Читать книгу "Череп Бетховена. Мрачные и загадочные истории из мира классической музыки - Тим Рейборн"

По всей видимости, он старался использовать положение для того, чтобы защитить кое-кого из друзей-евреев, а также невестку Алису и ее детей. Он не поддерживал фашистскую доктрину антисемитизма, отказывался называть Гитлера «фюрером» и пытался делать все, что было в его силах, чтобы помочь близким. Вполне возможно, что он просто хорошо притворялся, делая ровно то, чего было достаточно для удовлетворения фашистских властей, при этом сохраняя жизнь себе и своим друзьям. Но в процессе он добился лишь того, что к нему стали с недоверием относиться как нацисты, так и их враги, что создало, с одной стороны, опасность для его жизни, а с другой – для его репутации. Так что ситуация была безвыигрышная, так сказать.

В 1935 году ему пришлось уйти с поста, так как он отказался вычеркнуть из программы своей оперы «Молчаливая женщина» имя либреттиста-еврея Стефана Цвейга. Он также написал Цвейгу письмо, в котором критиковал нацизм, и оно было перехвачено гестапо. Опера была запрещена всего лишь после четырех спектаклей.

Ему удалось избежать официального преследования, но некоторые из его друзей все же пострадали. В 1944 году гестапо арестовало Алису и сына Штрауса. Он сумел добиться их освобождения из тюрьмы, но они оставались под домашним арестом до самого конца войны.

Несмотря на все опасности, он пережил II Мировую, и когда его город был захвачен американцами, его узнал один из солдат, оказавшийся любителем музыки, и избавил его от возможных проблем. Однако его все-таки подвергли суду по подозрению в сотрудничестве с нацистами, но полностью оправдали и позволили вернуться к композиторской деятельности. Сознавая, что жизнь его подходит к концу, и музыка его очень скоро будет восприниматься как устаревшая, на репетиции к Лондонскому Фестивалю Штрауса в 1947 году он с юмором сказал: «Может, я и не первоклассный композитор, но я точно первоклассный композитор второго класса!»

Эрик Сати (1866–1925)

Усы Моны Лизы

Сати – одна из самых ярких фигур движения импрессионистов, и также его можно было бы отнести к главе о романтизме, однако многие из наиболее важных его произведений были созданы после 1900 года, кроме того, он определенно отрицал в своей музыке многие аспекты романтизма. Он оказал большое влияние на Дебюсси и Мориса Равеля, основных представителей импрессионизма в музыке. Его отличал безукоризненный, хотя, возможно, несколько вычурный, вкус в одежде, и он был постоянным посетителем местных кафе, куда ходил, чтобы впитывать атмосферу Парижа, практически ежедневно. Однако в дом к себе он никого не пускал, и то, что нашлось там после его смерти, вызвало большое удивление, если не шок, у тех, кто его знал.

Сати, сын француза и шотландки, родился в Нормандии и после недолгого времени, проведенного в Париже, вернулся обратно после преждевременной кончины матери. Отец снова женился, на пианистке Эжени Барнетч. Она хотела учить Эрика музыке, но он не любил ее и сопротивлялся. В 1879 году она устроила его в Парижскую консерваторию, но там он не произвел на преподавателей особого впечатления. Его первый преподаватель фортепиано, Эмиль Декомб, описывал его как «самого ленивого ученика в консерватории», а второй, Жорж Матиас, называл «бесполезным». Он ненавидел консерваторию и продолжал учебу только ради того, чтобы избежать долгосрочной военной службы. Даже когда его потенциальное пребывание в армии ограничилось всего одним годом, он все равно сделал все, чтобы избежать этого; в 1887 году он намеренно заразился бронхитом и таким образом получил инвалидность и освобождение от службы.

Сати вновь вернулся к сочинительству и переехал на Монмартр в Париже. Последнее десятилетие XIX века он состоял в ордене розенкрейцеров, тайном обществе, возникшем, скорее всего, в начале XVII века. Его привлекало все средневековое; особое впечатление производили на него строгие звуки грегорианских песнопений, повлиявших на многие его работы. Дебюсси называл его «тонким средневековым музыкантом, заблудившимся в этом веке». Подобный строгий и минималистичный звук противоречил вагнерианской напыщенности, находившейся в тот момент на пике популярности. Сати определенно был аутсайдером.

Любил он и хорошую шутку. Например, его пьеса «Неприятности» занимала в нотной записи всего одну страницу, но сопровождалась пометкой, что ее нужно повторить 840 раз: если последовать этой инструкции, то ее продолжительность составит около 20 часов. Критики и музыканты сочли это шуткой, однако экспериментальный композитор Джон Кейдж организовал полное исполнение произведения!

Среди других пьес Сати встречаются поразительно дурацкие названия, например, «Пять усмешек, или Усы Моны Лизы», «Настоящие дряблые прелюдии (для собаки)», «Три пьесы в форме груши» и «Скетчи и обострения большой деревянной груди». Некоторые пьесы он снабжал пометками – не обычными andante или allegro, а причудливыми инструкциями типа «завидовать товарищу с большой головой». Писатель Жан Кокто объяснял, что для Сати эти нелепые названия служили щитом, которым он отгораживался от «озабоченных возвышенным», то есть от снобистского мира критиков и любителей «высокого искусства», которые так часто смотрели на него свысока. В 1917 году Сати написал по сценарию Кокто авангардный балет «Парад», костюмы к которому создавал Пикассо, – вот это команда!

В «Дне из жизни музыканта» Сати пародийно изображает типичный распорядок дня, как всегда, сопровождая музыку словесными уточнениями. Так, вдохновение приходит ровно между 10:23 и 11:47, обедает музыкант с 12:11 до 12:14, снова чувствует прилив вдохновения с 3:12 до 4:07 пополудни. Ужин происходит с 7:16 до 7:20, причем ест герой пьесы только белую пищу – например, яйца, сахар, кости, сало, соль, кокосы, рис и определенные виды рыб. Он спит, закрыв лишь один глаз, и каждый час меряет температуру. Он курит по совету врача, потому что, если бы он не курил сам, это делал бы за него кто-то другой.

Живя и давая концерты на Монмартре, Сати познакомился с Дебюсси, на которого его работы произвели большое впечатление и повлияли на его собственное творчество, хотя признано это было лишь гораздо позже. Равель и Дебюсси уже были популярны, когда Сати продолжал жить в безвестности, что весьма его огорчало. Позже, когда он наконец получил определенное признание, его отношения с Дебюсси стали несколько натянутыми.

В конце 1898 года он переехал в парижское предместье Аркей, где и оставался до конца жизни. Как это ни странно, ни один посторонний человек ни разу не заходил при жизни композитора в его квартиру.

Все эти годы Сати много пил, особенно абсент. Он умер 1 июля 1925 года от цирроза печени. После его смерти друзья наконец смогли попасть в его жилище, где ни разу не бывали при его жизни. То, что они увидели, потрясло их. Их глазам предстал полнейший беспорядок, среди которого обнаружилось много произведений Сати, доселе никому не известных или считавшихся потерянными (в кучах за фортепиано или даже скомканными в карманах одежды). Повсюду валялся разнообразный мусор (в одном углу – даже человеческие экскременты), и общий хаос казался чрезмерным даже для бунтаря-артиста, злоупотреблявшего алкоголем. Каким-то образом ему удавалось каждый день оставлять весь этот бардак за собой – одетый в безукоризненный бархатный костюм, он выходил из дома и шел в близлежащее кафе или бар, где придумывал наполненные юмором пьесы и, возможно, втихомолку посмеивался на артистическим истеблишментом, попивая модный французский кофе или свой любимый абсент.