Читать книгу "Цвет надежды - Джулианна Маклин"

Я кивнула и включила второе голосовое сообщение, которое она прислала.

«Прервалось, – сказала Надия. – Я не помню, что говорила. Кажется, про пересадку сердца. Но тут все немножко сложнее. Я не знаю, слышала ли ты, но я беременная. Срок уже шесть месяцев, и я… я боюсь за ребенка. Сейчас она еще слишком маленькая, чтобы жить самостоятельно, так что нам нужно ждать, когда будет безопасно сделать кесарево. Вот почему я позвонила».

Ее голос задрожал, и я поняла, что она сдерживала слезы. Я посмотрела на маму, она была белая как полотно.

«Я не знаю, смогу ли все это выдержать, – продолжала Надия, – и беспокоюсь, что будет с моей дочкой. Дайана, пожалуйста, позвони мне! Ты возьмешь ее, если со мной что-нибудь случится?»

Сообщение снова оборвалось, и я набрала код, чтобы выслушать третью, последнюю часть.

На этот раз Надия плакала.

«Пожалуйста, позвони мне! Я тут совсем одна, и мне очень страшно. Мне не нравится мой доктор, и я не могу позвонить Рику. Ему не нужен ребенок. Я не хочу, чтобы она осталась совсем одна в этом мире, как я когда-то. Пожалуйста, Дайана. Пожалуйста, позвони мне».

Голосовая почта отключилась.

– Господи! Она оставила номер? – взволнованно спросила мама.

Я взяла телефон в руки.

– Он есть в контактах.

У меня невольно дрожали руки, когда я набирала номер. Вероятно, это был номер больницы в Лос-Анджелесе, где лежала Надия.

Глава 54

– Надия, это ты? – Я ходила взад-вперед возле обеденного стола. – Это Дайана.

– Ой, слава богу, – проговорила она со вздохом. – Мне не верилось, что ты позвонишь.

– Конечно, я позвонила, – сказала я. – Как у тебя дела? За тобой хорошо ухаживают?

У нее был слабый голос, словно она только что проснулась.

– Я лежу в интенсивной терапии, сиделки тут очень хорошие. Они знают свое дело, и с ребенком все хорошо. Они подсоединили дочку к фетальному монитору, и я все время слышу, как стучит ее сердечко. Ты послушай. Слышишь?

Я напрягла слух и различила слабый ритм монитора.

– Да, вроде слышу.

– Прости меня за то, что случилось, – проговорила Надия. – Я бы все что угодно отдала, чтобы отмотать время назад. Я никогда не хотела причинить тебе боль. Это была самая глупая и нелепая вещь в моей жизни.

– Но если бы этого не случилось, – возразила я, чтобы напомнить ей о единственной вещи, которая в тот момент имела значение, – ты бы не носила в себе этого драгоценного ребенка.

– Но мне все равно очень стыдно и жаль, – после паузы пробормотала Надия.

– Я знаю.

«Означало ли это, что я простила ее?» – размышляла я, расхаживая взад-вперед по столовой.

Нет, все не так просто. Хотелось бы мне забыть о моих подозрениях годичной давности, о том, как я спрашивала у нее про ее отношения с Риком и как она лгала мне в лицо.

Хотелось бы мне забыть мой страх, продолжавшийся неделями, ту острую боль, которая пронзила меня, когда я застала их с Риком целующимися в лифте.

Но теперь это было не важно. Гораздо более насущными были другие вещи.

– Ты выслушала все мои сообщения? – спросила Надия. – Ты слышала, что я говорила про дочку, если я не перенесу операцию?

– У тебя все будет хорошо, – настаивала я, но мой голос дрогнул на последнем слове. Честно говоря, я понятия не имела, какие у нее шансы. Сердце функционирует на двадцать пять процентов – вероятно, это очень плохо.

– Я хочу, чтобы ты сделала несколько вещей, хорошо? – сказала я, зная, что родители наблюдали за мной. – Скажи мне имя твоего доктора – того, который тебе не нравится.

– Доктор Джеффри Вогн. Он тут кардиолог.

– Хорошо. Теперь надо, чтобы ты разрешила ему поговорить со мной. Скажи, что я твоя сестра-близнец, что я хочу позвонить ему и расспросить обо всем, что происходит. Потом я отправлюсь к тебе первым же рейсом. Сейчас я в Бостоне, но как можно скорее вылечу в Лос-Анджелес. Ты расслабься и не думай ни о чем. Ты можешь это сделать?

– Спасибо тебе огромное. – Надия тихонько заплакала.

Я закрыла глаза и почувствовала ее страх, словно мой собственный.

– Сейчас я забронирую билет и позвоню тебе, когда буду знать, во сколько я прилечу.

– О’кей.

Опустив руку, сжимавшую телефон, я повернулась к родителям. У меня перехватило дыхание, а по щеке скатилась горючая слеза.

– Она моя сестра, – сказала я, – и я должна поехать к ней.

Мама кивнула и встала со стула.

– Да, правильно. Я полечу с тобой.

Глава 55

Первым делом я забронировала авиабилеты до Лос-Анджелеса, но самолет улетал через несколько часов, и у меня было время позвонить в больницу и поговорить с доктором Вогном.

Я не очень понимала, почему он не нравился Надии, но в тот момент просто хотела получить как можно более полную информацию о ее состоянии.

Доктор обстоятельно объяснил, почему необходима пересадка сердца, и описал потенциальные осложнения, которые могут случиться из-за ее беременности.

После окончания разговора я зашла в интернет, пошарила там и без восторга обнаружила, что в прошлом доктор Вогн был судим. Понятное дело, ведь кардиохирургия – профессия, связанная с высокой степенью риска, и хирурги нередко оказываются под судом. Но меня насторожила его самоуверенность, которую я почувствовала при нашем разговоре.

Я решила узнать больше, когда встречусь с ним лично.

* * *

Через десять часов наш самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса. Мы с мамой взяли такси и поехали прямо в больницу.

Когда мы мчались по знакомой скоростной автостраде и по улицам города, который я когда-то считала своим домом, я не испытывала ни малейших сожалений, что вернулась на восточное побережье. Меня даже удивило, что у меня нет ностальгии по Лос-Анджелесу, по годам, проведенным здесь. Вероятно, воспоминание о городе было испорчено неприятными обстоятельствами моего отъезда.

У ворот больницы я заплатила таксисту, и мы с мамой вышли. Таксист вынул из багажника наши чемоданы, и мы покатили их на резиновых колесиках через входные двери и холл к лифтам.

Открылись створки лифта, мы протиснулись в него. Все время я пыталась представить себе, что почувствую, когда почти через год встречусь со своей сестрой.

Я не была готова к эмоциям, которые испытала, когда увидела Надию в палате интенсивной терапии.

Глава 56

Я все еще злилась на нее, но когда я стояла возле ее палаты и глядела на нее – такую больную и слабую – через стекло, мне пришлось напомнить себе об этом. Она была на седьмом месяце, но ее лицо было изможденным. Меня напугал серый цвет ее кожи. Мне показалось, что я гляжу на себя на пороге смерти.