Читать книгу "Услады короля - Пьер Беттанкур"

Твое пребывание у кормилицы подходит к концу. Скоро тебе исполнится пятнадцать, ты уже взрослая девушка: пора объяснить некоторые вещи, которые отец имеет право и даже обязан объяснить своим детям, дабы причастить их миру, а не бросать растерянных в житейское море.

Следующей весной ты выйдешь замуж за своего брата. Ты не видела его уже десять лет, но, могу уверить, это отличный парень, он сумеет с честью исполнить свои обязанности перед государством, ибо супружество есть священное установление и как таковое требует посвящения и не может обойтись без целого протокола.

С моей стороны было бы непорядочно бросить тебя в руки брата, не оставив на твоей коже кусочка нетронутой территории, где его воображение могло бы возвести свои феерические замки и укоренить великие любовные порывы. Юноша его возраста естественным образом не преминет почтить в твоем естестве места, славнейшие своими переменчивыми чарами: я имею в виду рот, где расступается скелет и гниют зубы, груди, каковые в этом году принято носить в столице высоко приподнятыми и широко расставленными, и, наконец, прекрасное лоно, предмет донельзя спорный, делимый между долгом и страстью, личностью и родом, смешивающий одно с другим и их заодно компрометирующий.

Человек моего возраста и опыта привык полагаться на реальные ценности, именно их я и хочу привить тебе как личности, прежде чем передать тебя брату. Если верить дошедшим до меня отзывам, вкупе с фотоснимками, коими я располагаю, твои ягодицы обрели объем и линию, превращающие их в лакомый, поистине королевский кусочек. Так что не удивляйся моему посещению в первую же по возвращении сюда ночь. Ты отдашься моим ласкам доверчиво и безраздельно, ибо я рассчитываю почтить твою плоть своим членом, великолепие коего воодушевляет моих воинов и заставляет подрагивать коронованные головы на сто лье вокруг моих земель, на восток и на запад,  далеко за широкими морями во всех столицах, где мое имя разносится как удар кулаком по столу.

Твой обожаемый отец

МЫСЛИ КОРОЛЯ

§ Смерть родителей, или рана, которая заживает.

§ Работа — развлечение для бедных.

§ —Титьки вверх!

— Вознесем их ко Господу.

— Сие достойно и праведно есть.

§ Сто́ит мне посвятить тот или иной час, не отданный любви и сладострастию, Миру, вечному покою жизни в своем сознании, как мне кажется, что я стал богом.

§ Мыслящий — и мыслящий, следовательно, о чем-то ином.

§ Забавно думать, что тьма порождает свет, что тьме не стерпеть во тьме. Глубоководным рыбам, чтобы очаровывать своих жертв, даны светящиеся глаза, человеку — разум. С этой точки зрения, свет — не только тревога тени, но и как бы ее самое дерзкое выражение, каковое наконец-таки позволяет ей существовать по контрасту, бесконечно самоуничтожаясь.

§ Я смотрю на всю вашу семейку, на всю эту плоть вокруг вас как на лужу, в которой вы держитесь на плаву.

§ В мире полно задний, на стульях; стулья же вышагивают на четвереньках к выходу.

§ Конец света умирает со смеху во всех ваших смертях. «Марсельеза» обходится без «Тебе Бога хвалим». Онанизм же — добродетель государей.

ПО УТРАМ король обожает принимать ванну из кофе с молоком, в которую погружается из которой при случае прихлебывает, в которую макает свои тосты. Открывая то один, то другой кран, подбавляет по своему усмотрению то молока, то кофе и сам доводит свою смесь до ума.

Придворные дамы толпятся вокруг в галантном дезабилье и должны по очереди обмакнуть в королевскую ванну свой тост. Нередко он хватает одну из них за запястье или задницу, притягивает к себе и с головы до ног умащает еще мягким шматком, каковой церемонно протягивает со слегка, впрочем, высокомерным видом дворецкий. Затем, заимев красотку к себе в ванну, он забавы ради исчезаете нею под сально подмигивающей жировыми глазками пленкой.

ИЗ ЕВРОПЫ король вывез всего одну манию, всего один порок, зато возвел его в ранг государственного установления, проложил ради него линию железной дороги, единственную во всем королевстве, между своей столицей и столицей соседнего государства, что позволило ему предаваться оному пороку без всякого удержу: речь о восхитительном попечении, которое он оказывает юным особам, направляющимся в туалет.

С карманами, топорщащимися от гигиенической бумаги, ему удается обмануть бдительность их матерей и, наперекор ветрам и приливам, опрокидывая по пути пассажиров, проследовать за ними по коридору до самой двери, которую он блокирует, проворно просунув внутрь ногу, и тут же закрывает за собой.

Охотнее всего государь пользуется ночным субботним поездом, каковой по этой причине всегда битком набит студентками, простушками и актрисами, которые подчас сдерживаются часами, если не приняли слабительное, чтобы дольше быть объектом нежного королевского участия.

Они быстрехонько сговорились и почти бесперебойно поступают одна за другой в тесное помещение, где король в конце концов остается постоянно, словно в исповедальне, испытывая всякий раз ту смесь боязливости и любопытства, которую внушает приближение запретного плода. Чем девушка привлекательней, изящней и стыдливей, тем круче у него встает.

Будучи предупрежден, машинист выбивается из графика, в вагоне-ресторане, чтобы посодействовать искомой цели, подают лишь блюда с душком. Наконец поезд пересекает границу, появляется полиция нравов, непременно кого-то застукивает и нагоняет дополнительного страху на оперируемую, доставляя дополнительное удовольствие оперирующему.

Удовольствие, интимно связанное со скоростью уносящего всех поезда, с превратностями путешествий, с внезапным вторжением какой-то невинной души, с пособничеством привычных, столь благородно уступающих ей место, с вскриком, который она испускает, внезапно оказавшись лицом к лицу со своим королем, с ее изумлением, а подчас и разочарованием, когда она понимает, чего от нее хотят, — а затем с приподыманием платья над нежной интимностью дамского белья, с метаморфозой милого личика, со вкрадчивым шелестом бумаги по коже — с оправданными тем самым жизнями тружеников, — со смоченным в одеколоне ватным тампоном, которым с артистической сноровкой в конце небрежно по всему проходишься.

Удовольствие, еще более усугубленное тем полным достоинства видом, который надлежит принять, чтобы вновь появиться среди других пассажиров и предложить своей партнерше сигарету с видом высококультурного человека, каковой мы с таким трудом отвоевали у животных.

ПОСЛЕ уймы международных конгрессов и генетических смешений биологам короны удалось вывести человекоцыплят, цыплят с человеческой головой — пустой, говорят, — коим во всяком случае по плечу резвиться в небесной лазури.

Охота на них категорически запрещена, но, коль они беспрестанно ищут себе прокорм или цыпочку, достаточно привязать одну из оных за лапу посреди птичьего