Читать книгу "Малой кровью на своей территории. 1941 - Своих не бросаем - Иван Байбаков"

– Отнимать… – хмыкнул Трофимов, прерывая это не очень нравящееся ему перечисление достоинств немецкого снаряжения, и перелистнул страницу своего блокнота. – Ну и словечки у тебя, лейтенант. Ладно, будем считать, вопрос с твоим подозрительным увлечением немецким вооружением и всем остальным мы прояснили. И мотивы твои я признаю обоснованными. А вот скажи-ка мне… – Но что еще бригадный комиссар хотел услышать от Сергея, он высказать не успел – колонна начала притормаживать, а один из радистов у кабины завозился, что-то переспросил в свой микрофон, потом оглянулся и приглашающее замахал Сергею рукой. Тот вскочил и в пару быстрых шагов оказался возле радиста. Выслушал быстрые и немного сбивчивые от этой быстроты пояснения радиста, отдал тому несколько команд для передачи по радийным бронеавтомобилям колонны, а сам с широкой улыбкой вернулся обратно к Трофимову.

– Ну вот, товарищ бригадный комиссар, говоря рыбацким языком, и первая поклевка. Как я и надеялся, нашлась кавалерия…

Командир сабельного эскадрона 152-го кавалерийского полка капитан Сотников вот уже несколько суток был сильно не в настроении. Настолько сильно не в настроении, что его бойцы, хорошо зная и так нелегкий характер своего командира, старались как можно меньше попадаться ему на глаза, во избежание опасности спровоцировать выплеск эмоций.

Да и откуда у Сотникова было взяться хорошему настроению, если эта нелепая и ошеломительная война началась и идет совсем не так, как им вдалбливали при обучении и на маневрах. Ведь к чему тогда готовились, какие лозунги были?! «Война малой кровью, на чужой территории»… «Мгновенный и сокрушительный контратакующий ответ на агрессию любого врага, с переходом на его территорию и быстрым разгромом»…

А что теперь?! Теперь, вместо лихих контратак, сокрушительных конно-механизированных прорывов и смертоносных кавалерийских рейдов по тылам растерянного, дезорганизованного противника, к которым он готовился сам и готовил своих бойцов, его эскадрон вот уже третий день отступает по глухим лесным просекам, прячась от немцев и старательно маскируясь от обнаружения. И это не от трусости, тому есть причины – они обеспечивают сопровождение и охрану в пути сводного обоза с имуществом и ранеными разгромленного кавалерийского полка, выполняя последний перед его гибелью приказ командира полка – вывести обоз с ранеными и оставшимся имуществом полка под Белосток, к своим. Вот и пробирается его эскадрон по глухим лесным дорогам ночами, а днем прячется, вместе с обозом и примкнувшими по пути бойцами из других разбитых частей, от авиации и моторизованной разведки немцев.

Хотя, эскадрон – это громко сказано. Не так уж много и осталось от его эскадрона после поспешного, крайне плохо организованного и безрезультатного рейда частей 6-й кавдивизии под Гродно для организации попытки контрудара в составе конно-механизированной группы заместителя командующего Западным фронтом Болдина. Рейда, именно и в худшем смысле слова кавалерийского, то есть шального, нахрапистого, спешащего к своей цели прямо под бомбами и почти без средств ПВО, имея только немного пулеметных зенитных установок. Рейда налегке – без приданного кавалерийской дивизии тяжелого вооружения, которое оставили в местах дислокации, потому что его было нечем тащить. И без бронетехники механизированного полка, которая частично была уничтожена при движении в ходе постоянных авианалетов, а частично отстала в пути, после выработки горючего в баках и в условиях отсутствия топливозаправщиков с их запасами. Также где-то в пути отстали дивизионная походная ремонтная мастерская и ремонтно-восстановительный батальон. Даже полковые средства усиления в виде противотанковой батареи 45-миллиметровых пушек и батареи 76-миллиметровых полковых пушек дошли не все.

Как следствие – в бои с полнокровными и отлично оснащенными механизированными соединениями вермахта части 6-й кавдивизии в составе эффектно названной «конно-механизированной группы» вступили, уже имея потери до трети личного состава и до половины артиллерии. А уж после жестоких и кровопролитных боев в районе Гродно…

Вот там да, там действительно имели место лихие кавалерийские атаки. Атаки на заранее подготовленную, насыщенную артиллерией и пулеметами оборону немецких войск, словно ждавших этого контрудара. Атаки, проводившиеся под прикрытием весьма небольшого количества танков из состава 6-го мехкорпуса, почти без артиллерийской поддержки, совсем без поддержки своей авиации и под постоянными налетами немецкой, которая, в условиях практически полного отсутствия в небе советских истребителей, спокойно, как на учениях, тренировалась в бомбометании и штурмовке по беззащитным наземным целям. От кавалерийского полка осталась хорошо, если треть личного состава и пара полковых пушек, да несколько тачанок со станковыми пулеметами. Эскадрону капитана Сотникова «повезло» чуть больше – от него осталась примерно половина бойцов. Вот только в эту половину оставшихся не вошел политрук эскадрона – настоящий коммунист и очень душевный человек, близкий друг Сотникова, который, выполняя очередной идиотский приказ «высшего командования» об еще одной бессмысленной атаке с шашками на пулеметы, лично пошел в атаку впереди эскадрона и погиб в том бою. Только политрук, очень хорошо зная нелегкий характер своего друга, мог мягко, ненавязчиво сдерживать и сглаживать излишнюю эмоциональность Сотникова.

И вот теперь его не стало. А Сотников, переполненный яростью, ненавистью и злобой к врагу, с остатками своего эскадрона собирался остаться под Гродно, для перехода к ведению боевых действий и диверсий в немецком тылу и втайне очень желая отомстить за смерть друга. И полез с этой просьбой остаться к командиру полка после получения приказа на отход. После повторения командиром полка приказа на отход попытался настаивать, вспылил, в результате вместо передовой был отправлен сопровождать и охранять обоз. Последнее обстоятельство понизило уровень настроения комэска до озверения с тенденцией к переходу в бешенство, и это настроение Сотников вот уже несколько суток подряд пытался всеми силами сдерживать в себе, чтобы не сорваться по какому-нибудь пустяку на подчиненных.

Тут еще неожиданный ночной ливень, короткий, но весьма сильный, который застал их походную колонну на марше во второй половине ночи, вымочил все, что можно было вымочить, резко ухудшил видимость да еще и основательно размыл проселочную грунтовую дорогу, сильно снизив общую скорость движения обоза. В результате запланированное на ночной переход расстояние колонна пройти не успела и поэтому перед рассветом остановилась на дневную стоянку не там, где планировали, а там, где удалось найти место хотя бы для того, чтобы просто убраться с дороги. Здесь уже не до особых изысков было. Уставшие бойцы в мокром обмундировании вяло копошились по хозяйству, обихаживая сначала раненых, потом лошадей, а уж потом себя. А капитан Сотников чувствовал, что сдерживает бурлящие в нем негативные эмоции из последних сил.

Поэтому, когда через пару часов на место стоянки в сопровождении одного из дозорных вышли незнакомые военные в маскировочных халатах без знаков различия и с разномастным вооружением, с самоуверенным и даже слегка самодовольным выражением на лицах, которые ему – капитану и командиру эскадрона! – отказались отвечать на вопросы до подхода своего командира, всего лишь какого-то лейтенанта, комэска наконец прорвало…