Читать книгу "Трюкач - Брэд Мельтцер"

На втором этаже было три комнаты. Спальню себе Зиг устроил в наименьшей из них. Такое наказание он придумал себе сам – посторонние о нем не подозревали.

Через две минуты Зиг с неизменной бутылочкой пива в руке вышел во двор притушить боль в голове и ногах после дневных побоев.

– Добрый вечер, дамы. Все хорошо? – обратился он к пчелам.

– М-м-м-м-м, – спели пчелы сидящему на ржавом шезлонге хозяину.

Зиг кутался в зимнее пальто и вспоминал события дня. Несколько минут он размышлял о подруге Нолы – Камилле – и других жертвах авиакатастрофы, выволочке, полученной от Пушкаря, внезапном интересе к этому делу полковника Сюй, о президенте, директоре Библиотеки Конгресса и о том, каким образом все это связано с именами для прикрытия, берущими начало аж от Гарри Гудини.

Однако больше всего мысли Зига занимала поездка в родной город Бетел. По синапсам мозга хлынули старые воспоминания, которые пробудило место, где он учился на танатопрактика, похоронил отца, сошелся и разошелся с женой, где стал мужем, отцом и, наконец, убитым горем одиночкой. Зиг правильно сделал, что побывал неподалеку от могилки Мэгги, это ощущение прибавляло уверенности. При том, как бы далеко его ни завела тропинка воспоминаний, мысли то и дело возвращались к Ноле. Не к маленькой девочке из прошлого, притихшей на заднем сиденье машины, а к Ноле сегодняшней, здешней, настоящей.

Через десять минут Зиг поднялся наверх, положил голову на подушку, руки – на грудь, готовясь заснуть в той самой позе вечного покоя, в какую каждый день укладывал других. И лишь в последний миг, когда начал уже проваливаться в сон, вспомнил еще один ритуал – он забыл заглянуть в «Фейсбук», посмотреть, как там его бывшая жена, узнать, что радостного произошло в ее жизни. Зиг спустился вниз и быстренько проверил. «Какой в этом вред?» – успокаивал он себя.

32

* * *

Бетел, штат Пенсильвания Пятнадцать лет назад

Ноле двенадцать лет.

Вечером в лагере девочек-скаутов в костре взорвалась банка «оранж-соды».

Ройол был в бешенстве, когда забирал Нолу из больницы, но по дороге домой успокоился.

Нола калачиком свернулась на заднем сиденье, как на кровати. Она по обыкновению молчала, на ухе – белая повязка, футболка клуба скаутов в пятнах засохшей крови.

– Сейчас тряхнет, – ворчливо предупредил Ройол, выруливая на подъездную дорожку перед домом.

Нола оторвала голову от сиденья, словно от толчка могли разойтись сорок наложенных швов.

– Боже мой! Смотрите! Нола, смотри-ка! – загомонила грузная женщина со стянутыми в незатейливый хвостик темно-русыми волосами.

Машина еще не остановилась, а она уже бежала рядом, словно примерялась запрыгнуть в нее через боковое окно. Лидия Конникова – главмама отряда скаутов. По ее наущению другие родители подвозили Нолу в школу и на собрания, освободив от этой обязанности Ройола, – собственно говоря, он разрешил приемной дочери вступить в скауты лишь по этой причине. Увы, Лидия также слыла главной сплетницей города.

– Как она? Говорят, швы наложили! – тараторила Лидия, одетая в синюю скаутскую куртку, на шее – бело-синий платок, символ девочек-скаутов.

Нола давно подметила, что Лидия первой отвечала на свои вопросы.

– Мы всех отправили по домам. Я не могла не прий-ти. Вы знаете, что она спасла другую девочку? Она спасла Мэгги! Мы выдвинем Нолу на почетную медаль скаутов! – Лидия как следует рассмотрела повязку. – Сильная рана? Нам показалось, что сильная, – сказала она Ройолу, потом обратилась к Ноле: – Ты прекрасно выглядишь, дорогуша! Прекрасно!

Автомобиль остановился, Лидия распахнула дверцу, протянула руку.

– Иди сюда, я отведу тебя в дом, дорогуша!

Ройол на водительском сиденье, вскинув брови, зыркнул на Нолу.

Девочка поймала его взгляд и едва заметно покачала головой.

– Ну, что же ты, милая. Дай руку, – твердила Лидия, засунув голову в салон.

– Я сам, – заявил Ройол и открыл заднюю дверцу с водительской стороны.

Одним движением он сгреб Нолу в охапку и понес к парадной двери.

– Милая, позволь мне…

– Я сам! – повторил Ройол, прижимая Нолу к груди и пытаясь оторваться от Лидии.

Он захлопнул за собой входную дверь, отнес Нолу наверх и бережно опустил ее на кровать. Накрыв девочку одеялом до подбородка, дал ей еще одну таблетку – как советовал врач.

33

* * *

База ВВС Довер, штат Делавэр Настоящее время

Наутро Зиг был измазан мозговым веществом, кровавые брызги и ошметки плоти прилипли к защитному лицевому щитку, перчаткам, натянутым до локтей, белой, на молнии, робе из «тайвека».

– Как он? – спросила Луиза, коллега-танатопрактик.

Зиг покачал головой. Они работали впятером в одном зале, каждый – у своей тележки с погибшим. «Я не желал причинять тебе боль…» – раздавались стенания Принса из старенького динамика под потолком. Все танатопрактики знали: когда наступал черед Луизы выбирать музыку, она ставит одни лишь грустные песни Принса.

Обычно Зигу поручали самые трудные случаи. Или самые важные. Сегодняшнее задание было и трудное, и важное.

Зиг работал уже третий час, но даже по меркам Довера лучший друг президента, директор Библиотеки Конгресса США Нельсон Рукстул вид имел самый кошмарный. Погибший № 2357.

Труднее всего давалось выравнивание головы относительно сломанного позвоночника так, чтобы фигура не напоминала брошенную на пол куклу-марионетку. Если голова сидит криво, все остальное тоже будет вкривь и вкось.

– Ничего, мы тебя поправим, – прошептал Зиг бездыханному телу Рукстула.

Спина и руки сзади обгорели, хотя не так сильно, как труп Камиллы. Очевидно, Рукстул, сидя в первом ряду, находился дальше от источника возгорания на борту.

Согласно заключению медэксперта, смерть наступила от перелома шеи – вполне типично для авиакатастрофы. Однако во внутренней стенке грудной клетки Зиг обнаружил осколок бежевого пластика размером с колпачок авторучки.

Зиг выдернул его. Зазубренный осколок отломился от складного столика при ударе самолета о землю и пригвоздил Рукстула к сиденью. Такое тоже часто бывает. После отвесного падения с высоты в сто двадцать метров редко что остается на месте.

– Обломок столика? – спросили за спиной у Зига. Голос принадлежал еще одному танатопрактику – Уилу. Зиг всегда с подозрением относился к людям, нарочно коверкающим свои имена – Джесонам без «й», Заккам с двойным «к». Уил входил в ту же категорию. Сваливал с работы ровно в четыре пополудни, называл трупы «жмурами». Короче, никакой совести. – Здорово его уделало?

– Здоровее не бывает, – отозвался Зиг, рассматривая осколок пластика.