Читать книгу "Храм фараона - Зигфрид Обермайер"

Когда церемониймейстер дал знак отцам города, чиновникам и жрецам подняться, все робко посмотрели на фараона, который в божественном спокойствии и величии скрестил руки на груди, держа скипетр Хека и плеть, в то время как на голове его сиял в утреннем солнце красно-белый двойной венец.

Рамзес встал по правую руку от своего отца, главный советник Нибамун — по левую. После царя Нибамун был первым человеком в государстве, имел титул воспитателя царских детей, скорее символический, потому что главный советник не воспитывал ни умерших принцев и принцесс, ни наследного принца Рамзеса, который, однако, ценил и уважал старого опытного сановника.

Так как царь никогда не говорил на людях, слово взял визирь. Его сильный голос звучал над толпой:

— О жрецы Озириса, о правители города, верные слуги нашего царя! Богоподобный сегодня не столько оказывает честь вам, людям, сколько почитает божественного Озириса…

Он произнес еще много красивых звучных слов, старый мудрый Нибамун, в то время как фараон из-за боли в шрамах с трудом сохранял полагавшуюся ему божественную неподвижность. Рамзес же своими большими живыми глазами успел немного рассмотреть покорно ожидавшую толпу.

В это мгновение решил Озирис направить судьбу наследного принца по полагавшемуся ей путь. Позади тучного правителя города стоял богатый владелец поместья Сенеб, который много сделал для города и для храма. Рядом с ним стояла его жена Хатнуфер и тринадцатилетняя дочь Инет.

Наследный принц был воспитан при подобных обстоятельствах радовать всех присутствующих своим видом, однако он забыл о том, чему его учили, и его соколиный взгляд надолго задержался на слегка раскосых темных миндалевидных глазах очаровательной Инет, которая тотчас опустила голову. Она подождала удобного момента и, предположив, что принц отвернулся, снова осторожно подняла глаза. Он все еще смотрел на нее, и на этот раз она выдержала его взгляд, словно отдавая себя ему. Она и не могла иначе. Он был охотником, а она добычей.

Рамзес, уже обладавший собственным гаремом и прежде придававший физической любви не больше значения, чем еде и питью, почувствовал себя глубоко восхищенным. Эта девушка была такой красивой, такой юной и свежей, такой очаровательной, как будто в ее облике чудесно соединились Изида, Хатор и Баст.

Сама собой разумеющаяся мысль тут же присоединить ее к своему гарему даже не пришла ему в голову. Эта девушка казалась чем-то особенным, бесценным сокровищем. Разве мог он сравнить ее с женщинами из гарема, покорными глупыми животными, которые с одного кивка прыгали в его постель и о которых он забывал, едва насладившись ими.

Однако процессия двинулась дальше, и Рамзес нехотя оторвал свой очарованный взор от дочери Сенеба. Раскосые темные глаза исчезли в толпе, околдовав его навсегда.

Инет чувствовала сладкую слабость в ногах, не знала, как обозначить это неизведанное доселе чувство приятного томления и дважды пропустила мимо ушей вопрос матери.

Звуки фанфар пробудили ее от мыслей. Торжественная процессия во главе с певцами, танцорами и музыкантами, медленно направилась к храму Озириса. Молодые почти обнаженные храмовые танцовщицы начали медленный, торжественный культовый танец, который передавал для посвященных судьбу Озириса.

Озирис получил от своего отца, бога земли Геба, власть над всем земным. Он распоряжался пашнями и виноградниками и был назван совершенным. Его брат Сет, повелитель юга, бог чужих стран и пустынь, позавидовав счастью Озириса, заманил его в гроб, крепко закрыл его и бросил в Нил. Изида, супруга Озириса, с плачем пошла по стране, чтобы найти гроб. Она нашла его в дереве, которое уже давно пустило корни. Но, прежде чем она смогла что-либо предпринять, царь Библа велел срубить дерево, чтобы использовать его как колонну в своем дворце. Когда Изида открыла свое божественное происхождение, царь подарил ей колонну. Она достала гроб и открыла его. Ей удалось при помощи волшебных сил зачать ребенка от мертвого Озириса. После этого она вернулась на родину и спряталась в болотах Дельты. Однако Сет обнаружил ее, когда охотился там. Он достал мертвого брата из гроба и разрубил его на четырнадцать кусков, которые разбросал по всей стране. Изида тут же отправилась на поиски, чтобы собрать все части, и нашла их все, кроме пениса, который Сет бросил в Нил, где его съели рыбы. Изида сделала новый фаллос, сложила все части тела вместе и умастила их драгоценными маслами. Таким образом впервые был совершен ритуал бальзамирования. Богине помогали Анубис и другие боги. Озирис не мог больше вернуться на землю и стал божественным судьей мертвых в Закатной стране, в то время как Изида родила сына Гора, которого воспитала мстителем за своего супруга. Сет, старый злодей, почуял Гора в болотах, принял облик ядовитой змеи и укусил ребенка. Но при помощи бога солнца Ра ребенок был исцелен, и Сет на этот раз оказался побежденным.

Большинство людей понимали события, изображаемые в танце, однако их понимание оставалось поверхностным. Для них это была прекрасная старинная история и ничего больше.

Однако наследный принц Рамзес, человек глубоко образованный, знал сакральный смысл этой истории: фараон есть земное воплощение Гора, которого Ра защищает от врагов, потому что, если с царем произойдет беда, Сет сможет одержать победу и прекрасная страна Кеми превратится в бесплодную пустыню.

Фараона же, казалось, все это не трогало. Он сидел неподвижно на своем сверкающем золотом троне высоко над головами жрецов и чиновников, танцоров и певцов. На голове у него был бело-красный двойной венец, и владыку охраняла изрыгающая огонь змея, угрожающе поднявшая свою золотую голову. Царя обвевали два носителя опахала, служители храма несли горшки с курившимися благовониями, и ароматные клубы обволакивали Благого Бога, словно облако.

Народ Абидоса пал ниц, вытянул руки перед собой и почтительно и умоляюще бормотал:

— Благой Бог Мен-Маат-Ра-Сети, Гор, любимый Маат, великий властью, прекрасный годами, могучий бык, оживляющий сердца, празднуй тысячи тысяч праздников Зед, да будь жив, здрав и могуч!

Инет шла в процессии между матерью и отцом. Два ее маленьких брата остались дома. Она не могла забыть взгляд юного Гора, наследного принца Рамзеса. Ей казалось, что его взгляд, подобный соколиному, пронзил ее, будто невидимая стрела, и она двигалась с такой осторожностью, как если бы была беременна и боялась потерять ребенка.

Выстроенный лишь до половины храм Озириса представлял собой жалкое зрелище. Оба пилона, сложенные из кирпичей нильской глины, достигали лишь до половины обычной величины. Мусор в спешном порядке убрали в сторону. Из широко открытых ворот с ладьей бога в руках навстречу царской процессии вышли жрецы Озириса.

Процессия остановилась. Фараон пробудился от неподвижности и с тихим стоном спустился с трона. Жрецы поклонились и протянули руки к Благому Богу. Мери, старший жрец Озириса, выступил вперед и сказал:

— Добро пожаловать, о могущественный сын Солнца, господин Обеих Стран, Гор, любимец Маат.

Вместе со жрецами и некоторыми высокопоставленными горожанами фараон вошел во внутренний двор, где поднималась святая святых. Маленькая капелла Озириса была уже почти восстановлена. Туда внесли культовое изображение под покрывалом. Царь и Мери последовали за ним в темноту маленького храма. На площади перед святилищем тем временем готовились к культовому празднику, который должен был продолжаться два дня. В нем мог принять участие каждый, в то время как тайные мистерии внутри храма могли совершаться только высшими жрецами и фараоном.