Читать книгу "Охотник - Эндрю Мэйн"

– Да. В основном меня занимают «экс-фибии».

Я ухмыльнулся, сотню раз повторял студентам эту шутку про «бывших», всегда вызывая у них нужную реакцию – недоумение и интерес. Но эти двое смотрят на меня непонимающе.

– Это еще кто? – спрашивает Гленн.

– «Экс-фибии», или, если быть точным, головастики, – спешу я с разъяснением. – Особенно любопытны головастики древесной лягушки. Если в пруду их разводится слишком много, с некоторыми начинают происходить перемены: увеличиваются челюсти и хвост, и из травоядных существ они превращаются в плотоядных каннибалов – маленьких пираний, пожирающих других головастиков. При последующем снижении численности их челюсти и хвосты опять уменьшаются, и они снова становятся прежними счастливыми головастиками, ждущими превращения в лягушек.

Гленну требуется время, чтобы осознать услышанное.

– Интересно. Я понял, экс-лягушки. Их вы и ищете?

– Не совсем. Я изучаю создающую их среду. Не думаю, что это поведение свойственно только головастикам. Оно возможно и на уровне микроорганизмов, и в масштабе человека.

Гленн приподнимает бровь.

– Человека?

– Да. Пример этого, когда в утробе матери один плод забирает питательные вещества у другого, что ведет к разному весу при рождении. Или в случае с «исчезнувшим близнецом»: чуть ли не каждая десятая беременность – это близнецы, но один плод часто поглощает другой. Кто в этом повинен – мать? Или злой близнец? Который, получается, всегда побеждает.

В замкнутой среде, вроде пруда, один организм начинает спонтанно контролировать популяцию, после чего возвращается к нормальному размеру. При достижении популяцией определенного размера появляются сверхищники – доминантные звери на вершине пищевой цепочки: хоть крысы-каннибалы, хоть пауки или даже компьютерные программы.

– Овца, оборачивающаяся волком? – спрашивает Гленн.

Я недолго размышляю.

– Возможно. Хотя у одомашненных животных такое поведение заметить сложнее. Уж слишком они одинаковые в результате целенаправленного отбора. Но у одичавших домашних животных, например у свиней, наблюдается рост разнообразия. То же бывает и в стаях бродячих собак.

– Да, все это крайне любопытно, доктор Крей. – Он оборачивается к лаборантке. – Кэролайн, вы получили все, что нужно?

– Секунду. – Она проводит по моему большому пальцу ватной палочкой и прячет ее в пластиковый пакетик с надписью «правый большой». – Готово.

Она складывает все собранные образцы в пакет, заклеивает его, показывает в объектив камеры и уходит.

Я смотрю на камеру, следящую за мной, какой «Наблюдатель» сидит сейчас с той стороны?

Гленн встает.

– Доктор Крей, если у вас есть немного времени, то мне хотелось бы услышать ваше профессиональное мнение про одному вопросу. Сейчас мы постараемся раздобыть для вас обувь.

Я, конечно, рад, что с рук у меня сняли наручники и пластиковые пакеты, но озабочен тем, как детектив Гленн навострил уши, услышав от меня одно словечко.

ХИЩНИКИ.

Глава 4. Свидетельства против себя

Детектив Гленн по-прежнему любезен и ведет меня по коридору, как гостя.

– Я ценю вашу готовность к сотрудничеству, доктор Крей.

Мы проходим через офисы, и я чувствую на себе взгляды сидящих за столами: они рассматривают меня с острым любопытством.

Понятно, я подозреваемый, или «персона, представляющая интерес», как говорят в новостях. Но никто не объясняет, что происходит.

Наверно, стоило бы волноваться, но, как ни странно, от такой неясности мне почему-то легче. Это совсем не похоже на ожидание результатов скрининга на агрессивную форму рака. Не знать ставки – в этом есть что-то нереальное, словно сон.

Гленн отпирает дверь в комнату, заставленную шкафами с папками. Посередине большой стол.

– Присаживайтесь, доктор Крей.

– Зовите меня Тео, – говорю я, садясь. Обычно я прошу об этом раньше, но тут я был немного занят другим. – «Докторами» пусть остаются врачи.

Я сдерживаю свою привычную обличительную речь в адрес чертовых любителей прибавить «доктор» к своей фамилии, с которыми мне доводится сталкиваться: они завалили бы экзамен по биологии за пятый класс, настаивая при этом, чтобы к ним обращались с тем же почтением, что и к главе отделения онкологии в исследовательской больнице.

– Просто Тео? – Детектив Гленн у меня за спиной роется на полках, перебирая папки. – Разве вы не гений или типа того?

– Вы про премию? «Грант гениев» – это «МакАртур», а я выиграл Brilliance[6]. Это разные вещи. Ужасное название, я старюсь не упоминать его лишний раз.

Гленн кладет папки на стол и садится напротив меня.

– Да бросьте. Очевидно же, что вы все-таки гений. Признайтесь, вы по-настоящему умный парень.

Он пытается играть на моем самолюбии. Но к чему все это?

– Не достаточно умный, чтобы понять, почему я здесь.

Он машет рукой.

– Процедурная чепуха. Скоро закончим.

Что может означать, что на меня снова наденут наручники.

– Вот вы биолог, простите, биоинформатик… Как, кстати, вы сами себя называете?

– На разных конференциях по-разному. Чаще всего – «специалист в области вычислительной биологии».

– Хорошо. Хочу показать вам кое-какие фотографии – они из нескольких дел. Мне интересно, что вы почувствуете.

– Почувствую? Я же не экстрасенс.

– Простите, я неверно выразился. Просто любопытно взглянуть на вещи вашими глазами. Сделайте одолжение.

Меня подмывает напомнить ему, что я уже пару часов только и делаю, что одолжения. Но я молчу. Конфронтация – не мой путь.

Он протягивает мне папку с мятыми краями и выцветшей наклейкой. Открыв ее, я упираюсь взглядом в фотографию размозженной человеческой головы. Один глаз бедняги смотрит в камеру, часть лица отсутствует. Брызги крови на кафеле вокруг. Я захлопываю папку и отодвигаю от себя.

– Предупреждать же надо…

– В смысле?.. – Гленн берет папку и заглядывает в нее. – Господи! Не то, прошу прощения. Я хотел показать вам вот это. – Он отправляет мне через стол другую папку. – Что вы об этом думаете?

Фотография коровы с кровавыми царапинами на шее и со вспоротым брюхом.

– Вам нужно мое профессиональное мнение?

– Да.

– Это мертвая корова.

– Да. Но в чем причина смерти?

– Это проверка?

– Нет. Это здешняя загадка, которая уже превратилась в байку. Владелец ранчо считает, что виновата чупакабра, есть и сторонники версии об инопланетянах. Брюхо, похоже, разодрали койоты. А вот отметины на шее – загадка.