Читать книгу "Индия. Записки белого человека - Михаил Володин"

Назавтра в 11 утра Такеичи поднялся ко мне. Я снимал комнату за сто рупий на крыше трехэтажного дома, выходящего на одну из двух главных улиц Дхарамсалы, и занимался тем, что старательно записывал впечатления от десяти дней, проведенных в здешнем центре медитаций Випассаны. Плоская бетонная крыша, огороженная с трех сторон метровой металлической решеткой, размером больше напоминала паркинг, чем веранду. Здесь можно было заниматься йогой, загорать, сушить белье, играть на флейте, медитировать, читать, проводить время в наблюдениях за строительством дома напротив днем и за звездами ночью и заниматься еще множеством важных дел, которые заполняют время среднестатистического белого человека в Индии. Для массажа крыша тоже подходила как нельзя лучше.

Надо сказать, что в большинстве туристических центров массаж — не менее обязательная часть программы, чем йога. Его не только получают, но и изучают, чтобы потом делать таким же, как ты сам, никуда не торопящимся путешественникам. На каждом электрическом столбе в Дхарамсале наклеены десятки объявлений, приглашающих заняться тайским, аюрведическим, тибетским, шведским, классическим, спортивным или еще каким-нибудь видом массажа. Стоит это удовольствие, как всё в Индии, недорого. И я встречал немногих, кто бы от него отказывался. Сам я с разной степенью интенсивности учился нескольким техникам, а аюрведический массаж даже практиковал в дороге, добывая им если не деньги, то новых знакомых.

Такеичи делал массаж шиацу и владел им мастерски. При первом же осмотре он определил, что правое плечо у меня чуть не на дюйм выше левого, и долго потом удивлялся, как это я не чувствую головных болей.

— У тебя хорошо посажена голова, — отпустил он в результате осмотра сомнительный комплимент. — Других мучают мигрени от еле заметного смещения, а ты весь искореженный и не жалуешься.

Вообще-то я жаловался, но не на голову. Лет десять назад у меня начала неметь правая рука — вначале пальцы, потом кисть… Дальше онемение распространилось до плеча и перешло в какую-то новую стадию. Вместо привычного покалывания и ослабленной чувствительности пораженная конечность холодела и отказывалась слушаться. Пара возникших в Бостоне (в то время я жил именно там) питерских экстрасенсов уверенно определили, что какой-то могущественный враг загнал мне в плечо астральное копье. Попытались вытащить, поцокали языками — мол, сильно сидит, зараза, ничем его не возьмешь! Дальше поставили в доме ловушки на домовых, сделали очищающие пассы и, сообщив, что у меня тяжелая наследственность в двенадцатом колене по материнской линии, навсегда исчезли. Я им вслед даже фигу не смог показать — такой неживой была моя рука!

В тот раз мне помог Саша из Бостона — мастер собственного синтетического учения, основанного на цигун. Спросите в Ньютоне, Кембридже, Вест-Роксбери или любом другом районе «Пупа земли»[31] про Полянку, и вам покажут место, где Саша дает уроки. Он учит дышать вместе с деревьями, выращивать камни, ускорять и замедлять пульс, защищаться ладонью от дамасского клинка… Он ведет занятия в абсолютной тишине — сам в центре, а вокруг ученики. Делает знак рукой, и все подчиняются его воле. А потом вдруг исчезнет на секунду и возникнет в другом месте, где-нибудь метрах в пятидесяти. Вне круга, естественно… Так вот, Саша клал меня на пол и методами презренной лечебной физкультуры заставлял вытягивать позвоночник. Я выполнял его упражнения в течение нескольких лет, и мало-помалу рука пришла в норму. На прощанье Саша дал мне талисман — изумрудную лягушку с рубиновыми глазами — и сказал: «Не забывай про упражнения! Забросишь — у лягушки глаза позеленеют. Тогда, считай, тебе каюк!» С этими словами он растворился в воздухе, а у меня на ладони остался его маленький памятный подарок.

Вся эта мистика здесь к тому, что после визита экстрасенсов — а ведь правда были и языками цокали! — я сам чуть не позеленел. Ведь, грешным делом, уже попрощался с рукой и частично с жизнью. По этому поводу даже начал роман под беспроигрышным с коммерческой точки зрения названием «Астральное копье». И вот уже десять лет пишу. Наверное, потому, что перестал бояться.

Сашины упражнения я регулярно делал до поездки в Индию, а в Индии перестал. Все-таки йога, аюрведа — ну при чем здесь, скажите на милость, лечебная физкультура? В результате глаза у лягушки позеленели…

Эту историю я рассказал Такеичи. Он улыбнулся и молча устроился рядом с матом, на котором я покорно распластал свое тело.

Я не ошибся, задержавшись на несколько дней в Дхарамсале. Такеичи был и в самом деле классным массажистом. Уже после первого сеанса у меня изменилась осанка и исчезли неприятные покалывания в руке. Оставшиеся три встречи японец закреплял достигнутое. Он так же легко «танцевал» со мной, весящим больше пяти пудов, как делал это с изящной немкой. Такеичи «вел», а я подчинялся его воле. Темп «танца» задавало дыхание — мы дышали вместе, с одинаковой частотой и глубиной, словно на время массажа становились частями единого организма. И все-таки, если бы дело было только в красоте шиацу, я вряд ли взялся бы за этот рассказ.

В прежние времена был такой жанр — очерк. Сейчас из-за возросшего темпа нашей никчемной жизни он почти исчез. А жаль… Получал, скажем, журналист задание — написать о передовике-экскаваторщике. Понятное дело, передовик чаще других махал ковшом и, наверное, лучше зачищал стенки котлована, а может, с помощью только ему известных приемов экономил тонны топлива. Но читателю это все было пофиг! Ему, читателю, если что и было интересно в герое-экскаваторщике, так вовсе не профессиональное, а человеческое. Например, то, что сын у экскаваторщика на три года сел в тюрьму за превышение пределов самообороны. «Вот несчастье-то!» — радостно восклицал журналист и выпытывал за бутылкой у бедняги-экскаваторщика историю его сына. Как тот шел со своей девушкой по парку, как напали на него трое бандитов с ножом, как не струсил пацан, выхватил у бандюгана финку и в горячке драки засадил ее одному из нападавших в живот, а тот возьми и на месте откинь копыта. В этом месте экскаваторщик горько вздыхал, выпивал рюмку и, уронив голову на грудь, выстанывал сокровенное: «Научил на свою голову пацана ничего не бояться и никому не уступать!» Вот на этой фразе журналист и строил будущий очерк.

У Такеичи тоже была история.

После четвертого сеанса я пригласил Такеичи в крошечную — на три столика — забегаловку под названием «Свободный Тибет». Сам я там ужинал чуть не ежевечерне: никогда прежде мне не доводилось есть такого вкусного тофу. В меню было с десяток рецептов — каждый по-своему хорош, но больше прочих мне нравился тофу, приготовленный в густом коричневом соусе вместе с острым зеленым перцем и черными китайскими грибами. Им я и вознамерился угостить массажиста.

— Ты шутишь! — улыбнулся Такеичи, когда я поделился с ним своей идеей. — Приглашать японца на тофу в Индии, это все равно что угощать англичанина индийским виски!

Но я настаивал, и он согласился. Правда, со странным условием: после ужина я должен был проводить его домой.

Мы сидели в «Свободном Тибете» и ждали, когда принесут наш заказ, а я все силился понять, чем вызвана необычная просьба. И какие только мысли не лезли мне в голову! Наконец, словно догадавшись о предмете моей задумчивости, японец тихонько дернул меня за рукав и сказал: