Читать книгу "Малой кровью на своей территории. 1941 - Своих не бросаем - Иван Байбаков"

Куда только смотрели товарищи советские конструкторы? А товарищи советские военные теоретики и командармы в руководстве РККА? А товарищи военные наркомы и лично первый маршал, наконец… Так что захваченные бронетранспортеры действительно могут очень пригодиться в дальнейшем и значительно усилят их отряд.

Еще, конечно, думал и очень переживал за возможные серьезные потери – ну, не верил Трофимов, что атака немецкой бронетехники «врукопашную», силами пехоты, может пройти легко – это перед войной всем казалось, что «как только» они – мы их «так сразу», а первые дни войны принесли горькое отрезвление. Хотя… организованный по плану лейтенанта Иванова захват восьми единиц ощетинившейся во все стороны пулеметами бронетехники, а также уничтожение полусотни опытных, хорошо обученных и экипированных немецких солдат из передовых подразделений повышенной боеготовности вермахта, пусть сейчас и захваченных врасплох, отсюда, с этого холма, смотрится совсем не как сумасбродная и самоубийственная атака советских солдат на броню и пулеметы, а как библейское избиение младенцев – настолько легко и просто выглядело со стороны уничтожение противника.

И, наконец, думал о том, что кажущееся подавляющим, за счет техники, экипировки, выучки и тактики, превосходство немецких войск, о котором можно было сделать вывод по результатам первых дней войны, на практике, при умелом командовании обычными советскими солдатами, совсем не выглядит таким уж подавляющим. А если судить по сегодняшнему, скоротечному и уже подходящему к своему завершению бою, так этого превосходства и вовсе не наблюдается. Ну ладно, пусть солдаты не совсем обычные – много добровольцев, то есть наиболее храбрых и решительных солдат, за которыми тянутся остальные. И обученность их чуть получше среднего уровня – за те несколько дней, что он знает лейтенанта Иванова, тот со своей группой практически круглосуточно возился. Но все же, пожалуй, умелое командование и организация боя, – а это прямое следствие качества обучения и подготовки командного состава, – перевешивает все остальные условия достижения победы.

Тогда что же получается – все поражения и неудачи первых дней войны, беспорядочное отступление советских войск и вся та неразбериха, что творится сейчас на Белостокском выступе – все это происходит в первую очередь в результате низкого уровня командиров и командования в целом? Опасные мысли, очень опасные, за такие мысли легко можно и по пути «врагов народа», аккурат до расстрельной стенки, прогуляться. Но с лейтенантом Ивановым это, пожалуй, все же нужно будет позднее обсудить. Осмотрительно, без лишних глаз и ушей, но обсудить…

«Нет, ну что вытворяют, наглые бесенята! Да, пожалуй, можно без преувеличения констатировать, что боевой контингент в отряде подобрался лейтенанту Иванову под стать – такие же рисковые и азартные сорвиголовы, как и он сам», – сделал для себя вывод Трофимов, наблюдая, как бойцы, распределенные на атакующие группы, прикрывая друг друга, врываются в поселок с разных сторон и буквально набрасываются на ошеломленных и дезориентированных солдат противника, уничтожая большую часть из них на месте, а тех, что не получилось уничтожить сразу, выдавливают огнем и маневром к площади поселка, под беспощадный пулеметный огонь некогда собственной бронетехники.

«А кавалеристы что выделывают?! Совсем распоясались, с-с-собачьи дети!»

Лихие казачки капитана Сотникова, остервеневшие от чувства беспомощности и унижения первых позорных дней войны, а может, попутно еще и красуясь перед своим новым командиром, развернулись от души и вытворяли в атаке черт знает что. Ворвавшись в поселок по главной улице с двух сторон сразу, и мгновенно растекшись между домами, управляя конями только при помощи ног, они умудрялись стрелять прямо на скаку, и при этом весьма часто попадали! А потом, под конец боя, совсем уже войдя в раж, казаки убрали карабины за спину, выметнули из ножен свои любимые шашки и, с гиканьем и свистом, принялись носиться по всему поселку, тренируясь в вольтижировке и сабельной рубке. А когда ответное сопротивление закончилось, еще несколько минут гоняли по улицам и переулкам несколько последних оставшихся в живых немцев, совсем растерянных, ошалевших от всего происходящего, уже не помышлявших о сопротивлении и всеми силами пытающихся продемонстрировать свою готовность сдаться в плен.

Кстати, все оставленные в живых немцы были в черной униформе танковых войск, имеющей специальный покрой и предназначенной для работы на технике. Это тоже было оговорено заранее – лейтенанту Иванову нужны были не столько пленные немецкие солдаты для допроса или суда, сколько пленные водители-инструкторы для освоения чужой бронетехники. А для допроса, да и для последующего суда тоже, как высказался Иванов перед штурмом, хватит и немецкого лейтенанта с дежурным радистом. Или, в случае изменения обстоятельств и готовности радиста к сотрудничеству, – только немецкого лейтенанта.

Ну вот, наконец, и зеленая ракета, как сигнал остальной части отряда, что штурм успешно завершен. Трофимов по привычке посмотрел на часы – весь бой, включая его тихую фазу, длился чуть более пятнадцати минут! И поспешил, наконец, в поселок, на ходу упорядочивая в голове перечень вопросов, которые возникли у него по ходу наблюдения за этим «веселым сельским карнавалом», по терминологии лейтенанта Иванова. При этом он старательно пытался загнать в дальний угол не самый прямо сейчас актуальный, но интереснейший, аж до зуда, вопрос – что же теперь, в свете последнего изменения обстановки, собирается предложить в качестве новой последовательности дальнейших действий отряда этот неугомонный лейтенант Иванов?..