Читать книгу "Жена пРезидента - Ева Ланска"

– Матери всегда хотят лучшего своим детям, – вступилась за матерей Лора Моисеевна. – А мужчина все-таки должен развиваться, он не должен стоять на месте…

– Ну вот. Опять «должен», «не должен». Некоторые, знаешь, пытаются. Рвут свою мужественную попу, стараясь превзойти Его в крутизне и джентльменстве. Зарабатывают вагоны бабла, покупают «Астон-Мартины» и футбольные клубы, становятся кумиром миллионов, совершают безумства и подвиги. Но когда усталый герой, на которого дрочит полмира, падает в свою кровать, что он слышит? «Как же ты, Вася, пукаешь во сне! Что за скотские выходки! Настоящий Мужчина должен уметь как-то сдерживаться!»

Лора Моисеевна молча присела у плиты, достала двумя прихватками противень из духовки. Румяные кругленькие пирожки наполнили своим запахом небольшую кухню.

– Ма, я заслужил пирожок? – спросил, улыбаясь, Давид.

– На, клоун. Осторожно, горячие, – устало проговорила женщина, поставив перед сыном тарелку с пирожками. Она снова села напротив и укоризненно посмотрела на сына.

– Вкусно! – Давид уминал угощение, облизывая крошки с пальцев. Он потянулся за следующим пирожком, виновато добавив: – Ну, мам… Ну, не сердись на меня. Я же не виноват, что девушки бывают трех видов – или умная, или красивая, или добрая. Смешение этих качеств приводит к еще большему недоразумению: умная и красивая – стерва, умная и добрая – страшная, добрая и красивая – тупая. А если и умная, и добрая, и красивая, значит, живет с идиотом, который ее не ценит… Это не я придумал. Но точно ведь…

– Мальчик мой… – Лора Моисеевна погладила сына по черным кудрям, таким же, как у нее были когда-то, и, вздохнув, посмотрела на часы. – Должен уже подойти…

В этот момент в дверь позвонили. Женщина охнула и побежала открывать, сорвав с себя фартук с петухами. Два соседних петуха, сложившись вместе на спинке стула, слепились в огненном поцелуе.

– Шалом, хозяюшка! В доме, где пекут хлеб, живет бог! – услышал Давид из прихожей и, сунув в рот еще один пирожок, пошел встречать гостя.

Пожилой сутулый мужчина, построив ступни эскадрой из двух кораблей, стаскивал с ноги один ботинок носком другого. Справившись с этим трудным делом, он протянул руку:

– Здравствуйте, юноша! Я дядя Арон.

– Давид, – представился Давид и сунул кусок пирожка за щеку. – Очень приятно.

– Глотайте пищу, Давид, и пойдемте знакомиться, – улыбнулся дядя Арон.

– Проходите, пожалуйста, к столу, Арон Генделевич! – суетилась Лора Моисеевна. – Мы вас давно, давно ждем!

В большой комнате был накрыт стол, украшением которого служило большое овальное блюдо с фаршированной рыбой.

Дядя Арон потер руки от удовольствия, приговаривая: «Ах, какой стол, ах, хозяюшка…», – и уселся во главе стола, словно других мест не существовало. Пристально посмотрев на Давида умными, чуть прикрытыми глазами, он спросил:

– Вы давно были в синагоге, Давид?

– Никогда не был, дядя Арон. Я как-то чужд религии.

– Вы думаете, у вас есть выбор, юноша?

– А разве нет? Разве не я решаю, идти в синагогу, в католический храм, в церковь, в клуб, в цирк, в Дом культуры? Или не идти?

– Вам кажется, что вы что-то решаете, юноша. Есть только две дороги – к Богу или от него. Вторая, по сути, тоже дорога к Богу, но более длинная. Заходите вы в перечисленные заведения или нет – вы всегда идете одной из двух дорог. Как-то Баал-Шем-Тов, я вам потом расскажу, кто это, сказал ученикам: если ветер перевернул лист, значит, на то есть воля Бога. Ученики не поняли его, но через некоторое время увидели, как маленький листик, перевернувшись, накрыл своей тенью червяка, погибавшего на солнце… У Бога, как у хорошей хозяйки, нет случайных вещей, все имеет свое предназначение и место.

– Вы принесли с собой книжки о пути к Богу? – улыбнулся Давид. – Давайте. Я таких недавно выбросил несколько. Какие-то светлые люди в подъезде навалили.

– Ну что ты, Давид! Разве можно так? – вмешалась Лора Моисеевна, расставляя тарелки. – Давайте я вам рыбки положу, Арон Генделевич!

– Я принес с собой душу старого еврея, – ничуть не смутившись, ответил гость. – Если она стоит чего-нибудь, я буду рад… Рыбки с удовольствием!

Давиду стало неудобно за свои слова и за свое непонятно как угаданное гостем «чего-нибудь стоит». Случайно ли?

– Свет Бога в душе, религия – тьма. Каждому свое… – произнес он, чтобы выйти из неловкой ситуации.

– Именно так. Именно так. И видите, будучи далеким от религии, как вы утверждаете, вы, по сути, повторяете слова Иисуса: «Воздавайте Богу – Богово, а кесарю – кесарево». Иисус, правда, говорил о деньгах, но эта формулировка стала пониматься в христианской культуре как общий принцип, разделяющий мир на область духовную, находящуюся в ведении религии, и область светскую.

– Вот это разделение меня и не устраивает, – сказал Давид. – Почему религия считает область духовную, как вы говорите, своей епархией? Если я когда-нибудь и соберусь заняться разборками в своей душе, мне для этого не нужен ни батюшка, ни падре, ни раввин. Вообще никто. И почему религией жизнь поделена на духовную и мирскую? Может, мою душу волнует вопрос: как получить с друга бабки, не испортив дружбу, или как объяснить влюбленному гею, что я никогда не буду с ним, при этом не потеряв его? Куда мне с этими бездуховными вопросами? В церковь? Чтобы услышать, как я грешен? Но это моя жизнь! Понимаете, моя! И мне, по большому счету, срать на мнение непромытого дяденьки в рясе с остатками полезного геркулеса в бороде.

– В ваших доводах я узнаю себя, Давид, – покачал головой дядя Арон. – Я думал точно так же в вашем возрасте. Какого хрена, думал я, они делят меня, живого и неделимого, на хорошую, духовную, часть и плохую, плотскую? Я люблю свою плохую часть не меньше хорошей. А главное, у плохой части всегда больше вопросов. И вопросов жизненных, не абстрактных! И так я рассуждал, пока не нашел ответы на свои вопросы, то есть понял, где их надо искать…

– И где же?

– В иудаизме…

– Бог един, как установили ученые, чем же раввин лучше батюшки?

– Да. Бог един. Но отличие между двумя уважаемыми служителями культа кардинальное. Видите ли, Давид, христианская концепция построена на разделении «религиозных» и «светских» сфер человеческой жизни. О чем вы уже сказали. Там содержание религии – это прежде всего вопросы веры человека в Бога, которые рассматриваются отдельно от «мирских» сфер жизни. В иудаизме же подход совершенно иной. Иудаизм – учение о том, как следует жить, а не только о том, как следует верить. Сотни страниц Талмуда посвящены тому, какие правила следует соблюдать при обработке земли, сборе урожая, постройке домов, ведении торговли. Рассматриваются, например, вопросы о том, как правильно поступить, если две стороны претендуют на один и тот же предмет или сумму денег; как судить те или иные финансовые или уголовные правонарушения; на каких принципах строится государство, как правителю следует управлять народом, в каких случаях объявлять войну и как ее вести. Эта разница в подходах зачастую вызывает недоумение у представителей других конфессий, но тут все дело в том, как вообще понимать, что такое «религия». Иудаизм – это не религия в общепринятом смысле слова, это цивилизация, культура, цельная система, по которой должна строиться жизнь человека, народа, государства. В иудаизме все области его жизни представляют собой сферу религии, ибо каждая из них является одним из элементов диалога человека с Богом.