Читать книгу "Всего один поцелуй - София Нэш"

Джорджиана проглотила подступивший к горлу ком. Только бы не заплакать. Никаких слез. Ни за что.

С каждым вздохом ее сердце сжималось все сильнее, и ей хотелось только одного — вывернуться из-под Куинна и убежать, чтобы в уединении выплакать свое горе.

Бог свидетель, ему не хотелось огорчать ее. Он попросту не мог предложить свое сердце ни ей, ни кому бы то ни было другому. Остатки этого усохшего органа — если от него вообще хоть что-то осталось — принадлежали Фэрли. Хотя Куинн старался даже к дочери не привязываться слишком сильно. Ему ли не знать, как беспощадна старуха Смерть, если она всего за неделю унесла жизни его брата, сестры и родителей, когда ему было одиннадцать лет.

Под покровом темноты, в шепоте волн и шорохе листьев, со дна его души незаметно поднялось давнее, казалось, навсегда похороненное воспоминание. Это был голос Молли, единственной служанки его родителей. На ней лежала вся работа по дому, но она была искренне предана их семье. Той семье, которой больше не было — остался только Куинн. Он слышал, как за дверью его комнаты Молли, всхлипывая после каждого слова, разговаривала с викарием.

— Может, так оно даже лучше, сэр. Мастер Том был обожаемым сыночком своей мамы, а мисс Агата — любимицей папы. Смерть этих ангелочков прямо-таки убила мистера Фортескью и госпожу. Вот, чем хотите клянусь, они умерли не от болезни, а от горя, просто от разрыва сердца. Господь милостив, он позаботится о несчастном маленьком Куинне, раз уж у его мамы и папы не осталось любви, чтобы продолжать жить ради него.

Викарий ответил Молли, что она говорит совершеннейшие глупости, и постарался успокоить бедную женщину.

Но Куинн знал — Молли права, мать действительно обожала его старшего брата, а отец сестру. Нет, конечно, о нем они тоже заботились, наверное, даже любили, но — во вторую очередь. И на том спасибо.

Он давно понял, что внутреннее одиночество — его вечный спутник. Так было, так есть и так будет до самой могилы. А единственный способ избежать страданий — не искать в этом бренном мире того, чего в нем попросту нет. Постоянства и… любви.

В особенности так называемой истинной любви. Она обитает только в глупых сентиментальных сказках, где-то рядом с дивным персонажем по имени Принц-на-белом-коне. Однако все это вовсе не обозначает, что можно грубо разрушить иллюзии Джорджианы.

— Куинн… — Ее ровный, лишенный эмоций голос вывел его из задумчивости. — Извини, но мне хотелось бы встать.

— О, дорогая, прости, я совершенно раздавил тебя.

Чувствуя, что его тело не до конца насытилось после длительного воздержания, он зажмурился и, перекатившись на мшистый ковер, немедленно попытался заключить ее в объятия, но опоздал. Она села и поспешно схватила сорочку, чтобы прикрыть наготу.

— Не вставай, Джорджиана. Не уходи. Пожалуйста, — тихо попросил он и сжал ее руки, — Прости меня. Должно быть, тебе очень больно. Я виноват… Я был бы более деликатным и осторожным, если бы знал, что с тобой это происходит в первый раз.

— Не в первый, — решительно отрезала она. — И мне вовсе не больно. Я говорила тебе — Энтони умер в моих объятиях. Он действовал в точности так же, как ты, но, видимо, не успел довести дело до конца. Значит, я не являюсь законной маркизой, и ты избавлен от всяких хлопот о моем благополучии. Мне все равно, я и так постоянно твердила всем и каждому, что не хочу никакого титула. Господи, до чего унизительно снова обсуждать…

— Мы говорим об этом в последний раз. В любом случае ты останешься маркизой Элсмир. Других вариантов нет и быть не может.

Предупредив возражения, он приложил палец к ее губам, а затем сжал в ладонях ее холодные пальцы.

— Нет. Я не намерен спорить с тобой. Особенно после того, как ты сделала мне такой подарок. На сегодня достаточно волнующих разговоров. Тебе необходимо отдохнуть. Рано утром начнется праздник урожая. Полагаю, мы найдем способ объяснить твое отсутствие, если…

— Нет, — перебила она и принялась одеваться, вынуждая его последовать ее примеру. — Уверяю тебя, я прекрасно себя чувствую.

Джорджиана отступила на несколько шагов, и Куинну отчего-то сделалось не по себе.

— Джорджиана, я сам сказал, что тебе требуется отдых и на сегодня хватит волнующих разговоров, однако просто не могу ждать до завтра. Между нами не должно быть недомолвок. — Он остановил ее на краю уединенной поляны. — Конечно, подобные вещи требуют более изысканной обстановки, и я веду себя крайне неуклюже, но… Дорогая, позволь мне просить тебя стать моей женой.

— Что?

Он опустился на одно колено, взял ее за руку и с необъяснимым спокойствием, как само собой разумеющееся, произнес:

— Согласна ли ты, сделать меня счастливейшим из мужчин и сочетаться со мной узами брака?

Казалось, даже сверчки прервали свои ночные серенады в ожидании ее ответа.

— Ты оказал мне великую честь, — прошептала она после долгого молчания. — И я отношусь к тебе с глубочайшей симпатией и высочайшим уважением. Однако есть две причины, по которым я вынуждена отклонить твое предложение. — Ее тихий отказ, прозвучал очень определенно. — Мне жаль. Надо было сказать тебе, что после смерти Энтони я твердо решила больше никогда не выходить замуж. Он был очень дорог мне.

Само имя кузена было ему глубоко омерзительно, но он подавил гнев.

— Я понимаю твои чувства и готов считаться с ними. Наш брак будет просто разумным практическим союзом.

— Нет. Прости, но я не изменю своего решения. Он любил меня, — произнесла она, выделяя каждое слово, и после небольшой паузы добавила: — Он был… первым в моем сердце. Я навечно сохраню память о нем. И не предам его ради преимуществ разумного брака.

«Первым в моем сердце». Энтони снова был первым.

Ее слова подействовали на Куинна как пощечина, хотя в них не было ровном счетом ничего нового. Куинн всегда понимал, что Энтони значит для нее куда больше, чем он. И его глупая коленопреклоненная поза тут вовсе некстати.

Он медленно встал.

— Не хочу тебя расстраивать, однако вынужден заметить — наши совместные действия могут иметь вполне определенные последствия. Я не вправе оставить тебя один на один с пересудами и всеобщим осуждением, но главное — ребенку нужен отец. Наше решение пойти на физическую близость равносильно взаимному безмолвному обещанию предстать перед алтарем. — Он стиснул ее ладонь. — Я никогда — повторяю, никогда — не брошу своего ребенка на произвол судьбу, не соглашусь жить с ним врозь и тем более не допущу, чтобы его растил другой мужчина, даже твой отец.

Она подняла на него… нет, не глаза, а бездонные озера печали.

— Значит, нам остается лишь молить Бога о том, чтобы ребенка не было. В крайнем случае, мы вернемся к этому разговору. А пока ты свободен от любых обязательств.

Она высвободила руку и быстро скрылась за деревьями.

— Джорджиана…