Читать книгу "Дочь болотного царя - Карен Дионне"

Раздался новый звук, похожий на звон металла, а затем два человека сбежали по лестнице вниз. Этого я не ожидала. Обычно Нанабозхо появляется в образе кролика или лисы. Но Нанабозхо был сыном духа и смертной женщины, так что, наверное, он вполне мог принять и человеческую форму. Если только при этом он сумел разделиться надвое, потому что люди на деревянном настиле казались настоящими.

Люди. Это были первые человеческие существа, не считая родителей, которых я видела в своей жизни. На них были шапки, шарфы и пальто, и, хотя я не знала наверняка, но если бы пришлось угадывать, я бы сказала, что это мальчик и девочка.

Мальчик и девочка.

Дети.

Послышались другие голоса, более низкие, и на лестницу вышли еще два человека. Взрослые. Мужчина и женщина. Родители этих детей.

Семья.

Я задержала дыхание. Боялась, что, если вздохну, звук разнесется над водой и спугнет их. Отец сжал мою руку, предупреждая, чтобы я вела себя тихо, но в этом не было необходимости. Я не собиралась привлекать их внимание, просто хотела на них посмотреть. Жалко, что он не взял с собой винтовку, – я рассмотрела бы их в прицел. Они разговаривали, смеялись, играли. Я не могла разобрать, о чем они говорили, но им явно было весело. Когда отец подхватил младшего ребенка, посадил себе на плечи и поднялся с ним по лестнице, мои ноги уже окаменели от холода, а в животе урчало. Мать шла следом за ними, чуть медленнее, вместе со вторым ребенком. Я еще долго слышала их смех, даже после того, как семья исчезла из поля зрения.

Мы с отцом еще какое-то время прятались за бревном. Но вот наконец он встал, потянулся, открыл рюкзак и выложил нашу еду на бревно. Обычно отец разжигал костер, чтобы приготовить чай, но в этот раз он не стал этого делать, так что пришлось есть снег, чтобы немного размочить мамину выпечку.

Когда мы доели, отец снова сложил все в рюкзак, повернулся и пошел в обратную сторону, не сказав ни слова. Пока мы шли домой, я была в состоянии думать только об одном – о той семье. Мы находились так близко, что я, наверное, могла бросить в них камень и попасть. И, конечно, я сумела бы привлечь их внимание, если бы выстрелила в деревья у них над головой. Интересно, что произошло бы, если бы я так поступила?

С тех пор я много раз бывала на водопаде Такваменон. Этот водопад – впечатляющее зрелище: две сотни футов в ширину, высота почти пятьдесят футов. Пятьдесят тысяч галлонов воды, срывающиеся с него каждую секунду во время весеннего таяния льдов, сделали Такваменон третьим по величине водопадом к востоку от Миссисипи. Более пяти тысяч человек со всего мира посещают этот водопад каждый год. По какой-то причине водопады пользуются особой популярностью у туристов из Японии. В парке находятся центр для посетителей, пивной ресторанчик, общественные уборные и магазин сувениров, где я теперь продаю свои варенья и желе. Дорога к парку вымощена камнем для удобства передвижения, а вдоль края обрыва руководство парка выстроило заборы из кедра, чтобы никто случайно не сорвался вниз. Люди все равно погибают здесь, как, например, тот мужчина, который прыгнул в котел у основания водопада, чтобы спасти мокасин своей подружки, но парк в этом не виноват.

Мы со Стивеном привозили туда девочек в прошлом марте. Это был первый раз, когда я вернулась туда зимой. Оглядываясь назад, понимаю: я должна была предвидеть, что может случиться. Но я думала лишь о том, как будут счастливы девочки, когда впервые увидят водопад. Стивен долго настаивал на этой поездке, но я хотела подождать, пока Мэри не станет достаточно взрослой, чтобы оценить увиденное. К тому же к настилу нужно спускаться по лестнице из девяноста четырех ступеней, а потом подниматься обратно, так что вряд ли кому-то захочется брать с собой ребенка, которого придется нести.

Я стояла у перил обзорной площадки, наблюдая за тем, как Стивен и девочки играют в снежки, и просто наслаждалась этим днем, но затем обернулась и взглянула на то место, где мы с отцом прятались много лет назад. И вдруг я снова почувствовала себя той одиннадцатилетней девочкой, которая, притаившись за большим бревном, смотрела поверх водопада на площадку, где теперь гуляли мы со Стивеном и нашими детьми. И в тот момент я поняла.

Теперь мы были этой семьей.

И тогда меня захлестнула жалость к этой одиннадцатилетней девочке.

Чаще всего, вспоминая о том, как я росла, я смотрела на вещи довольно объективно. Да, я была дочерью жертвы и ее похитителя. Двенадцать лет я жила, не имея возможности поговорить хоть с кем-нибудь, кроме своих родителей. С этой точки зрения все выглядит довольно мрачно. Но мне нужно было смириться с выпавшими мне картами и называть вещи своими именами, если я хотела двигаться дальше, как часто говорил мой психолог, назначенный судом. Как будто эта аналогия могла что-то значить для двенадцатилетней девочки, которая в жизни не видела карт.

Но в тот момент, когда я стояла у перил, вглядываясь поверх водопада в призрак своего прошлого, мое сердце разрывалось от жалости к бедной маленькой дикарке, которой я была когда-то. Такой невежественной во всем, что касалось внешнего мира, за исключением информации, почерпнутой в драгоценных журналах «Нэшнл географик». Ребенку, который не знал, что мячик отскакивает от земли или что люди при встрече протягивают друг другу руки для того, чтобы их пожать. Который понятия не имел, что человеческие голоса могут звучать по-разному, потому что никогда никого не слышал, кроме матери и отца. Который знать ничего не знал о современной культуре, популярной музыке или технологиях. И который спрятался при первой возможности выйти на контакт с внешним миром, потому что так приказал отец.

Еще мне было жаль отца. Я знаю, что была очень беспокойным ребенком. Уверена, он думал, что если покажет мне то, что считал величайшим сокровищем на болоте, то сможет убедить меня остаться там. Но после того, как я увидела семью, больше всего на свете мне захотелось уйти оттуда. Я отвернулась от перил, никак не объяснив свои слезы, просто сказала, что плохо себя чувствую и нам нужно срочно вернуться домой. Естественно, девочки расстроились. Стивен усадил Мэри на плечи и без всяких вопросов начал подниматься по лестнице. Я медленно шла за ним вместе с Айрис и видела, что она мне не верит.

17

Обнаженный мертвец на полу – это не мой муж. Мысль о том, что это Стивен, была лишь мимолетной искрой, вроде тех, которые вспыхивают у вас в голове в первые несколько секунд после того, как случается нечто неожиданное или шокирующее, и так же быстро рассеиваются.

Оттого, что этот человек обнажен, мне не по себе. Нетрудно догадаться, что он не готовил завтрак нагишом, когда с ним столкнулся отец. Так же нетрудно понять, почему на мертвеце нет одежды: отец заставил его раздеться перед тем, как выстрелил. Этот человек знал, что скоро умрет, но отец еще и унизил его в последние минуты перед смертью. Ну конечно, у отца всегда были садистские наклонности. Сомневаюсь, что тринадцать лет в тюрьме строгого режима смягчили его нрав.

Но даже больше, чем способ убийства этого старика, меня беспокоит то, что отцу вовсе незачем было его убивать. Он мог привязать его к стулу, заткнуть ему рот кляпом, если не хотел слушать его протесты, приготовить себе что-нибудь поесть, переодеться, вздремнуть, поиграть в карты, послушать музыку, в конце концов, просто побродить по хижине, пока поисковые партии прочесывают кусты на болоте, а затем снова двинуться в путь, когда стемнеет. Рано или поздно старика нашли бы, скорее всего, через пару дней, сразу после того, как поисковая группа поняла бы, что их обвели вокруг пальца и намеренно увели на север. А если бы старик оказался находчивым, то придумал бы, как освободиться. Но вместо этого отец заставил его раздеться, встать на колени и умолять не убивать его. А потом выстрелил ему в затылок.