Читать книгу "Цвет надежды - Джулианна Маклин"

Но она – не я, а я – не она.

Мама осталась в коридоре, и я одна вошла в палату. Надия спала, так что я несколько минут постояла рядом и без стеснения смотрела на нее.

Несмотря на то что случилось между нами, меня по-прежнему завораживало наше сходство. Я могла бы смотреть на сестру целый день. Сейчас мои эмоции прыгали вверх и вниз, словно кривая на экране осциллографа. Да, я злилась, но все же чувствовала, как внутри меня из-под панциря моей неприязни пробивалась любовь.

Вероятно, она почувствовала мое присутствие, потому что ее глаза распахнулись, и Надия повернула на подушке голову и посмотрела на меня.

– О… – Она протянула ко мне руку. – Ты пришла.

– Да, пришла. – Я нагнулась и поцеловала ее в щеку. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Теперь я могу дышать, и с малышкой все нормально.

– Это хорошая новость.

– Как ты долетела?

– Неплохо.

Между нами повисла ощутимая неловкость, мы говорили о мелочах.

Я пригласила маму, чтобы нам обсудить, что и как надо сделать. Она тоже поцеловала Надию в щеку.

– Бедняжка, – сказала мама. – Не беспокойся. Теперь мы с тобой, и все будет хорошо.

На глазах сестры выступили слезы.

– Спасибо, миссис Мур.

– Зови меня Сандра.

Потом мы обменялись своими новостями. Я рассказала Надии о своей адвокатской практике в Бостоне, а она нам о том, что чувствует беременная женщина. Она с гордостью сообщила, что недавно получила повышение на работе. Конечно, мы поздравили ее, но она сомневалась, сможет ли вернуться в свою фирму.

Позже мама ушла, чтобы купить чашку кофе. Как только мы с Надией остались одни, она задала мне вопрос, который тяжелым камнем лежал на душе у нас обеих.

– Ты подумала о том, о чем я просила тебя по телефону? – спросила она.

Я заерзала на стуле. Говоря по правде, я почти не думала об этом – и уж точно не приняла никакого решения, – потому что была слишком поглощена другими делами: узнавала о состоянии ее сердца, просматривала результаты хирургических операций по пересадке сердца и отыскивала лучших докторов. Мне даже не пришло в голову строить планы в связи со смертью Надии, несмотря на то что я была юристом и знала, как важно учитывать все.

– Конечно, нам надо поговорить об этом, – сказала я. – Не хочу показаться пессимисткой, но ты написала завещание? Каждый человек должен составить завещание, – добавила я, чтобы мои слова не звучали слишком мрачно.

– Нет, – ответила она. – Ты поможешь мне?

– Конечно. Мы можем сделать это сегодня. Я сделаю несколько записей в моем ноутбуке.

Она кивнула.

– Это будет правильно, но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты станешь матерью для моей малышки, если со мной что-нибудь случится?

Господи, она сформулировала свой вопрос так, что меня как будто ударили по спине бейсбольной битой. Юрист, сидящий во мне, использовал бы слово «законный опекун», но опекунство было не тем, чего хотела Надия.

– Ничего с тобой не случится, – сказала я. – Ты пробьешься через эту болезнь и сама будешь матерью.

– Пожалуйста, Дайана, – ответила она. – Я понимаю, что ты ничего мне не должна, да и я не заслуживаю твоей симпатии, но ты обязана сказать «да». Я не знаю, что буду делать, если ты не согласишься.

– Ты будешь жить, – сказала я. – Обязательно будешь.

Она покачала головой и сердито нахмурилась.

– Не пытайся меня убеждать, что мне надо бороться за свою жизнь. Поверь, я и так мотивирована. Я хочу жить и растить мою дочку. Я хочу этого больше всего на свете. Но еще я знаю – пожалуй, лучше многих, – что иногда все складывается не так, как ты хочешь. Жизнь штука тяжелая. – Надия помолчала. – Моя дочка не должна остаться без семьи. Прошу тебя, обещай мне.

Я сглотнула болезненный комок в горле и поняла, что не могу себе представить, чтобы ребенок моей сестры-близнеца рос без любящей семьи.

– Конечно, я возьму ее, – ответила я. – Если с тобой что-нибудь случится, обещаю, что я сверну горы, но сделаю так, чтобы она никогда не была одна. Я отдам ей всю свою любовь, на которую способна, и стану растить ее как родную дочь.

Странно, но мне не пришлось даже думать над моим ответом. Я поняла в тот момент, что некоторые решения – даже невероятно важные и судьбоносные – принимаются сердцем.

Глава 57

Через неделю Надию выписали из больницы.

К этому времени я уже считала себя чуточку экспертом по кесареву сечению, миокардиту и вещам, касающимся пересадки сердца, – включая систему, которая подбирала доноров пациентам, осложнения во время и после операции, прогнозы и шансы на жизнь для тех, кто получил новое сердце.

Две вещи я знала точно – я не хотела, чтобы Надия проходила через это одна и чтобы ее оперировал доктор Вогн. Поэтому с ее согласия я отправила ее историю болезни в Массачусетский медицинский центр, чтобы она могла отправиться со мной и жить в Бостоне.

Я нашла замечательную акушерку, с большим опытом ведения беременности у женщин с больным сердцем. Ее звали доктор Элайн Джонс. Я поговорила с ней по телефону и решила, что она идеально подходит для Надии.

Еще я нашла классного кардиохирурга, который, по отзывам, творил чудеса. Доктор Петерсон считался одним из лучших трансплантологов в стране и недавно даже взялся за тяжелый случай – за беременную пациентку, у которой был миокардит. Как у Надии. И та женщина успешно перенесла пересадку сердца через три месяца после того, как с помощью кесарева сечения произвела на свет здорового ребенка. Это давало мне надежду.

Целую неделю я потратила на то, чтобы расторгнуть договор на аренду квартиры, убрать всю мебель на долгосрочное хранение и отправить личные вещи Надии ко мне домой в Бикон-Хилл.

Поскольку ни одна коммерческая авиалиния не позволила бы Надии в ее состоянии лететь обычным рейсом, мы наняли частный военно-медицинский вертолет, чтобы он отвез нас троих в Бостон. Надия нормально перенесла полет, а папа забрал нас в аэропорту.

Дома я удобно устроила Надию в гостевой спальне. Мы рано легли спать, потому что утром нам предстоял визит к ее новому доктору.

* * *

Я не раз потом удивлялась, что, когда доктор Петерсон вошел в свой кабинет и я повернулась на стуле и взглянула на него, то не почувствовала никакой особой искры, какая бывает, если тебе нравится мужчина. Тогда он даже не показался мне таким уж красавцем. Единственной моей реакцией было благоговение перед его блестящим профессионализмом и благодарность за то, что он согласился взять в пациентки Надию.

Тем не менее я подробно запомнила, как он выглядел в тот день: рыжеватые волосы, веснушки на лице, белый халат поверх голубой джинсовой рубашки, узкие джинсы, на ногах поношенные кроссовки. Войдя в кабинет, он ничего не сказал и даже не взглянул на нас. Все его внимание было направлено на историю болезни Надии, которую по его запросу прислали из Лос-Анджелеса.