Читать книгу "Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018 - Михаил Белозеров"

— А-а-а… это вы… — сказал он, заглядывая в салон, не обращая внимания на документ. — Признаться, я ошибся. Думал, вдруг машину угнали. У нас таких случаев много. Здесь воруют, туда угоняют. Ищи потом ветра в поле.

— Ничего, бывает, — миролюбиво согласился Феликс, но презрительные нотки в голосе оставил, пусть знают, с кем имеют дело.

За полгода они привыкли друг к другу и даже чувствовали взаимную симпатию. Был капитан как бы не от мира сего, пупок не рвал, не придирался, и у Феликса всё всегда получалось. Просто со «своими» не могло не получаться, напуганные они были, закон уважали, а любая бумажка с гербовой печатью действовала на них, как пропуск в рай.

— Счастливого пути, — козырнул капитан.

— А ты глянь, как у него рессоры сидят, — сказал, подходя, Герман Орлов.

— Точно, перегрузка, рессоры сели, смерть тараканам, — подтвердил лейтенант Аргаткин, заходя с другой стороны и чуть ли не подлезая под машину, чтобы увидеть те несчастные рессоры.

Капитан тоже, как показалось Феликсу, вначале глубокомысленно посмотрел на лейтенанта Аргаткина, потом — на «Land cruiser», но ничего не ответил. Лицо у него осталось таким же неопределённо-грустным, словно капитан был занят иными проблемами. Занятный капитан, между прочим, подумал Феликс. Надо будет у него интервью взять, подловить на какой-нибудь нелепости и выставить в глупом свете. Есть такой коварный приём — передёргивания сказанного. Ну, да ладно, овчинка выделки не стоит, не генерал, поди. Напишу-ка я лучше о чём-нибудь более глобальном, например об откупных в армии, а не о каком-то доморощенном капитане, который тянет лямку за гроши да за веру.

— Что везём, дядя? — спросил прапорщик Орлов, а когда поднял глаза и увидел, кто находится в машине, то присвистнул: — Ого! Ёшкин кот!

У лейтенанта Аргаткина тоже вытянулась физиономия, сообразил он кое-что, например, что его сверстники на гражданке живут гораздо лучше. Любил Феликс такие моменты в жизни: не всякий пацан будет сидеть за рулём такой крутой тачки, а у прапорщика, поди, даже прав нет, не то что какой-нибудь жалкой «девятки». В принципе, Феликс, не будь у него в багажнике контрабандный груз, мог позвонить куда надо, устроить скандал и этим ещё раз унизить армию, но ситуация могла выйти из-под контроля, и бог его знает, возьмут и полезут в багажник. Можно откупиться парой канистр, но, с другой стороны, ведь следят за каждым движением русских. Ему ли, Феликсу, не знать, что делается на той стороне: говорят не самое лестное о России, делают не самое приятное по отношению к ней с тем кавказским цинизмом и откровением, которые почему-то с постройкой «стены» не затихают, а наоборот, только расцвели буйными зарослями чертополоха. Дикий народ, решил однажды Феликс и с тех пор не изменил своего мнения, хотя, в общем, Имарат Кавказ ему нравился, чувствовал он там себя свободнее, но в рамках гостя, разумеется. Для иностранцев сделано великое исключение: выпивка в баре, выносить с собой запрещалось. А так хоть залейся. Даже в номер доставят и вежливо уложат спать, правда, можно лишиться кошелька, но это уже детали, издержки профессии.

— Спецоборудование для посольства, — буркнул Феликс.

Двигатель машины работал, и было плохо слышно, что говорят военные, но Феликс его не выключал из принципа, намекая тем самым, что пора и честь знать.

— Спецоборудование?.. — удивился Герман Орлов. — Ёпст! Было бы неплохо на него взглянуть. Правда, товарищ капитан?

— Нет, не правда, — устало, как показалось Феликсу, ответил капитан Габелый.

— Кондиционер везу для посольства, — на всякий случай сказал Феликс.

Лёва Аргаткин недоверчиво присвистнул и снова полез смотреть под машину.

— Так вот же! — возмутился он. — Смерть тараканам!

— Езжайте, — как-то странно среагировал капитан и посмотрел в сторону границы. — Олег, подними шлагбаум.

— Ещё чего… — среагировал прапорщик Орлов. — Эй, Михеев, чего спишь? Поднимай!

Подбежал сонный рядовой, и Феликс не без внутреннего торжества поехал. Однако как только он пригляделся к тем, кто стоял у следующего шлагбаума, то его насмешливое настроение сменилось беспокойством, а потом — страхом. Следующие пятьдесят метров под нависающей махиной «стены» ему показались такими длинными, словно он ехал с Красной площади на Лубянку через МКАД. Сердце затаилось, как птица в силках. Хотя казалось, свои в доску: американцы. Никогда с ним такого не бывало, границу он всегда пересекал весело и нагло, особенно не задумываясь, что он вообще делает и как поступает, а здесь оплошал. В крайнем случае, можно позвонить мистеру Биллу Чишолму. Однако лучше этого не делать. Феликс на мгновение закрыл глаза, а когда открыл — ничего не изменилось: по-прежнему всё те же наглые, бандитские рожи.

Чем ближе он подъезжал к чеченскому посту, тем тише ехал, а к шлагбауму приблизился практически на скорости черепахи и заглушил двигатель перед щитом с надписью «Stop!» К его огромному удивлению, вместо американцев в их форме песочного цвета на этой стороне границы стояли какие-то бородатые незнакомые люди со зверскими лицами. А где же «наши», имея в виду американцев, холодея во всех членах, подумал Феликс, где майор Ильвер Стоун или старший лейтенант Джек Паттерсон? Где они все? Куда они делись? И вдруг понял намёк капитана Габелого, мол, разберутся с ним бородатые чехи, если они, конечно, не лопухи. Иуда, не мог предупредить! Но дёргаться было поздно. Дёргаться было опасно.

Всё дальнейшее происходило для Феликса в какой-то странной заторможенности. Он словно пропустил первую серию и обнаружил, что услужливо протягивает чернокожему сержанту документы. Как и когда подошёл к нему этот сержант, он не заметил.

— Please, sir.

— Where to go?[37]

— Грозный…

— The purpose of the visit?[38]

— The press. I'm a journalist.[39]

— What's in the trunk?[40]

У Феликса запершило в горле:

— Оборудование, — он едва не выдал себя, ему показалось, что кондиционер не работает, что он сломался, а в машине стоит чудовищная жара.

— That?[41]— удивился сержант.

— Oboroduvanie for the embassy,[42]— выдавил из себя Феликс.

— Yes, sir, — сказал сержант, но почему-то не отдавал команду поднять шлагбаум, а вопросительно уставился на Феликса.

Феликс сообразил: полез в карман и достал смятые и потные пятьдесят долларов: