Читать книгу "Синдром счастливой куклы - Тори Ру"

ответил, что любит наши песни и ему близки мои взгляды, но поставил условие. Пришлось пообещать помощь в записи и его трека. Ты пойдешь со мной на встречу, в случае чего?

— С радостью. Если нам когда-нибудь разрешат выйти из дома. — Мне реально интересно, что за псих избавил нас с Юрой от голодной смерти и согласился спасти от забвения полураспавшуюся группу, погрязшую в разборках и пьянках, но я уверена, что дело не зайдет дальше разговоров.

Малиновый диск нового солнца показывается из-за края земли и по дуге устремляется вверх.

От холода щиплет нос, пальцы ног окоченели. Пиво закончилось.

Все вокруг качается и плывет.

Я пьяна. Жизнь пуста.

— Надо думать о хорошем… — Юра, невероятно похожий на ангела, улыбается и смотрит сквозь меня — столь чудесный эффект создают три выпитых пива и легкая экзотропия, недолеченная им в детстве, но я все равно подпадаю под гипноз.

Он наклоняется ближе.

Мы долго сосемся, но это все равно что сосать замороженный подтаявший гриб — его губы холодные, скользкие и не вызывают никаких эмоций.

Я никогда ничего к нему не почувствую.

Сломана и потеряна половина деталей.

4

Иногда я представляю себя героиней книги. Хреновой книги, в которой герои не развиваются, не испытывают катарсис и не выходят к свету. Ты бы не удивился, если бы мы снова встретились спустя столько долгих лет. Потому что я осталась той же глупой, потерянной, неприспособленной к жизни хикки.

Нет, я успешно заканчиваю третий курс вуза по специальности «Социология», стараюсь не сидеть на месте и почти не вспоминаю о прошлом. Но человечество слишком долго заперто по домам — немудрено, что слетела планка.

Из каждого утюга нам говорят, что все мы умрем — мучительно и страшно.

Мне пофиг, но коллективное отчаяние тревожит даже мои сенсоры.

Пялюсь в мутное зеркало в прихожей и вздыхаю — абсолютно бесцветные глаза в отражении похожи на глаза психа.

Если бы не Юра, я бы точно сошла с ума.

В прошлом мае, перед самым походом в ЗАГС, мы договорились, что из уважения друг к другу никогда не станем трахаться, но после бурного празднования панковской свадьбы в тот же вечер нарушили уговор.

В общем, мы регулярно с ним спим. В моменты, когда больно. Когда скучно. Когда больше нечем заняться.

О Юре — таком красивом, загадочном и долбанутом — мечтает столько девчонок, что становится страшно.

Я бы тоже могла влюбиться в него, но данная опция мне больше недоступна.

Из гостиной доносятся щелчки и ругательства — Юра рубится в «Доту» и жрет пончики из доставки. Он постоянно их жрет, но при этом остается до прозрачности стройным — настолько стройным, что соседские бабушки регулярно путают его со мной.

Меня снова накрывает мучительное желание с кем-нибудь поговорить, но проделывать это с Юрой бесполезно — слова как всегда застрянут в глотке, а он, незаинтересованно похлопав меня по плечу, подмигнет и вернется к игре.

Ухожу на кухню, залезаю с ногами на старый скрипучий диван, на котором, вероятно, отдал богу душу бывший хозяин хаты и открываю в смартфоне сайт для извращенцев. Ладони потеют, в глазах темнеет от волнения.

Оwl в сети.

«Как ты, чувак?» — коротко жужжит оповещение. Прислушиваюсь к матюгам Юры и щелчкам клавиатуры и быстро отвечаю:

«Легче. Но это как отойти от края на два шага. Он все равно виден».

«Я тоже его вижу. Как бы ни старался отвлечься — он рядом. Но из этого вовсе не следует, что я когда-нибудь снова захочу за него шагнуть».

«А ты пробовал?»

«Да. А ты?»

Я на миг задумываюсь, но признаюсь:

«Дальше мыслей не зашло. Но один человек в моем окружении все же решился. Это страшно. Даже не пытайся повторить — этим ты убьешь своих близких»

Тяжко вздыхаю и перевожу взгляд на серый загнивающий апрель за окном — немудрено, что обострения психических заболеваний связаны именно с весной.

«Моим близким пофиг, — после недолгой паузы отвечает Оwl. — Они давно на все забили».

Он рассказывает о своей подростковой депрессии, которую родители считали происками бесов, но вворачивает такие эпитеты, что я в голос ржу и тут же накрываю рот рукой. Нельзя вот так запросто говорить на темы, которые считаются табу, и смеяться над ними, но происходящее кажется естественным и правильным, а боль отпускает.

«Я давно искал способы более-менее комфортно существовать и благодаря одному чуваку решил сконцентрироваться на творчестве: музыке, текстах, рисунках. Пока оно реально отвлекает и помогает — впереди даже забрезжил смысл. А на чем держишься ты?»

Его откровенность подкупает, и я признаюсь:

«Ни на чем. Я просто дала слово держаться».

«Lonely alien, так ты тян?» — я прокололась, но не успеваю подтвердить или опровергнуть его догадку — в проеме появляется Юра и сладко потягивается.

— Будешь кофе?

— Ага. Черный, как моя душа… — Прячу смартфон в карман и наблюдаю за сражением Юры и древней кофеварки. Кончики пальцев покалывает азарт.

Не понимаю, какого хрена я делаю и почему пытаюсь скрыть от него новое знакомство — у нас никогда не было друг от друга тайн и отношений на стороне.

Да о каких интрижках вообще может идти речь, если только благодаря Юре ближе к полудню я благополучно проснулась, подкрепилась лапшой из бомж-пакета, порадовалась давно позабытому цвету челки, от которого резануло сердце, и даже накатала пару страниц контрольной, пока Юра разворачивал бурную деятельность — с наушниками на башке скакал по комнате и пытался внушить Филину, что тот не простит себя, если между ними не состоится разговор.

— Он скинул мне координаты подпольной вечеринки. Это у Светки. Мы идем! И даже играем там сэт! — Юра ставит на стол две окутанные паром чашки с отколотыми краями и сияет. Он всегда сияет, получив чуть больше прав на меня, и я отвожу глаза. Утром, вернувшись с крыши, мы снова не ограничились лишь поцелуями.

— Устраивать сборища запрещено под страхом смерти… Гребаный «Эквилибриум», — бубню я и поудобнее устраиваюсь на диване. — Но мы не боимся смерти.

***

Я ненавижу общество, но сейчас с нетерпением жду начала движухи — крашу ногти Юре и себе черным лаком, вставляю контактные линзы, влезаю в джинсы и бесформенный свитер, затягиваю чокер на шее.

Мышцы зудят в предвкушении нагрузки.

Юра воодушевлен, его настрой передается и мне — кажется, неведомый чувак, откликнувшийся на вакансию, зарядил нас всех оптимизмом. Или же моя эйфория всего лишь отходняк после