Читать книгу "Россия под ударом. Угрозы русской цивилизации - Сергей Кара-Мурза"

В 70-е годы возник альянс антисоветских сил в СССР и его геополитического противника в «холодной войне». В годы перестройки уже с участием властной верхушки КПСС по советской системе межнациональных отношений были нанесены мощные удары во всех ее срезах — от хозяйственного до символического. Были использованы инструменты всех больших идеологий — либерализма, марксизма и национализма.

Рупором идеи разрушения Советского Союза стал А.Д. Сахаров. Предложенная им “Конституция Союза Советских Республик Европы и Азии” (1989) означала расчленение СССР на полторы сотни независимых государств. Например, о нынешней РФ в ней сказано (ст. 25): “Бывшая РСФСР образует республику Россия и ряд других республик. Россия разделена на четыре экономических района — Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь. Каждый экономический район имеет полную экономическую самостоятельность, а также самостоятельность в ряде других функций” [16, с. 272]. Примечательно, что в этой «конституции» Северный Кавказ в Россию не включен — он входит в «ряд других республик».

В “Предвыборной платформе”, которую Сахаров опубликовал 5 февраля 1989 г., было выдвинуто такое требование: “Компактные национальные области должны иметь права союзных республик… Поддержка принципов, лежащих в основе программы народных фронтов Прибалтийских республик”. Помимо полной (!) экономической самостоятельности эти «области» и даже части «республики Россия» должны были получить свои силовые структуры — предполагалась не только политизация этничности, но и ее вооружение.

Вот ст. 20 «конституции» Сахарова: «Вооруженные силы формируются на основе Союзного договора… республика может иметь республиканские Вооруженные силы или отдельные рода войск, которые формируются из населения республики и дислоцируются на ее территории». А вот ст. 23: «Республика имеет собственную, независимую от Центрального Правительства систему правоохранительных органов (милиция, министерство внутренних дел, пенитенциарная система, прокуратура, судебная система)» [16, с. 270-271].

В информационно-психологической подготовке политических акций принял участие весь цвет либерально-демократической элиты. Вот несколько кратких утверждений из огромного потока программных сообщений в широком диапазоне авторов. Историк Юрий Афанасьев: «СССР не является ни страной, ни государством… СССР как страна не имеет будущего». Советник президента Галина Старовойтова: «Советский Союз — последняя империя, которую охватил всемирный процесс деколонизации, идущий с конца II мировой войны… Не следует забывать, что наше государство развивалось искусственно и было основано на насилии».

Историк М. Гефтер говорил в Фонде Аденауэра об СССР, “этом космополитическом монстре”, что “связь, насквозь проникнутая историческим насилием, была обречена” и Беловежский вердикт, мол, был закономерным. В. Новодворская: “Может быть, мы сожжем наконец пpоклятую тоталитаpную Спаpту? Даже если пpи этом все сгоpит дотла, в том числе и мы сами”.Писатель А. Адамович заявлял на встрече в МГУ: «На окраинах Союза национальные и демократические идеи в основном смыкаются — особенно в Прибалтике».

Довольно быстро обнаружилось, что подрыв легитимности Советского Союза предполагал свое продолжение в форме отрицания и постсоветской России. В 1992 г. популярный в кругах реформаторской элиты журнал «Век ХХ и мир» опубликовал большую концептуальную статью В. Каганского «Российское пространство: части сильнее целого». В ней сказано: «Советский Союз был не столько государством, сколько способом временной организации пространства, обреченного на распад. Воспреемство Россией наследства СССР — наследование его судьбы. В России есть печатный станок обесценивающихся рублей и неисполняемых указов, военное командование с массой атомных бомб. Кроме того — масса надежд, мифов и претензий. Больше, в сущности, нет ничего. Нет общего пространства нормы, закона, власти, силы, валюты, идеи… На административные ячейки распадается не Россия, но лишь одноименная административная ячейка бывшего СССР» [33].

Вспомним первые этапы реализации доктрины развала СССР во время перестройки. В июне 1987 г. Европарламент учредил «День памяти жертв геноцида в Армении». Началась череда торжественных церемоний в Ереване. К этому были приурочены публикации писателей З. Балаяна и С. Капутикян, в которых ненависть к туркам переносилась на соседей-азербайджанцев, которых называли не иначе, как «турками». Готовился кровавый конфликт — самое эффективное средство разрушения межнациональных отношений.

Генерал-майор КГБ В.С. Широнин, направленный в зону конфликта, пишет: «Первый сигнал к волнениям в Карабахе поступил к нам «из-за бугра». Академик Абел Аганбегян в середине ноября 1987 года во время приема, устроенного в его честь Армянским институтом Франции и Ассоциацией армянских ветеранов, выразил желание узнать о том, что Карабах стал армянским. «Как экономист, — сказал академик, — я считаю, что он больше связан с Арменией, чем с Азербайджаном». Кроме того, в Москве широко распространились слухи о том, что Аганбегян сослался на свою беседу с Горбачевым, в которой всемогущий генсек ЦК КПСС якобы сказал, что Карабах будет передан Армении. Поразительно, несмотря на этот чрезвычайно устойчивый слух, ни тогда, ни позже, даже в разгар карабахской войны, Горбачев ни прямо, ни косвенно его не опроверг. А ведь тот слух был вполне «материальным», он сильно подогрел события в Карабахе.

Заявление Абела Аганбегяна мгновенно стало центральной темой для многих зарубежных армянских газет и журналов, для радиостанции «Айб» в Париже, а также армянских редакций радио «Свобода», «Голос Америки» и других… В результате прозвучавший в далеком Париже призыв к беззаконию стал по сути началом карабахского конфликта» [17, с. 256-257].

В Москве идею «исторической принадлежности Карабаха к Армении» сразу поддержал Сахаров. В письме Горбачеву он потребовал передачи НКАО в состав Армении и начал кампанию в прессе. Одновременно были созданы условия для вооружения боевиков Народного фронта Азербайджана[17, с. 278].

Надо заметить, что, возбуждая агрессивную этничность, антисоветская интеллигенция заведомо жертвовала демократическим проектом — она открывала путь этнократическим режимам. Видный публицист А. Латынина писала: «Стратегия русской демократической интеллигенции потерпела сокрушительное поражение. Она поддержала этнократические движения в республиках, квалифицировав их как национально-освободительные» [18].

В 1991 г. был проведен референдум с провокационным вопросом — надо ли сохранять СССР. До этого сама постановка такого вопроса казалась абсурдной и отвергалась массовым сознанием. Теперь сам президент заявил, что целесообразность сохранения СССР вызывает сомнения и надо бы этот вопрос поставить на голосование. Как мы помним, 76% проголосовавших высказались за сохранение Советского Союза.

В республиках со сложным этническим составом ценность системы межнационального общежития, созданного в СССР, ощущалась особенно остро. В голосовании на референдуме о судьбе СССР в Узбекистане приняли участие 95% граждан, из них за сохранение Союза высказались 93,7%, в Казахстане явка была 89%, «да» сказали 94%, в Таджикистане явка была 94%, «да» сказали 96%.