Читать книгу "Темные силы - Елена Топильская"

— А вот удалось! Наведение справок, опрос, наблюдение, оперативное внедрение, и другие оперативные мероприятия…

— Стоп! Какие оперативные мероприятия могут быть, если уголовного дела нет? — спроси-ла я подозрительно. — Мне совсем не нужно, чтобы вас потом прокуратура плющила за превышение служебных полномочий.

— Обижаешь, Маша, — надулся Мигулько, а Гайворонский добавил:

— И плохо знаешь закон об оперативно-розыскной деятельности. Есть такая замечательная штука — дело предварительной проверки.

— Но у вас нет пока сведений о совершении преступления!

— Ты слово уловила — «предварительной»? Если агент Вася приходит и сообщает, что его друг Петя, старый «медвежатник», только что вышел из тюрьмы и ограбил банк, то, конечно, заводим реальную «корочку».

— А если Вася сообщает, что старый «медвежатник» Петя, склонный к совершению тяжких преступлений, вышел из тюрьмы и вполне может организовать банду, то мы заводим что? — Мигулько посмотрел на напарника, тот на меня:

— Дело предварительной проверки, И ее проводим.

— А… — открыла я было рот, но Мигулько не дал мне ничего сказать.

— Закон читай, Маша. А в законе сказано: основанием для проведения ОРМ[2]являются, в том числе, ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность…

— То есть нам, — подхватил Игорь Гайворонский.

—… сведения, в том числе, о лицах, без вести пропавших.

— А мы такие сведения получили. Аж о четырех лицах, пропавших без вести.

— Да? — прищурилась я. — А вот Кораблев в свое время мне говорил: никогда не принимай информацию, которую ты пока не знаешь, как реализовать. Если тебе агент Вася по секрету сообщает, что его друг Петя убил и закопал кого-то, не надо принимать такую информацию до тех пор, пока Петя пальцем не ткнет в яму.

Опера переглянулись и совершенно одинаково хмыкнули.

— А Кораблев слишком много говорит, — сказал Мигулько.

— И получит за это, — добавил Гайворонский.

— Хотя можно подумать, что Машка этого не знает, — продолжил Мигулько.

— Не знаю, — искренне сказала я. — Я вообще мало что понимаю в ваших оперативных тонкостях.

— Не надо прибедняться! — зашумели они хором.

— Нет, в самом деле: Кораблев мне еще говорил в свое время, что ни один опер добровольно не заведет оперативные «корочки», если не уверен, что их реализует.

— Нет, все-таки он слишком много говорил! — возмутился Костя Мигулько.

— Маша, ты серьезно думаешь, что если речь идет о твоей безопасности, мы будем мелочиться? И прикидывать, реализуем информацию или нет? Срубим «палочку» или не срубим? Обижаешь!

Я повинно склонила голову.

— Простите, если можете.

— Простим? — переглянулись они.

— Простим, — сказал Мигулько, как старший по званию. — Она и вообще-то с прибабахом, а сейчас, на фоне последних событий, и совсем неадекватна.

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

А информацию они раскопали действительно ценную. Нашли сослуживца мужа Светловой —профессора из того же института, где муж преподавал, будучи доцентом. Вообще на работе у господина Светлова почти не говорили об исчезновении его жены. Ну, пропала, и пропала. Здраво рассудили, что если бы тут был какой-нибудь криминал, Светлов бы уже давно звонил во все колокола. А раз все тихо, то вывод напрашивается один: сбежала с любовником. А поскольку все там — интеллигентные люди, то в душу к рогатому мужу никто не лез. Захочет — расскажет. Источник же, найденный операми, клянется, что Светлов в один прекрасный день, пока еще никто не знал об исчезновении его жены, вызвал его на разговор. Пригласил в ресторан и после длинных экивоков попросил взаймы. Все знали, что источник вовсю репетирует детей больших начальников, способствует их поступлению в вузы, поэтому денег не считает, так что в долг брали все, кому не лень, но пустяковые суммы. Светлов же попросил действительно много.

Профессор, как он сам рассказал, сначала поломался, но Светлов без звука предложил в залог свою трехкомнатную квартиру. При этом цели займа не объяснял, просто сказал, что очень нужно. Профессор же, как человек воспитанный, и не уточнял, на что нужны деньги.

Поскольку у Светлова в институте была хорошая репутация, профессор даже не стал договариваться о процентах. Он ничуть не сомневался, что Светлов деньги отдаст. И правда, тот спустя два месяца потихоньку начал выплачивать долг.

Однако ребята установили, что никаких крупных приобретений Светлов не делал. И в казино он не играл, и любовницы, насколько позволяли это выяснить оперативно-розыскные мероприятия, не имел, и побочная семья с внебрачной тройней на горизонте не светилась. И куда же он потратил эту крупную сумму? Оставалось только его спросить, но перед тем, как это сделать, ребята пришли посоветоваться.

Я в обмен рассказала им про Сашкину идею проведений генетической экспертизы для сравнения генетического материала пропавших и крови, которой писаны каббалистические знаки на полях Библии. Они переглянулись и уважительно поклацали челюстями:

— Бо-огатая идея!

Но я охладила их пыл, рассказав, что это займет минимум месяц, просто методика проведения исследования такова, и, кроме того, если не будет уголовного дела, придется проводить экспертизу в частном порядке, и заплатить кругленькую сумму, поскольку генетика — дорогое исследование.

— Меня пустите со Светловым поговорить? —напоследок спросила я, но оба опера замотали головами.

— Маша, лучше тебе туда вообще не лезть. Пока нет уголовного дела… Мы тоже не хотим, чтобы тебя твои ненормальные начальники плющили.

— А что мне тогда делать?

— Ждать донесений с фронта, — и они удалились с важным видом спасителей человечества, а у меня после их ухода комок к горлу подступил. Спасибо им…

Но тут же я отстранение подумала, что мне повезло — у меня такие друзья, а у них такие возможности. А вот если бы на моем месте была, скажем, воспитательница детского сада, друзей в уголовном розыске не имеющая, а имеющая, кроме своих проблем, всего лишь таких же беспомощных подружек? Ей бы оставалось только присматривать себе товар в магазине похоронных принадлежностей и выбирать расцветку.

Потом мне пришло в голову, что это — своего рода социальное страхование, на которое имеют право работники прокуратуры: в случае гибели или увечья при исполнении служебных обязанностей прокурорскому работнику или его семье государством выплачивается приличная сумма, а в случае вот такой угрозы, когда государство или его отдельные представители в лице нашего слишком умного прокурора не желают вмешиваться, на помощь приходят связи, которыми ты оброс за время, проведенное в следственных кабинетах тюрьмы, на местах происшествий и в секционных морга.