего пятнадцатиминутного знакомства. – События, куда надевают платья, не могут на них отразиться, а выбрасывать их, надев всего раз, кажется таким расточительством.

Я полезла в сумку за кошельком, порадовавшись, что заглянула в банкомат, пусть даже эти деньги предназначались для закупки продуктов на неделю.

– Вообще-то, с этим у меня нет никаких проблем, потому что я ищу черное платье как раз в связи с таким событием.

– О, для похорон? – спросила женщина, мгновенно принимая серьезный тон. – Сочувствую, дорогая.

Я достала из кошелька две банкноты, спеша уйти, прежде чем она расхрабрится настолько, что пойдет в своих расспросах дальше.

– Какое из них вы возьмете? – спросила продавщица, доставая бывший в употреблении пакет с красовавшимся на нем логотипом высококлассного магазина. Даже пакеты здесь были престижные.

– Все, пожалуйста, – ответила я, кладя деньги на стеклянную поверхность прилавка.

– Все четыре?

– Да, пожалуйста.

За стеклами украшенных «крылышками» очков я видела в ее глазах вопросы. Я угадывала один, задать который ей мешали лишь приличия. Наверняка же у тебя не четверо похорон? Не может быть. Конечно, нет.

Интересно, какова была бы ее реакция, если бы я просто утвердительно кивнула. Пришла бы она в ужас от страшной трагедии, которая, видимо, привела к этому, или обвинила бы меня в том, что я плохо забочусь об окружающих меня людях? У меня язык не повернулся бы упрекнуть ее. Четверо похорон – это, действительно, слишком.

В идеальном мире мне никогда не потребовалась бы эта одежда. Скорбь не таилась бы в тени, как преследователь, дожидаясь момента, чтобы окрасить все в серый цвет – снова, и снова, и снова. Возможно, я была излишне пессимистична. Возможно, ничего плохого не случится с дорогими мне людьми. Возможно, в этот раз любви будет достаточно, чтобы они оставались со мной.