Читать книгу "Избалованные смертью - Нора Робертс"

— Ты обворовывал свою фирму.

— Товар доставала Кэроли, — торопливо объяснил он. — Это ее работа. Я только продажами занимался.

— Ясно. Значит, она доставала лекарства, а ты их продавал.

— Да. Мы работали с постоянными клиентами. Это же не «Зевс» детишкам на улице продавать. Это безопасные лекарства. Мы людям помогали!

— Типа подсевшим на болеутоляющие, которые вместо того, чтобы идти на реабилитацию, отоваривались у вас? Или тем, кто накачивается дурью до передоза? Или тем, кто торчит на коктейлях из таблеток? Или тем, сучья ты тварь, кто это детишкам на улице перепродает?

— Ну, мы же не отвечаем за…

— Хватит! Ты и так уже во всем сознался под протокол. Жалостливые истории и оправдания можешь себе засунуть куда подальше.

— Но вы же не станете меня обвинять в убийстве того шофера!

— Естественно, нет. Я это сказала, только чтобы ты мне все выложил про лекарства. Молодец! — Ева глянула на часы. — Ну вот, шустро мы с тобой уложились, можно идти. Мне — на работу, тебе — в камеру.

— Но… я хочу поговорить с адвокатом.

— Без проблем. Поведут в «обезьянник», там справа телефон будет. Благодарю за сотрудничество со следствием, допрос окончен.

Ева встала, открыла дверь и подозвала дежурного.

— Отведешь его в камеру, дашь позвонить адвокату, — распорядилась она.

Потом зашла в зону наблюдения, полюбовалась на то, как Пибоди заканчивает с рыдающей Кэроли Принс.

— Она мне все слезами залила, — рассказала Пибоди по дороге к стоянке. — Ну, прямо все. Говорит, что любит этого засранца, или думает, что любит. Не хотела его сдавать, но…

— Когда прижмет, любовь в пролете, — подытожила Ева.

— Да, наверно, если только это не взаправду любовь. Мы теперь куда, ботиночки смотреть?

— Мы не смотреть едем, насмотрелись уже на записи. Давай по-быстрому все сделаем.

— Но ботинки — это же так здорово! — оживилась Пибоди. — После всего этого рева хорошо было б немного развлечься. Ты смотри, отличный выйдет день: посадили наживавшегося на лекарствах афериста, проверили улику в деле и заодно еще посмотрели бы на обувь, которую мне в жизни сроду не купить. Зато я смогу помечтать, как бы я в ней смотрелась.

— Знаешь, чем заканчиваются мечты о вещах, которые людям сроду не купить? — спросила Ева.

— Чудесным осуществлением? — с надеждой предположила Пибоди.

— Тюремной камерой.

Пока они ехали в магазин, Еве пришла в голову мысль, а не относится ли то же самое и к их делу.

— Может, убийца с вожделением смотрит на крутые лимузины и на дорогущих проституток и бесится, что не может каждый день просто щелкать пальцами и заказывать их себе, как пиццу? И убивает их, чтобы выпустить свою досаду и злость. Само по себе звучит достаточно правдоподобно, если бы не эти чертовы мокасины. Если у тебя есть лишние три штуки на модную обувь, ты точно не бедствуешь.

— А может, он их украл, — предположила Пибоди. — Или их ему подарили. Или он на них полпенсии спустил.

— Все может быть, и эти «или» со счетов снимать нельзя. Но тогда вторую половину пенсии он должен был спустить на арбалет, стрелы к нему — тоже, кстати, недешевые — и старинный штык. Если только он не заплатил за них еще чьей-нибудь кредиткой. Но все равно он как-то связан с этими двумя корпорациями. Иначе какой был бы смысл взламывать всю эту кучу систем безопасности?

«Все вертится вокруг этих двух компаний», — мысленно добавила Ева.

— Если убийца — банальный хакер, он мог бы взломать любую карточку и украсть любые документы. И заказывал бы себе крутые лимузины и дорогущих проституток сколько душе угодно, так что с убийством тут не сходится.

Ева глянула на засигналивший бортовой компьютер — пришло сообщение.

— Это из лаборатории, — зачитала Пибоди, — отчет об орудии убийства. Ты права, штык старинный. Середина двадцатого века. Дики выяснил марку, где произведен, и даже серийный номер нашел. Довольно скрупулезно.

— Ты сама не отставай, запускай поиск. Отыщи нам его владельца.

Воспользовавшись молчанием напарницы, Ева принялась думать дальше.

«Кто у него следующий по списку? Какая профессия? Может, маникюрша экстра-класса, пилот частного самолета, какой-нибудь модный эксклюзивный дизайнер?»

При мысли о дизайнере Ева вспомнила о Леонардо, муже своей лучшей подруги Мэвис Фристоун, и о самой Мэвис, и где-то внутри у нее заворошилась тревога. Знаменитая певица, звезда эстрады.

«Надо не забыть к ним заехать, предупредить. Чтоб никаких частных заказов и выступлений, пока не дам отмашку», — подумала Ева, высматривая, где припарковаться.

— Нигде не зарегистрирован, — сообщила Пибоди. — За последние двадцать лет легально такой никто не приобретал. Но этот антиквариат могли купить и сорок лет назад, когда за этим еще не следили. А могли получить по наследству или что-нибудь в таком духе. Вещь военная, так что исходного владельца по архивам не отследишь. В прошлом веке такое не регистрировали.

— Ладно. — Ева врубила вертикальный взлет, так что Пибоди аж взвизгнула, и припарковалась на втором уровне. — Значит, он им уже давно владел, не зарегистрировал — куча народу так делает — или купил из-под прилавка. Это еще большая куча народу.

Они вышли из машины, спустились на первый уровень и прошли полквартала до магазина пешком. Проходя мимо витрины, Пибоди издала свое характерное «М-м-м…».

— Уймись! Господи, Пибоди, ты — детектив, расследующий убийство, а не пускающий слюни турист!

— Но ты только посмотри, какие там туфельки! Вон те, голубенькие на серебряных шпильках, все в малюсеньких бабочках.

Ева придирчиво глянула на туфли.

— Походишь в таких десять минут, два часа будешь лежать на вытяжке, — бросила она и толкнула входную дверь.

Внутри бутика пахло не кожей, а цветами — вероятно, теми, над которыми положено порхать обувным бабочкам. Повсюду под направленными лучами света, как какие-нибудь драгоценности или картины, были выставлены сверкающие туфли и сумочки. Вокруг были места для сидения — темно-шоколадного цвета диванчики с низкими спинками и кремового цвета кресла.

По залу ходили то ли покупатели, то ли просто зеваки, прочие сидели на диванчиках, некоторые даже обставили себя туфлями всех цветов радуги. Выражения лиц этих некоторых напомнили Еве физиономии наркоманов под кайфом.

Какая-то женщина на гигантских шпильках цвета тухлых яичных желтков с довольным видом расхаживала от зеркала к зеркалу.

Продавцы и консультанты выделялись на фоне покупателей и зевак анорексичными фигурами и черными костюмами в обтяжку.

У Пибоди в горле что-то булькнуло от вожделения, и Ева сердито на нее взглянула.