Читать книгу "Я бил «сталинских соколов». Лучший финский ас Второй Мировой - Илмари Ютилайнен"

И все-таки я поймал следующую цель. Но тут же выяснилось, что я слишком разогнал и не могу удержаться за ним, поэтому я сделал круг и оказался в 20 метрах от русского самолета против его второго мотора. Стрелок, который раньше вел по мне бешеный огонь, куда-то пропал, вероятно, он просто свалился со своего бронированного сиденья. Из всех самолетов этой группы лишь бортстрелок крайнего левого бомбардировщика попытался обстрелять меня.

Из мотора моей цели повалил дым уже после первых же моих выстрелов. Я перешел к другому мотору. Этот мотор также загорелся после короткой очереди.

Наконец я увидел, как приближаются два «Мессершмитта». Я повернул к ним и покачал крыльями, приглашая присоединиться к атаке, потому что они не отвечали на мои вызовы по радио.

Затем я осмотрелся, чтобы выбрать следующую цель. Внезапно я осознал, что что-то идет не так, как положено. Мои ведомые действовали как-то странно. Я посмотрел на них еще раз и автоматически бросил свой истребитель в крутой разворот с набором высоты, так как понял, что это противник. Никакие это не «Мессершмитты». Это истребители Як-7!

Я ошибся, приняв их за «Мессершмитты». Но я до сих пор не знаю, за кого они приняли меня, потому что русские истребители не бросились в погоню, а развернулись и улетели обратно к Сескару.

Я вытер пот со лба и последовал за ними. Бомбардировщики Пе-2 теперь были слишком далеко, и догнать их было невозможно. Но я еще мог подкрасться к своим «ведомым» без всяких проблем. Уже совсем стемнело, когда я пристроился позади одного из них. Когда я открыл огонь, русский пилот начал было разворот, затем, похоже, передумал и бросил самолет в пологое пике с высоты 3500 футов. Я погнался за ним, поливая вражеский истребитель длинными очередями. На высоте около 10 метров надо льдом я прекратил стрелять и выровнял свой самолет. Но русский истребитель рухнул на лед рядом с Сескаром. Второй истребитель мелькнул последний раз вдали и удрал.

Пока я летел домой, я не переставал размышлять над странным поведением русских пилотов, и разгадки я не знаю даже сегодня.

Пилоты «Брюстеров» видели мои подвиги издали, но их тихоходные самолеты не могли присоединиться к нашей забаве. Лишь после того, как завершился их собственный бой, они сумели на обратном пути рассмотреть догорающие останки моих жертв. Другие «Мессершмитты» вели бой с истребителями сопровождения, пока я гонялся за бомбардировщиками. Неудивительно, что мне пришлось потратить столько времени, ведь мне никто не помогал.

Этим вечером на базе всем пилотам пришлось заняться писаниной, заполняя бланки боевых донесений.

Мы вместе с Пелтола полетели к аэродрому в Горской на разведку, чтобы подсчитать самолеты русских. Русские зенитчики показались мне слишком раздражительными, поэтому я приказал Пелтола держаться подальше от базы. Там он смог бы более спокойно оценить ситуацию в воздухе, а следить за мной было очень просто, так как за моим самолетом волочился хвост разрывов зенитных снарядов.

Оттуда мы полетели к Левашово и Касимово, чтобы продолжить разведку. В Левашово мы обнаружили бетонные бункера для истребителей. Так как были открыты лишь передние ворота, с воздуха было невозможно определить, находятся ли в них самолеты.

Осмотрев аэродромы, мы продолжили разведку, но теперь полетели вдоль шоссе и железной дороги. Когда мы приближались к станциям, зенитный огонь становился очень плотным, а затем понемногу стихал по мере того, как мы удалялись.

Во время обратного полета я придумал кое-что, чтобы заглянуть внутрь бункеров в Левашово. Я приказал Пелтола оставаться на значительной высоте, а сам круто спикировал на базу так, чтобы мартовское солнце оказалось у меня за спиной. Большинство бункеров располагалось вдоль северной границы аэродрома, и я направился к ним, держась на высоте всего несколько метров. Несколько человек бросились врассыпную, пытаясь укрыться, хотя я и не собирался стрелять по ним. Я всего лишь старался рассмотреть, что там внутри. Почти в каждом бункере, в который я заглянул, стоял самолет, очень похожий на истребитель Ла-5. Когда я пролетел над всем аэродромом, то резко взял ручку на себя, чтобы свечой взлететь в небо. По ходу дела я выполнил прекрасную бочку, но потом мне пришлось вертеться, потому что зенитчики не собирались спать вечно.

Когда мы уже подлетели к аэродрому Суулаярви, наш центр управления полетами сообщил, что на высоте 13 000 футов возле Перкъярви замечены 4 вражеских истребителя. Я дернул сектор газа и повернул туда, постепенно набирая высоту. У Пелтола начались неполадки в моторе, и он предпочел садиться.

Я надеялся, что противник все-таки меня дождется, потому что мне выпадала редкая возможность провести воздушный бой глубоко на своей территории. Такой бой имел много преимуществ: я мог использовать топливо до последней капли; если бы пришлось прыгать с парашютом, мне не грозила опасность попасть в плен. Наконец, в случае необходимости помощь могла подоспеть в считаные минуты.

Я уже находился на высоте 16 500 футов, когда увидел перед собой 4 вражеских истребителя Ла-5, летевших в идеальном строю в 1600 футах ниже меня между железнодорожной станцией Перкъярви и нашим аэродромом.

Когда я незаметно подобрался к ним сзади и сверху, то не мог не восхититься изящными формами этих самолетов, их отлично подобранным камуфляжем, который делал их почти незаметными на фоне земли. Они оставляли за собой короткие струйки инверсии.

Я взял на прицел лидера и был уверен, что добьюсь полной внезапности. И в тот момент, когда я уже был готов нажать гашетку, в середине строя противника словно произошел взрыв. Самолеты разбросало в разные стороны, они попытались подняться выше меня. Разумеется, они заметили мое приближение и только выжидали подходящего момента, чтобы оторваться. Поэтому я совершенно не удивился, когда служба радиоперехвата сообщила мне, что группой командует не кто иной, как мой старый знакомый Герой Советского Союза Медведев.

После атаки моя скорость была выше, чем у противников, поэтому я без труда оторвался от них и снова ушел вверх. Они продолжали набирать высоту, хотя уже каждый сам по себе, и кто-то даже попытался зайти мне в хвост. Если я пытался повернуть на одного из атакующих, он немедленно пикировал, и если бы я гнался за ним, остальные тут же повисли бы у меня на хвосте.

В тот самый момент, когда начался бой, у меня на приборной панели предостерегающе замигала лампочка, сигнализируя, что бензин подходит к концу. Это означало, что у меня топлива хватит на 20 минут полета крейсерской скоростью. К несчастью, это время значительно сокращалось, если бы мне пришлось выжать из мотора полную мощность. Служба перехвата сообщила, что Медведев потребовал прислать дополнительные истребители, поэтому мне приходилось то и дело оглядываться на солнце, так как именно оттуда могли появиться новые противники.

Мы теперь находились на высоте 19 500 футов, но я пока не надевал кислородную маску. Я схватил ее и повернул вентиль, открывая доступ кислорода, моментально приставил к шлему и прижал к лицу, крепко сжав загубник зубами. Ощущения были самыми отвратительными. Дышать сразу стало тяжело, влажный выдох выбивался из-под маски, и изморозь оседала на стеклах кабины. Чистым оставалось только бронестекло прямо передо мной.