Читать книгу "Один маленький грех - Лиз Карлайл"

Она снова откинула назад волосы.

— Я была дурочкой, да? — шепнула она. — Иногда мне кажется, у меня не больше мозгов, чем у гусыни.

Аласдэр не знал, что на это сказать, но он понимал, как тяжко бремя раскаяния. В неясном свете камина он видел, как она выскользнула из постели и пошла по ковру к кучке лежащей на полу одежды. Она была такой прекрасной и такой хрупкой. Хотя слово «красавица» не совсем подходило к ней, а ее хрупкость была обманчивой. Этой ночью в ее объятиях он не просто испытал наслаждение, он испытал покой, ощутил силу, понял, что оказался там, где ему надлежит быть. Но ведь он не годится для Эсме. И ему совсем не следовало быть в ее постели. Эсме стояла перед ним в ночной рубашке.

— Постарайся поспать, милая, — пытался он убедить ее. И снова, упрямо тряхнув головой, отчего ее длинные мерцающие волосы опять рассыпались по плечам, она сказала:

— Я должна идти к своей сестренке. Я не помешаю доктору Риду, клянусь. Мне не заснуть, пока я не увижу Сорчу.

Глава 6,

в которой леди Таттон приходит в ужас

На следующее утро Аласдэр проснулся, едва рассвело, с чувством, что над его головой навис дамоклов меч — вернее, три меча. Спать ему почти не пришлось. Наверное, уже в пятый раз после полуночи он спустился вниз, чтобы посмотреть, как там Сорча.

Доктор Рид дремал в кресле, сложив руки на животе.

— Около часа назад она начала шевелиться, — сообщил он. — Ее зрачки реагируют нормально, плечо выглядит хорошо. Думаю, опасность миновала, сэр Аласдэр.

— Слава Богу. — Он подошел к кровати и взял крошечную ручку Сорчи. Мысль о том, как ей могло быть больно, была невыносима для него. Но сейчас она, похоже, спала естественным сном. Она на самом деле выглядела нормально. Аласдэр почувствовал огромное облегчение. Доктор встал.

— Думаю, к полудню она проснется. Тогда мы узнаем, если сможем определить, насколько дискомфортно она себя чувствует. Может быть, день-два она будет капризничать.

Аласдэр заулыбался, дотронулся до мягких детских завитков.

— О, Сорча не будет терпеть дискомфорт, — сказал он. — И она даст знать об этом очень убедительно.

— Гм! — сказал доктор. — Избаловали? Аласдэр пожал плечами.

— Я предпочитаю сказать — души в ней не чаяли. После того как доктор ушел, он в спешке подкрепился гренками и кофе, потом быстро оделся. День предстоял трудный. Он знал, что будет делать, чувствовал себя прескверно и не мог понять, виной тому страх или ожидание неизбежного. Он был виноват, очень виноват перед всеми, потому что позволил ситуации дойти до этого.

У выхода Уэллингз подал ему трость и шляпу.

— Ваш брат полагал, что будет завтракать с вами этим утром, сэр, — сказал он со вздохом.

Аласдэр иронически посмотрел на дворецкого.

— Скажите мне, Уэллингз, разве мой брат не богат, как Крез?

Дворецкий склонил голову:

— Думаю, да, сэр.

— Тогда скажи ему, чтобы он выстроил себе дом и нанял повара, — произнес Аласдэр, надевая шляпу. — Жадный шотландец! В случае необходимости я буду на Оксфорд-стрит, мне нужно купить кое-что. Брови Уэллингза поползли вверх.

— Купить, сэр? Аласдэр усмехнулся.

— Уэллингз, есть вещи, которые не ждут.

Это было чудо. Или по крайней мере так казалось Эсме. В половине десятого Сорча совершенно проснулась, переполошив полдома. Эсме взяла ее к себе на колени и взволнованно прижала, не забывая о пострадавшей руке. Этого было явно недостаточно. Сорча наморщила маленькое розовое личико и сделала глубокий вдох.

— Кашу, — обратилась Эсме к Лидии среди возникшего радостного оживления.

— Кашу? — Лидия подняла крышку с подноса с завтра-жом, который принес Хоз, и поспешила к ним с ложкой и тарелкой.

Эсме взяла ложку, и воцарилось молчание.

— Кушать! — произнесла девочка, открывая рот. Эсме и Лидия одновременно облегченно вздохнули.

— Избалованный ребенок! — проворчал доктор, звякая своими металлическими штучками, которые он складывал в черный кожаный саквояж.

Лидия закатила глаза.

— Так, сегодня ничего, кроме этой каши и небольшого количества бульона! — наставлял доктор Рид, со щелчком застегивая саквояж. — Не давайте ей бегать, лазать. И ради всего святого, никакого мытья. Я зайду завтра утром пораньше. До тех пор, если она будет перевозбуждена, дайте ей две капли настойки из вон той коричневой бутылочки, и пусть она поспит.

Эсме слабо улыбнулась.

— Благодарю вас, доктор Рид, — сказала она. — Лидия вас проводит, когда вы будете готовы.

Но после того как дверь за доктором закрылась и Эсме осталась наедине со своим раскаянием и сестренкой, вынужденной делить ее общество, чувство вины овладело ею с новой силой. Она подумала о безобразных швах на голове малышки, и на миг паника перехватила ее дыхание. Стоило чуть отвлечься — и вот результат! Ей еще повезло, что ребенок остался жив.

Облегчение, которое Эсме почувствовала утром, когда ресницы у Сорчи дрогнули и она открыла глаза, не могло полностью избавить ее от страха. Она оказалась настолько бестолковой, что подвергла опасности жизнь сестренки, мало того — она повела себя как последняя дурочка с сэром Аласдэром Маклахланом. Ужас и еще чувство, для которого у нее не нашлось названия, вселились в ее сердце.

И что ей теперь делать? Как вести себя после того, что произошло? Она не собиралась притворяться, что ничего не случилось, и не убеждала себя, что этого не случится больше, если она останется в этом доме. Она просто умоляла его уложить себя в постель. Она повела себя еще глупее, чем ее мать. Маклахлану даже не понадобилось шептать ей на ушко сладкую ложь. Она сама бросилась к нему на шею. Какой мужчина откажется от такого?

Хорошо еще, что он научен предыдущими ошибками. По крайней мере она не останется с ребенком, как миссис Кросби и ее мать. Она должна быть благодарна за это. И еще — он был удивительно нежен с ней. Он вел себя так, что она чувствовала себя желанной и… почти любимой. Это, наверное, самая большая опасность. Она так уязвима. Так одинока.

Нет, ей не следовало оставаться здесь! Вчера она доказала, что не просто бесполезна, а много хуже. Лидия знает о детях гораздо больше, Эсме никогда не сможет так умело обращаться с Сорчей, как Лидия. Лидия никогда бы не позволила Сорче выбежать на дорогу.

Она не знает того, что следует знать няне и гувернантке. Как только Сорча полностью выздоровеет, она… Сейчас Эсме была просто не в силах думать об этом. Как бы напоминая Эсме о более насущных заботах, Сорча беспокойно заерзала. Эсме наклонилась и осторожно поцеловала ее в бровку, над которой красовался синяк.

— Моя малышка, — шептала она. — Как ужасно, что я оказалась такой плохой матерью!

Сорча взглянула на нее снизу вверх и сказала: