Читать книгу "Один маленький грех - Лиз Карлайл"

— Кушать!

Эсме неожиданно для себя в глубине души засмеялась. Она набрала в ложку каши и принялась кормить ребенка. Но почти тут же вернулась Лидия.

— Мисс, я думаю, вам лучше спуститься вниз, — сказала она взволнованно. — Там стоит большая черная карета, еще четыре выстроились у дверей, и какая-то леди отчитывает Уэллингза, требуя пропустить ее.

Эсме еще раз поцеловала Сорчу и передала ее служанке.

— Кто бы это мог быть?

— Я не видела эту даму раньше, — сказала девушка, беря в руки ложку с кашей. — Но я слышала, что называли ваше имя, а Уэллингз стоит белый как мел, — мне не приходилось видеть его таким.

— Как я уже сообщил вам, мадам, — разносился по лестнице голос Уэллингза, — сэра Аласдэра нет дома. Если вы можете подождать…

— Об этом не может быть и речи! — произнес обиженный женский голос. — Я не для того провела полночи в пути, чтобы ждать! Немедленно пошлите за мисс Гамильтон! Хотела бы я знать, почему со мной так грубо обращаются!

Эсме стояла на нижней ступеньке в полном ошеломлении.

— Тетя Ровена?

Леди так быстро повернула голову, что с нее чуть не слетела шляпка, украшенная многочисленными перьями.

— Эсме! — воскликнула она, бросаясь к ней. — Эсме! Дорогое дитя! Что с тобой произошло, ради всего святого?

Эсме крепко обняла тетю.

— Вы вернулись домой! — радостно сказала она. — А я уже стала бояться, что вы никогда не приедете.

— Ну, детка! — сказала ее светлость. — Твое письмо очень долго добиралось до меня, но как только Энн почувствовала себя достаточно хорошо, я сразу же собралась в дорогу. Надеюсь, ты не верила, что я брошу тебя?

— Нет, мэм, но я не знала, сможете ли вы вернуться и через какое время. Я дважды писала вам в Австралию.

— Да, почта идет так медленно! — Поджав губы, леди Таттон отодвинула ее. — Я буквально заболела от беспокойства. Финч приехал встречать меня в Саутгемптон и привез твое последнее письмо, поэтому я сразу поехала сюда. Дорогая девочка, нам нужно поговорить. Скажи этому ужасному человеку, чтобы он ушел!

Эсме посмотрела на дворецкого.

— Но, тетя Ровена, — сказала она, — вам не стоит бранить Уэллингза. Он был очень добр ко мне, и он ни в чем не виноват.

— Нет, нет! — запротестовала леди Таттон. — Я знаю, во всем виновата твоя мать! Если бы здравый смысл можно было оценить в деньгах, Розамунд не смогла бы купить себе и булавку.

Эсме почувствовала, как ее лицо запылало.

— Прошу, пройдемте в гостиную, — сказала она, направляясь к двери и распахивая ее. — Уэллингз, могу я попросить принести кофе? Леди Таттон, как вы уже могли догадаться, моя тетя, она только что вернулась из-за границы.

В гостиной они пробыли около получаса. Большую часть этого времени Эсме рассказывала леди Таттон о том, как жилось ее сестре в последнее время. Леди Таттон прослезилась, узнав подробности смерти леди Ачанолт, но было ясно, что ее возмущение перевешивало печаль. Ровена была на десять лет старше Розамунд, и ей часто приходилось вызволять младшую сестру из всевозможных неприятностей. Неудивительно, высказалась леди Таттон, что бедняжка не смогла противостоять болезни, если учесть, что она безрассудно растратила свои силы в четырех замужествах и в два раза большем числе романов.

Эсме попыталась объяснить, что произошло потом. В той части, которая касалась лорда Ачанолта, это было нетрудно, потому что ее гнев не успел остыть. Но когда она попыталась объяснить, почему пришла за помощью к сэру Аласдэру Маклахлану и почему осталась в его доме, это прозвучало так, как если бы она рассказывала об одной из безумных выходок ее матери.

У ее тети хватило доброты, чтобы обойти молчанием то, что она думает по этому поводу.

— Мое дорогое дитя! — сказала она, вынимая носовой платок и прикладывая его к глазам. — Как Розамунд могла докатиться до этого?

— Я думаю, она не хотела, тетя Ровена.

Леди Ровена в расстройстве зашмыгала носом.

— Эсме, когда тебе было семнадцать лет, я умоляла твою мать отправить тебя ко мне. Но она отказалась. Она заплакала и сказала, что ты слишком молода. Сейчас у тебя могла уже быть семья. У тебя мог быть надежный муж, который избавил бы тебя от скандала, у тебя были бы деньги нашего дорогого папы, которые облегчили бы тебе жизненный путь. И вот что мы имеем вместо этого! — Она воздела вверх руки. — Мысль о том, как ты была выброшена из дома и должна была жить своим умом, разбивает мое сердце.

Эсме не была уверена, что у нее есть хоть какой-то ум, но она придержала язык.

Леди Таттон оглядела маленькую гостиную, ту самую комнату, в которой мисс Гамильтон заключила свою дьявольскую сделку с Маклахланом. Эсме вспомнилось, как он выглядел в ту ночь: осунувшийся, небритый, в синяках, он все-таки оставался на удивление красивым. Сейчас она уже не знала, кто из них был больше напуган. И если бы воспоминание никак не задевало ее сердечных струн, она бы могла посмеяться над своим и его поведением.

Тетины слова вырвали ее из задумчивости.

— Ах, не могу поверить, что вы живете в этом логове порока, — резко сказала она. — Дитя мое, о чем ты думала? И о чем думал сэр Аласдэр? Безнравственный негодяй! Невинная молодая женщина, живущая под этой крышей? Он, конечно же, прекрасно все понимает, если уж ты не понимаешь!

— Я сама прекрасно понимаю, — признала Эсме. Особенно после прошлой ночи. — Но что мне было делать? Я ничего не могла придумать. А сэр Аласдэр — отец Сорчи.

Леди Таттон недоверчиво хмыкнула.

— Но мы не можем знать этого наверняка, разве не так, моя дорогая?

Эсме покачала головой.

— Я слышала, как мамочка бросила это в лицо Ачанолту. Она застала его в постели с одной из наших горничных и очень разгневалась. Зачем бы ей врать?

— Ну, не знаю! — сказала леди Таттон. — В любом случае Маклахлан, конечно же, не горел желанием взять к себе бедную малышку? Не сомневаюсь — его можно убедить отказаться от нее. Никто не будет долго размышлять над тем, что Ачанолт отправил свою дочку на воспитание к тете.

Эсме думала о завещании, которое написал Маклахлан, вспоминала, как он поглядывал на Сорчу в классной комнате, когда они вместе рассматривали его коллекцию монет. О том, как он склонялся над безвольным телом Сорчи в парке и слезы текли по его лицу. Эсме видела их сквозь собственные слезы. Может быть, он и был бессовестным негодяем, но даже негодяй может любить своих детей.

— Я совсем не уверена, что его можно убедить, тетя, — наконец произнесла она. — Или даже что его следует убеждать. Он привязался к Сорче.

Леди Таттон потемнела.

— Надеюсь, он не привязался к тебе, — сказала она ядовито. — Тебе нельзя оставаться здесь — об этом не может быть и речи. Нам будет нелегко объяснить, что ты здесь делала, если начнутся разговоры.