Читать книгу "Династия Ямато - Пегги Сигрейв"

Перемена в Хирохито, вернувшегося в Токио из заморских стран, стала очевидной для всех. Японская пресса пророчествовала о скором «изгнании излишних предосторожностей» в деле сближения императорского дома с простым людом. Хирохито действительно подошел к той опасной черте, за которой начиналась территория «простого люда». Хирохито теперь запросто посещал скачки, по вечерам его могли видеть на раутах высшей японской аристократии — приветливой, льстивой… На завтрак наследник предпочитал ветчину, яйца. Любил шоколад. Играл в гольф в брюках-гольф! Одевался по-европейски (за исключением церемониала), его личные покои во дворце обставили мебелью из Европы.

В ноябре 1921 г. Хирохито стал принцем-регентом, а в следующем месяце решил организовать во дворце Асака неформальное мероприятие «по случаю возвращения домой». Приглашение получили все старые товарищи по Школе пэров. Виски герцога Этолла решили по этому случаю не жалеть. Хирохито самолично открыл вечер, заявив: «В последующие два часа забудьте о том, что я наследный принц. Отбросим церемонии!» Молодежь разразилась воплями одобрительного приветствия и приступила к делу. Граммофон крутил пластинки, привезенные из Лондона и Парижа; подавали спиртное. Непринужденно, весело; гофмейстеры — в ужасе. Князь Сайондзи отчитает Хирохито, как мальчишку — но позже. Больше такое «веселье» во дворце Хирохито не будет устраивать никогда.

Через полгода, в апреле 1922 г., Японию с государственным визитом посетил принц Уэльский (совершавший кругосветный вояж на крейсере королевского флота «Ринаун»). Принцу оказали все полагающиеся по протоколу почести… Хирохито предложил принцу Уэльскому сыграть в гольф. Вышли на лужайку, оба — в брюках-гольф. Хирохито удалось попасть по мячу только после нескольких холостых свингов… Спасая августейшего игрока от потери лица, принц Эдуард заявил: «Как-то раз я выдал страшный хук». Эдуард совершил поездку по Японии: Йокогама — Киото — Нара — Кагосима. В Кагосиме Эдуард взошел на борт «Ринауна» и продолжил турне. Непринужденные манеры Эдуарда не остались без внимания в Японии — блюстители императорского двора и бровью не повели.

Их опасения касательно «беспутной жизни» Хирохито только подтвердились и окрепли, когда дворец настигло известие об ужасной трагедии в Париже. В 1923 г. — в первоапрельский «день всех дураков» — князь Асака, княгиня Фусако и ее супруг князь Китасиракава попали в дорожную аварию… Они возвращались из Кальвадоса (путешествие — на день) в «бугатти» Китасиракавы с опущенным верхом. Китасиракава согнал шофера (француз Виктор Далиат) на переднее пассажирское сиденье и сам сел за руль. Князь Асака и княгиня Фусако расположились на заднем сиденье с фрейлиной Фусако, Элизабет Сови (внучкой французского генерала Тиссьера). В 4 часа 30 минут пополудни (после неспешного обеда в Довиле, не оставившего чувства «сухости во рту») «бугатти» продолжил движение в Париж по двухполосному шоссе. Огромные платаны проносились мимо… Близ нормандской деревеньки Фарьер-ла-Кампань (145 км к югу от Парижа) князь Китасиракава не без самодовольства заметил, что на спидометре видит стрелку близ 120 км/час. На узкой дороге, как ни крути, это очень быстро. Князь, обгоняя очередную впереди идущую машину, повернул руль немного резче, чем следовало. «Бугатти» вынесло с шоссе, и он на полном ходу врезался в платан. Искореженный автомобиль перевернуло. Китасиракава и шофер нашли быструю смерть. Князя Асаку выбросило из машины, и он остался жив, отделавшись множественными переломами левой ноги и сломанной челюстью. Княгиня Фусако пострадала гораздо серьезнее Асаки: переломы обеих ног, раздробленная коленная чашка, глубокая рана на голове… Мадмуазель Сови повредила правое колено. (Очевидцы трагедии помогли Сови выбраться из искореженного «бугатти», и она мужественно помогала вызволять остальных пострадавших.)

Тело князя Китасиракавы выставили для торжественного прощания в посольстве Японии во Франции. Три недели к нему несли венки и синтоистские подношения: карп, рис, домашняя птица, овощи, вода. Отправка в Японию, кремация. Княгиня Фусако и князь Асака остались в парижском госпитале, выписавшись только через год с небольшим. Супруга Асаки, княгиня Нобуко, прибыла в Париж и посвятила себя уходу за мужем. Когда у пострадавших появилась реальная возможность вернуться в Японию, княгиня Нобуко и князь Хигасикуни сопроводили их к родным берегам. Занавес.

Глава 6

ПРИЗРАК ЯМАГАТЫ

В конце лета 1923 г., то есть спустя несколько месяцев после дорожной трагедии во Франции, Хирохито и Нагако занялись подготовкой к намеченной на ноябрь свадьбе. Ожидаемое свадебное торжество — радость, притом не столько за счастливых молодых, сколько по поводу окончания длившейся почти семь лет борьбы с кланом Тёсю. Неуемный Ямагата наконец покинул их навсегда, отправившись к праотцам, по крайней мере все так думали. Но в субботний день 1 сентября 1923 г. неприкаянный дух генерала Ямагаты произнес-таки последнее заклятье: земная твердь дрогнула, и яростные подземные толчки сотрясли долину Канто. Хирохито и его невеста не пострадали, от Токио остались одни руины, а свадьбу пришлось отложить.

В тот злополучный день ничто не предвещало беды. Рабочая неделя, как обычно, закончилась в полдень. В отеле «Империал» (повышенной сейсмоустойчивости, архитектор Фрэнк Ллойд Райт) шли последние приготовления к торжественному открытию. Многие горожане отправились поближе к побережью или на Гинзу[28] за покупками и развлечениями. В 50 милях к югу от Токио по дну залива Сагами проходит древний тектонический разлом. 1 сентября 1923 г. этот разлом стал эпицентром сильнейшего землетрясения, продолжавшегося страшных пять минут. Густонаселенную равнину Канто трясло, как пыльную ветошь ветром. В Токио и Иокогаме — ужас разрушения. К безучастному небу взвилось фантастическое желтое облако, стремительно разрастающееся в гигантскую плотную марь из пыли и щебня, поднятого с городских руин. После первых толчков на побережье обрушилось чудовищное цунами высотой 36 футов.[29]

Десятки тысяч построек из дерева и бумаги, выстоявших не одно землетрясение, на этот раз не смогли противостоять разгулу стихии, будучи повержены и охвачены огнем, перекинувшимся с оказавшихся под завалом зажженных кухонных жаровен и плит. Первыми вспыхнули циновки и ширмы из рисовой бумаги. Вскоре ветер разнес пламя по всему Токио, превратив город в гигантский костер. Беснующийся огонь нанес городу больший ущерб, чем само породившее его землетрясение. Люди в ужасе пытались спастись от надвигавшейся на них со всех сторон стены огня. Людские потоки сходились на берегах реки Сумида, гигантские столбы огня и дыма ревели над головами. Люди бросались в воды Токийского залива, но и там не находили спасения. 100 тысяч тонн нефтепродуктов из разорвавшихся от небывалого жара цистерн на базе ВМФ в Йокосуке вылилось в залив. Огненная буря ревела всю ночь. К воскресному утру Токио лишился 300 тысяч зданий и построек. От двух третей города остались обугленные головешки, повторные толчки стихли к вечеру. В понедельник утром находящиеся в полубессознательном состоянии от пережитого горожане начали разгребать руины в поисках тел своих родных. Всего в Токио погибло около 140 тысяч человек (из полуторамиллионного населения города). Материальный ущерб оценивался в 2 процента национального богатства. Два миллиона человек лишились крова.