Читать книгу "В/ч №44708: Миссия Йемен - Борис Щербаков"

В фильме «Русский перевод» герой, прилетев в Аден, как я когда-то в Сану, на первом же встречном контакте с настоящим йеменцем оказывается шокирован тем фактом, что тот его вообще не понимает, т. е. абсолютно!!! Ровно так же, проходя таможенный контроль я позволил себе какие-то вопросы к офицеру — йеменцу, вроде, «как пройти в библиотеку», (шутка). Тот не понял ни слова из моего обращения, и перепоручил меня встречающему переводчику из Штаба Группы, и тот уже доходчиво мне объяснил, что не надо умничать, все чему нас учили в институте — это не более, чем база, общепринятая в арабском мире, так называемая «фусха», литературный язык, основа, немного лексики, но язык арабский, как его называют в одной идиоме, «что океан», так что, надо приступать к изучению заново, сколь бы обескураживающим этот поворот событий не казался. По практике, добиться приличного знания языка и, соответственно, звучания на оном, можно лет через 5–6, и то, если языком заниматься, не жалеть время на чтение, общение с телевизором, а это в арабском варианте весьма специфическое дело, общение с «носителями» языка в первую, может быть, очередь. (В фильме герой наш уже через месяц шпарил на чистом йеменском диалекте, легко притворялся иорданцем, переходя на диалект иорданский, и влегкую цитировал Коран!! Здесь речь идет о 3 совершенно разных языках, так что, скорее всего, все-таки он был просто инопланетянином.

Мой институтский преподаватель арабского Борис Моисеевич Ханин на вопрос, тяжело ли изучать арабский язык, любил, хитро улыбаясь, отвечать: «Первые 16 лет — тяжело, а потом намного легче». Мои 16 лет не успели закончиться, как я с арабским языком вынужденно расстался в 1990 г., так что я даже не успел на практике проверить справедливость этой эпатажной метафоры, но ведь был близок — 5 лет в институте, 3 года в Йемене, и 4 — в Ираке, итого 12 лет, в конце срока я легко синхронил, читал наискосок газеты, писал коммерческие письма, контракты составлял, даже стихи пытался писать на арабском, что, конечно, в любом неродном языке большая наглость. И надо сказать, что фонетику поставил себе близкую к аутентичной долгими годами тренировок. Но даже в дурном сне я не мог сойти за «настоящего» араба в беседе длящейся более 5 минут, тем более без зазрения совести цитировать Священную Книгу. А так фильм очень понравился, в основном, бережным отношением к деталям «переводческого быта», похожестью натуры, точным воспроизведением духа эпохи «выполнения интернационального долга». Могу рекомендовать его в качестве видео-трека к своему повествованию о днях срочной службы!

А то, что это будет именно служба, а не туристическая поездка в экзотическую страну, стало ясно с первых шагов. Из переводчиков мы летели этим рейсом вдвоем, я и Толик Кушниренко, недавно закончивший Военный Институт Иностранных Языков, встречал нас штабной автобус и с ним начальник штаба Группы Советских Военных Специалистов. На мое радостное приветствие: «Здравствуйте, я Борис», я тут же получил, естественно, «Подполковник Рудич». (Эх, надо было говорить «лейтенант Щербаков», блин!!!) Весьма безэмоциональный, строгий внешне служака, закаленный многолетней службой в дальних советских гарнизонах, без тени сантимента и суровый на вид, он, вероятно даже незаслуженно, был всеми нами, переводчиками прозван «Деревом» и таковым оставался до конца своего срока в Йемене, увы.

Начиналась, хоть и зарубежная — но служба, Армия, со своей иерархией, спецификой отношений, с неизбежными дисциплиной и некоторым идиотизмом единоначалия и безвариантности, так, впрочем, на то она и Армия. Плюс специфика социально-культурного котла в котором оказались люди из абсолютно разных регионов, классов, слоев общества, с абсолютно разным уровнем образования, культуры, достатка. Для всех их на ближайшие годы ГСВС становилась родным домом, нужно было налаживать быт, работать в непривычных, а нас, изнеженных столичных жителей, шокирующих условиях.

Следует для полноты картины немножко рассказать о Йемене, как государстве, как стране с многовековой историей… Откуда, дескать, есть пошла Земля Йеменская…. 16 век до нашей эры — это только известная часть йеменской долгой истории, королевства Шеба, Саба, Хадрамаут, завоевание Абиссинией и пр… С 9 века нашей эры — исламский период, возникновение арабского мироустройства на этой части Аравии. Но и с той поры утекло много времени. В 16 веке его завоевывала Турция (потом оккупация повториться — уже с середины века 19-го, турецкое влияние заметно в архитектуре построек той поры, фортов и крепостей), пытались англичане, но остановились на юге, консолидировалось государство под властью маликов т. е. королей, монархов в начале 20 века, хотя власть шейхов, местных феодалов была и осталось чрезвычайно сильной в горных, труднодоступных районах особенно.

Йемен всегда развивался несколько анклавно для арабского мира, в силу своего географического положения, в силу рельефа местности — это единственные в этой части арабского мира настоящие горы (высшая точка — больше 2500 м., это я по памяти, могу что-то путать) и для настоящих кочевников-бедуинов, таким образом, места для проживания не слишком удобные. Йеменцы даже внешне отличаются от равнинных арабов — маленькие, худенькие, сухие, жилистые, с более темным цветом кожи, и, естественно, со своим диалектом. Нам всегда казалось, что они — как дети, доверчивые, в чем — то наивные, бесхитростные, очень работоспособные, абсолютно невоинственные, склонные к благорасположению с первого контакта, что нельзя сказать ни об одном другом арабском народе. Трайбалистский уклад жизни в горах придает им некоторую замкнутость, отсутствие агрессивности компенсируется страстью к оружию и всяким военным побрякушкам, а вообще цивилизация на народ пока, и тогда и сейчас, как я понимаю из рассказов моих коллег, там работающих, мало повлияла. Патриархальность, где-то средневековье, в общем.

В 1962 г., когда Кеннеди говорил о скором полете на Луну, как мечте американского народа, а Гагарин уже облетел Землю, в Северном Йемене официально отменили рабство. Бывшие рабы к моему приезду еще, естественно, были во многом числе живы, в госпитале у нас работал один такой огромный негроид с вырванной ноздрей, санитаром. На улицах встречались еще старушки с выколотыми глазами — это было поветрие такое в 30 годы, говорят, девушек, что осмелились открыть лицо, начитавшись книг иностранных, просто ослепляли. Понятное дело, что в 70-ые годы такого варварства уже не было, по крайней мере в городах, но влияние фундаментального исламского закона, шариата, можно было видеть весьма в экзотичных формах. Я застал (по времени, но не по присутствию, к сожалению, просто опоздал!!!) одну из последних смертных казней через отрубание головы — каменная колода, на которой этот процесс имел место быть была еще ржавой от крови, и располагалась на самой центральной площади Саны, площади Тахрир, то бишь «Освобождения». (Официально «освобождением» считалась дата июльского военного переворота, 1962 г. покончившего с монархией, так называемым «мутаваккилийским ( араб. — опирающемся на Всевышнего, во как!!) королевством». Танк Т-34, на броне которого в королевский дворец въехали восставшие офицеры, и залп которого возвестил начало новой эры, стоял в Сане на почетном месте перед Президентским дворцом, не знаю, там ли он сейчас. А тогда его йеменцы ласково называли «наша Аврора». (Нам льстила, конечно, такая историческая параллель). А казнили тогда методом декапитации серийного насильника, и, надо сказать, в обществе этот факт вызывал лишь однозначное одобрение.