Читать книгу "Мой друг - предатель - Сергей Скрипаль"

– Все, все, мужички! – вскочила тонкая Марина с лавки. – Поели, выпили, идите, отдохните. – По-хозяйски взялась за уборку, рукой отодвигая от стола Наташу. – И ты иди, полежи, вон какая бледная.

Наташа в ответ только захлопала густыми черными ресницами. Осталась сидеть у стола. Мы же поднялись, пошли осматривать хозяйство Лисы.

– У, куркулина, – толкнул я под ребра Гену. – Огородик сотки на четыре развел?

– Ага, ага, – добродушно отозвался Лиса. – Вон в том углу малина, смородина, крыжовничек, ежевичку посадил.

Огород ухоженный. Ровные ряды высоких кустов помидоров, стройные высокие шпалеры с колючими листьями огурцов, немного картошки, тыквы, кабачки, еще что-то, спрятанное под широкими лопухообразными листами.

– Это банька. – Гена горделиво погладил ладонью кирпичную стену. – Можно затопить, попариться.

Мы сидели на лавке в огороде, сыто и лениво жмурились на солнце, курили.

– Геш, а там что у тебя? – показал пальцем Джон в дальний угол огорода, закрытого стеной дома. – Никак мишень ростовая?

Гена смутился:

– Угу… она самая. В тире выпросил.

– Ну-ка, ну-ка, – поднялся с лавки Татарин, пошел, аккуратно ступая в междурядья, к мишени. – Ого, Лиса, ты из чего тут пуляешь?

Гена рассмеялся, пряча смущение:

– Да вот. – И достал откуда-то из-под лавки рогатку.

– Ну, ты даешь, – расхохотались мы. – А ну-ка, покажи, что это за снайперка такая.

Да-а-а-а, за такую рогатку в детстве можно было что хочешь отдать! Гена выстругал рогатину из орешника, подобрал такую развилку, что треугольник оказался равнобедренным, вместо жгута прикрепил рыжую резиновую медицинскую трубку, на ложе для снаряда не пожалел куска хорошей кожи. Ладная такая рогаточка получилась, сама в руку просится. Лиса достал все оттуда же, из-под лавки, широкую жестяную кофейную банку, наполненную мелкими камушками. Эхма… По очереди мы пуляли в мишень, вырывали рогатку из рук, целились; расшумелись, как дети, ей-богу.

На шум пришли Наташа и Марина, смеялись вместе с нами, попробовали стрелять, но резинка оказалась для них туговатой. Марина предложила соревнование. Расставили у стены дома старые консервные банки, каждому стрелку выдали по пять камешков. Нужно было сбить такое же количество жестянок. Ясное дело, что выиграл Лиса. Джон и Татарин сбили по четыре банки, я же смог попасть только в одну. Как проигравшему, мне было предложено вечером жарить шашлык. Хе-хе… дети! Да вы еще не знаете, какие шашлыки умеет делать дядюшка Конт!

* * *

То туманное утро стало для нас трагичным. Сначала у кишлака появился какой-то мужик на тощей лошади. Мужик был без оружия, если не считать короткого ножа на поясе, что само по себе было странным. Как это – явный душара, и даже без берданки за плечом. Мужик покорно остановился, когда перед ним из засохшего виноградника выскочил Дизель:

– Дришь! Стой! Шурави контрол! Проверка! – скомандовал Сержик, для убедительности поднял правую руку вверх, а левой дернул стволом автомата вниз.

– Командор, командор! – прижал руки к груди афганец, слез с лошади, опустился на колени. – Давай офицер, шурави! Офицер давай!

Ага, щас. Я вышел из-за БМП, принял суровый вид, насупил брови, чуть раздул щеки. Хрен его знает, зачем так сделал. Наверное, чтобы придать себе солидности.

– Эй, бача, чего надо? – несколько небрежно спросил я у приезжего.

Афганец опять начал кланяться, приговаривать свое «командор, командор» и еще что-то то ли на фарси, то ли на дари, а может, и на туркменском или узбекском. Я помог подняться не старому еще мужику из пыли, усадил его на большой камень, попросил Джона принести хоть чаю, чтобы он бесконечно не повторял свое «командор». Все с той же важностью приказал Дизелю срочно вызвать сюда Шохрата. Черт знает, может, и вправду разберет, чего этому бабаю надо.

Афганец с поклонами принял алюминиевую кружку чая и совсем уже готов был снова рухнуть коленями в пыль, когда Джон сыпанул ему в ладонь колотые куски рафинада.

– Да пей ты, мать твою! – подтолкнул он кружку к груди афганца. – Пей давай. Пей, дорогой, – уселся рядом с гостем.

Я нырнул за машину к Кулакову:

– Что с ним делать, Николаич?

– Нормально. Все правильно сделал, – улыбнулся в усы ротный. – Сейчас Шохрат послушает, скажет, что к чему. Однако мне кажется, что он за трупами приехал, будет просить отдать. Сроки-то похорон прошли уже, до заката надо было закопать. Ладно, позови ко мне Синицына, сам с духом потолкуй.

О чем мне с ним говорить, да и как? Пришлось притащить горячий чайник, подливать афганцу в кружку, смотреть, как он экономно откусывает от кусочка сахара. Остальной рафинад, наверное, ссыпал в карман; может, для ребятишек своих, может, продать надумал. Игореха щедрым оказался, граммов сто – сто пятьдесят сахарочку сыпанул.

Мужик обнимал кружку худыми, почти черными пальцами, с длинными грязными ногтями, то и дело шмыгал носом, вытирал его раскрытой ладонью и опять хватался за кружку. А ведь душара с ночи к нам ехал, издалека, подумал я; вон сколько тряпья намотано. Замерз. На босых ногах сидели растоптанные «чапли», такие же, какие были и у Сопли. Афганец поджимал под себя ноги, пытался согреть ступни худой задницей.

Мужик выдул четыре кружки чаю, пока не появился Шохрат. Не подходя к Кулакову, сразу подскочил ко мне, вздернул ладонь к панаме:

– Товарищ младший лейтенант, рядовой Кулималиахмедов по вашему приказанию прибыл.

Вот же, харя! Надо же такую хрень придумать: кули-мали-ахмедов.

– Солдат, попробуй поговорить с местным товарищем! – командирским голосом дал я задание Узбеку.

– Есть, – козырнул Шохрат.

Стал говорить с афганцем, но дело явно шло туго.

– Блин, – с сомнением покачал головой Шохрат. – Похоже, он – таджик. Ладно, как-нибудь разберусь!

Как и предполагал капитан, афганец приехал попросить разрешения забрать тела убитых.

– Да не вопрос, – согласился я. – Только как этот бедолага пятнадцать «двухсотых» на своей коняжке заберет?

Шохрат зажестикулировал руками, закалякал на непонятном языке. Афганец опять грохнулся коленями в пыль, очень душевно просил разрешить подъехать сюда его брату на большой арбе, погрузить тела и увезти к родственникам в соседний кишлак.

– Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее, что за кишлак, где именно он? – стал я подталкивать к расспросам Узбека, сам же разворачивал карту, протянутую Джоном.

Да, действительно, километрах в двадцати отсюда есть кишлак.

– Где ждет его брат? Как он подаст ему сигнал?

– Говорит, что если командор-сахиб будет столь любезен и выстрелит из автомата три раза вверх, это и будет сигналом, – спотыкаясь, перевел Шохрат.