Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » "Я" значит "ястреб" - Хелен Макдональд

Читать книгу ""Я" значит "ястреб" - Хелен Макдональд"

257
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 ... 73
Перейти на страницу:

Со мной Стюарт ведет себя твердо. Говорит, что птица должна быть больше нацеленной на охоту. Мысль, которую мне трудно вынести. Заставляю его поклясться, что ночью моя питомица не умрет от голода.

– Конечно, не умрет, – отвечает он, и его голубые глаза сощуриваются не то в улыбке, не то в раздражении.

– Ты уверен? – делаю я жалкую попытку. – А вдруг я ее уморю!

Протянув руку, он щупает птичью грудину, грудную клетку, мышцы под крыльями.

– С ней все в порядке, Хелен.

– Честное слово?

– Да.

Тащусь к машине, глядя себе под ноги.

Вдруг Стюарт останавливается как вкопанный.

– Что случилось?

– Вот это да! – говорит он. – Ты только посмотри!

– Куда? – спрашиваю я, прикрывая ладонью глаза. – Я ничего не вижу.

– Смотри в сторону солнца.

– Смотрю.

– А теперь вниз.

И тут я замечаю, что голое поле, на котором мы тренировали Мэйбл, сплошь покрыто осенней паутинкой – миллионами блестящих нитей, причесанных ветром на каждом сантиметре почвы. Освещенный заходящим солнцем, этот трепещущий шелк волнуется, точно серебристая водная рябь, доходя до моих ног. Эта неземная красота – работа миллионов малюсеньких паучков, ищущих себе новый дом. Каждый из них сплел шелковую ниточку и выпустил ее в воздух, чтобы улететь из того места, где вылупился. Бесстрашные воздухоплаватели взмывают вверх, ветер несет их, разметает по окрестностям и бросает на землю. Я долго не могу оторвать от поля глаз. Вспоминается осенний вечер во время прошлогодней поездки в Узбекистан. Я сидела на земле у палатки, гадая, откуда идет жуткое зловоние – от разлагающегося трупа коровы или кое-чего похуже. Передо мной на много километров вперед простирались болота и пустыни, а еще дальше, исчезая в туманной дымке, возвышался Ферганский хребет. Вдруг я увидела странное явление: в воздухе зависло что-то непонятное, какие-то белые вопросительные знаки, которые удивительным образом не подчинялись законам физики. Ветра не было, однако они колыхались, опускались и поднимались со сверхъестественной медлительностью. Что это такое, черт побери? Я побежала к одной такой закорючке. Придвинулась к ней как можно ближе, так что она оказалась в нескольких сантиметрах от моего носа, но все равно не могла определить, что это такое. Длиной она была от моего запястья до кончика среднего пальца, белая и извивающаяся, как макаронина. Из чего она сделана – непонятно. На ум пришли манна, сода, пепел и аэрозольный серпантин. Но когда я вгляделась очень-очень внимательно, а закорючка очень-очень медленно поползла вверх, в основании этого белого пенистого завитка я различила почти невидимую нить. И в самом низу этой нити сидел малюсенький паучок.


На следующий день я оставила Мэйбл дома и поехала на поезде в Лондон. Мне не хотелось ее оставлять и не хотелось ехать. После смерти папы город жил в моей памяти, как бледный, болезненный призрак под громоздящимися тучами. Но теперь, поворачивая за угол Флит-стрит, я обнаружила, что он уже не такой пустынный. Это был мрачный, непостижимый муравейник, построенный из мусора и стекла, с банкирами и трейдерами, которые снуют по глубоко прорезанным в муравейнике улицам. Подоконники, заграждения, проезды. Забитые водосточные желоба, противоприсадные шипы, тротуары, испещренные пятнами затоптанной жвачки. И неожиданно – церковь Сент-Брайд, забранная оградой и стоящая на возвышении из камня с зеленоватыми вкраплениями. У двери меня ждали фоторедактор из папиной газеты, мама и брат. Редактора я раньше не видела. Жесткий взгляд голубых глаз, лицо кулачного бойца, крепкое рукопожатие, костюм в тонкую полоску. Встречу устроил он: газета заказала поминальную службу по отцу, и мы пришли обсудить ее со священником. Пройдя в комнату для собраний прихожан, мы решали, какие выбрать псалмы, отрывки из Евангелия и песнопения, кому выслать приглашения, кто будет говорить. Я сказала, что хотела бы выступить. Мы побеседовали еще немного. Мама в сером свитере и розовой жилетке сидела очень прямо – аккуратно причесанные волосы, бледное, напряженное лицо. Мамочка. Джеймс казался еще бледнее. Он быстро улыбнулся мне одними губами. В глазах у меня защипало. Джеймс сказал священнику: «Я работаю дизайнером и мог бы помочь в проведении службы, как вы думаете?» Священник кивнул и подтолкнул через стол в нашу сторону несколько отпечатанных буклетов. «Эти остались после прошлых поминальных служб, – сказал он, непроизвольно склонив голову с заботливым сочувствием. – Может, они вам пригодятся». Я взяла ближайший. С обложки мне улыбался незнакомец средних лет с изображенной на галстуке фортепьянной клавиатурой. Я долго разглядывала его лицо, с силой прижав подушечку пальца к уголку жесткой обложки, чтобы этот маленький очаг боли отвлек меня от той боли, что скрывалась в сердце.

Когда мы собрались уходить, священник вручил каждому из нас свою визитную карточку. Визитная карточка. Абсурд. Галстук. Неадекватность. Всего. Всего этого. Я снова оглядела комнату. Светодиодные ленты и доски объявлений, вешалки и факсы. Дневники и расписания. Кабинет смерти. Почувствовала, что вот-вот расхохочусь. Попыталась сдержаться. Получилось что-то вроде натужного кашля. Такое со мной уже случалось. Сидя в вольтеровских креслах похоронного бюро перед небольшой вазой с розами оранжевато-розоватого цвета, мы с мамой должны были выбрать для папы гроб. Тусклое освещение. Тесная комната. Гнетущая тишина. Гробовщик дал нам ламинированную папку, и она раскрылась на странице, где рекламировались гробы, раскрашенные в цвета футбольных команд, гробы с фотографически точными изображениями «Спитфайров», полей для гольфа, саксофонов и поездов. Помню, мы тогда рассмеялись точно таким же смехом. Перед лицом смерти наши мелкие жизненные радости, вроде картинок на гробах и галстука с клавиатурой, становятся нелепыми, а визитная карточка превращает поминальную службу в обыденность. Мы рассмеялись, потому что невозможно было вплести эти символы жизни в факт смерти. И нынче мне тоже не оставалось ничего другого.


По дороге домой меня заполонило обыкновенное человеческое горе. Мне не хватало папы. Очень не хватало. Поезд сделал поворот, и на окно упали солнечные лучи, загородив мелькающие поля сеткой серебристого света. От этого сияния я закрыла глаза и вспомнила шелковую паучью паутинку. Ведь я прошла по ней, ничего не заметив. Даже понятия не имела, что она там есть. И мне подумалось, что, быть может, пустота и неправота мира – это лишь иллюзия, а на самом деле в мире существуют реальные, правильные, прекрасные вещи, пусть я их и не вижу, но, если мне повезет и я окажусь там, где нужно, у меня наконец откроются глаза. Должно быть, это солнце на стекле, память о серебристом поле, мой смех и доброта утренней встречи ослабили броню молчания, которую я носила уже не один месяц: больше я не испытывала злобы.

В тот вечер, когда мы ехали к холму, я тихо сказала Стюарту:

– Стюарт, у меня все получается как-то не так. Наверное, я немного не в себе.

– Ты потеряла отца, Хелен, – ответил он.

– Я обучаю ястреба-тетеревятника. Это довольно нервная работа.

1 ... 38 39 40 ... 73
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «"Я" значит "ястреб" - Хелен Макдональд», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге ""Я" значит "ястреб" - Хелен Макдональд"