Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

вот вам купон.

Она сунула бумажку Юми, которая понятия не имела, что с ней делать.

– Короче говоря, – продолжила Виньетка, – мне нужно время для размышлений. Может, Пелена и кошмары как-то связаны с вашими злоключениями? Я не знала, что другая планета тоже в этом участвует. Может, здесь и кроется разгадка. Пойду обслужу клиентов. Кстати, Никаро, твое тело сейчас уснет лицом в супе.

Действительно, Юми уже клевала носом. Она рассеянно отправила в рот еще несколько ложек супа, после чего попрощалась с Аканэ и ее друзьями, до смерти стыдясь, что съела весь ужин отдельно от них, несмотря на приглашение. В свое оправдание она сказала, что ее отвлекла Виньетка и не хотелось показаться невежливой. Похоже, отговорка оказалась приемлемой, но Юми подозревала, что все равно ребята сочли свою новую знакомую чудачкой.

– Они обиделись, – тихо сказала она, когда они с Художником вышли.

– Так это же «золотые детки», – ответил Художник, будто она понимала, что он имеет в виду. – Их все обижает. – Он оглянулся на ресторан, затем покачал головой и побрел к дому.

Юми зашла в ванную и переоделась в пижаму, которую Художник носил все время, пока был в духовной форме. Затем села на пол и поправила одеяла.

– Юми, еще шести часов не прошло, – огорченно сказал Художник. – Можешь немного продержаться?

– Сил уже нет. – Юми зевнула. – К тому же нам надо вернуться в мой мир и продолжить работу.

– Надо ли? – спросил он. – Не хочу, чтобы Лиюнь опять на меня орала. Может, посмотрим что-нибудь?

Он подошел к хионному приемнику. Вот же диво: несмотря на то что Художник не мог прикасаться к другим предметам, с кончика его пальца слетела искра и экран засветился.

– Ха! – воскликнул Художник. – Ну и ну! Гляди, я делаю успехи!

Голубые и розовые линии начертили на экране силуэты актеров. Мужчина и женщина держались за руки. Юми вытаращила глаза.

– «Время сожалений», – объяснил Художник. – Хороший сериал. Исторический. Действие происходит сто лет назад. Герои старомодные, прямо как ты! Посмотри, тебе понравится.

Юми послушалась, преодолевая усталость. Круглосуточный общедоступный показ сериалов по-прежнему казался ей чересчур праздной деятельностью. Мир Художника зачаровывал своими причудливыми удобствами, изысканными вкусами, а самое главное, опасным обаянием анонимности. Возможностью жить обычной жизнью.

– Нет. – Юми встала и выключила приемник. – Художник, это неправильно. Я йоки-хидзё. У меня есть обязанности, и у тебя, пока ты в моем теле, тоже!

Он вздохнул и присел на свой мягкий алтарь.

– Что бы с нами ни случилось, мы это исправим. – Юми практически скопировала твердый и строгий тон Лиюнь. – Ты отправишься в мой мир и научишься искусству сложения камней. А пока мы будем в твоем мире, вместо легкомысленного времяпрепровождения я займусь изучением твоего искусства.

– Живопись? – нахмурившись, уточнил Художник. – Зачем?

– На случай, если ты прав и духи отправили меня сюда, чтобы разобраться с тем стабильным кошмаром.

– Даже не думай! С кошмаром тебе не справиться.

– Поэтому я и выучу твое искусство, чтобы обезопасить себя. Затем найду способ убедить других, что этот кошмар существует и они его одолеют. Так или иначе, расслабляться нельзя. Больше никаких сериалов. Никаких походов по магазинам. Прости, что не послушалась, когда ты советовал не встречаться с ребятами.

– Юми…

– Договорились? – спросила она. – Делаем все быстро. Ты обучаешься в моем мире, а я в твоем.

Его лицо ожесточилось.

– Ладно, будь по-твоему. Если что, я не виноват, что ты ни секунды не хочешь отдыхать.

– Дело не в том, чего я хочу, – возразила Юми. – Такой вопрос вообще не стоит. Дело в том, как должно быть. Ты ведь с этим согласен?

– Я просто хочу вернуться к прежней жизни, – коротко кивнул он.

«А я не хочу», – подумала Юми, но тут же задушила эту мысль в зародыше и растянулась на холодной постели, которую устроила себе на полу без подогрева.

Она сопротивлялась искушению. Чувствовала себя мерзко из-за того, что приходится сопротивляться. Но понимала, что за это Лиюнь гордилась бы ею.

Часть третья

Ритуальное омовение

Глава 18

Художник подошел к холодному источнику и повернулся к Юми спиной. Юми тоже отвернулась от него. Служанки сняли с Художника одежду, и он вошел в воду, еще раз повернувшись, когда погрузился достаточно глубоко.

Мылись молча. Он по-прежнему не понимал, почему Юми настаивала на том, чтобы совершать омовения вместе. В некоторых ситуациях она вела себя крайне стеснительно, а в других – до нелепости смело. Почему?

Нужно ли вообще пытаться ее понять? Художнику казалось, что они постепенно находят общий язык. Юми вела себя почти как нормальный человек, а не как машина. Но вот они снова на ее планете, в мире порядка, строгости и немногословности.

Закончив с формальной частью омовения, с головой погрузившись в воду, Художник оставался в источнике, пока служанки переодевались. Он лежал на спине, глядя на удивительное голубое небо, в котором на высоте сто футов парили растения. Казалось, поверхность планеты на самом деле там, а он каким-то образом погрузился в ее недра…

– Лиюнь не зашла к нам утром, – заметила Юми, дрейфуя неподалеку.

Художник не посмотрел на нее.

– Наверное, до сих пор не может подобрать слова. Вчера мы серьезно опозорились. Для нее это унизительно. Меня всю крутит, когда я об этом думаю.

– Ты за нее переживаешь? – спросил Художник. – А за меня?

– Ты ничто, – сурово ответила Юми. – Йоки-хидзё – ничто. Когда Лиюнь придет, а это наверняка случится скоро, ты встанешь на колени и поклонишься, как предписывает традиция, и принесешь ритуальные извинения.

– А если я не хочу?

– Мой мир, мои правила! – отрезала Юми. – Поклонишься как миленький.

Он вздохнул. Вокруг растений затрепыхались мелкие пылинки. Насекомые вроде мотыльков, только более яркие.

– Юми, твое поведение не поможет тебе добиться желаемого, – тихо произнес он. – Ни сейчас, ни позднее. Ты только отдаляешь от себя людей.

– Так и положено, – парировала она. – Я отдельно от всех.

Художник фыркнул, выпрямился и вышел из водоема. Когда он позвал служанок, те поспешили к нему, хотя еще не были готовы, и принялись складывать одежду, которую Избраннице предстояло носить в этот день. К его досаде, Юми оказалась права – вскоре на тропинке появилась Лиюнь. Казалось бы, Художнику следовало чувствовать смущение. Как ни крути, ситуация неловкая, даже если женщины видят не его, а Юми.

Это ощущение его порядком донимало. Он не мог найти достаточно оснований, чтобы смутиться. На беду, рядом возникла полуодетая Юми, и не обратить на это внимание было еще