Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

и женщины тут не виноваты. – Она взяла паузу и улыбнулась Художнику. – Не раскисай. Когда она отвяжется от твоего тела, оно с вероятностью придет в норму.

– С вероятностью? – переспросил он.

– Определенно, с вероятностью. – Она сунула ему швабру, и древко прошло сквозь бесплотные пальцы. Виньетка усмехнулась. – Что? – спросила она, заметив, что Художник обиделся. – Просто проверяю.

Она унесла швабру и ведро на кухню. Художник обогнул стойку и устало сел рядом с Юми. Та огляделась, но вроде бы на них не обращали внимания. Только Аканэ смотрела на Юми с беспокойством, и та ответила жестом, который, как она надеялась, будет понят как «все хорошо».

– Почему никого не тревожит все то, о чем говорит и что делает Виньетка? – прошептала Юми. – Привидения, упавшая швабра, разговоры с воздухом?

– Тут в основном завсегдатаи, – поникшим голосом объяснил Художник. – Они привыкли. Виньетка всегда так себя ведет.

– Я игнорирую рамки общественной морали, – пояснила Виньетка, вынося миску супа для Юми. – Это так мило.

Она поставила миску на стойку и наклонилась. Жительницы этой планеты определенно любили одежду с глубокими вырезами.

– Поешь, – сказала Виньетка.

Юми принялась есть. Вкус был более ярким, чем она привыкла, и необычным. Незнакомые специи смешивались во рту, пробуждая вкусовые рецепторы от долгой спячки. Первая ложка зашла с трудом. Вторая понравилась Юми. Третья оказалась просто божественной.

– Обычно лапшу едят майпонскими палочками, – сказал Художник.

Юми посмотрела на палочки. Точно такими же ее кормили служанки, а вот сама она никогда не держала их в руках. Поэтому обошлась ложкой.

– Все равно не понимаю, почему ты меня видишь, – обратился Художник к Виньетке.

– Тут нечего понимать, – ответила та. – Просто я не человек, а бессмертная сущность из чистой инвеституры, временно пребывающая в оболочке, имитирующей человеческую плоть.

Юми застыла, не донеся ложку до рта. Попыталась разложить это предложение на части, но все равно пришла к очевидному заключению.

– Ты… дух? – спросила она.

– Это как посмотреть, – ответила Виньетка. – Юми, что, по-твоему, есть дух?

– Духи – основа моего мира, – объяснила Юми в промежутках между жеванием. – Они поднимаются из земли по моему зову, а я, проводник между божественным и смертным, услаждаю их взор, складывая камни. Взамен они выполняют мои просьбы, принимая облик полезных и могущественных предметов, временно благословляя мой народ.

– Камни, значит, складываешь? – переспросила Виньетка.

– Согласно определенной схеме, – ответила Юми. – По неизвестной нам, смертным, причине духи любят, когда из хаоса создается порядок. Есть и другие способы, но сложение камней привлекает духов больше всего.

– Это смесь искусства и математики, – сказала Виньетка. – Сдобренная чисто человеческими характеристиками: вниманием, удовлетворением, эмоциями. Здесь все буквально усыпано обломками Виртуозности. Так или иначе, я могу ответить на твой вопрос. Ура! Да, я, безусловно, дух. Практически такой же, как ваши.

Юми сразу это заподозрила, но никак не могла свыкнуться с мыслью. Она с благоговейным трепетом опустила ложку и, немного поразмыслив, начала молиться.

– Прекрати! – Виньетка щелкнула ее ложкой по лбу. – Я тебе не спрен чести. Что с тобой?

– Я… демонстрирую почтение, – ответила Юми (высоким стилем).

– Я не из ваших духов, – сказала Виньетка. – Да к тому же я в отпуске. Никакого поклонения божественным фрагментам, пока они в отпуске. Это правило я придумала только что.

Дело становилось все запутаннее, но долгом Юми было выполнять требования духов, и она неохотно продолжила есть, косясь на Художника.

– У тебя тут живет дух, а ты даже не обмолвился? – спросила она.

– Я не знал, что она дух, – ответил Художник.

– Я тебе говорила. – Виньетка оперлась локтями на стойку. – Всем говорила. Никому нет дела. Будь я более мстительным божественным фрагментом, оскорбилась бы. Но я просто эксцентрична. Это мило.

– Она постоянно болтает всякую чепуху, – сказал Художник Юми. – Откуда мне знать, что она говорит правду, а не просто спятила?

– По-моему, Никаро пропускал мои слова мимо ушей, – заговорщицки шепнула Виньетка, наклонившись к Юми. – В его защиту отмечу, что он все это время на мою задницу таращился.

– Ты это в мою защиту говоришь? – Лицо Художника сделалось пунцовым.

– Конечно, – повернулась к нему Виньетка. – Это честное оправдание. Задница-то у меня классная!

– Не думал, что ты заметишь, как я… смотрю. – Художник совсем поник.

– Парень, женщины всегда замечают. Мне пары лет хватило, чтобы понять.

– А я бы вряд ли заметила, – вставила Юми, продолжая поглощать еду, с каждой ложкой становившуюся все вкуснее.

Но теперь, утолив голод, она обнаружила, что ее клонит в сон. В эту вылазку в мир Художника она продержалась гораздо дольше, чем в прошлую, но теперь чувствовала, что недолго сумеет бодрствовать.

– Виньетка, ты можешь нам помочь? – спросил Художник. – Найти способ исправить то, что с нами случилось?

– Не знаю, – ответила Виньетка. – Я в таких делах не мастак. Вам бы Хойда попросить. Он, конечно, та еще заноза в заднице – не важно, классной или обыкновенной, – но в теории реальностей разбирается лучше всех.

(Приятно, когда тебя ценят.)

– Отлично, – сказал Художник. – Где нам его искать?

Виньетка показала. Юми повернулась к статуе у дверей, на которой висели пальто и сумки клиентов. Это… настоящий человек? Или очередной дух? Второе казалось Юми более логичным, ведь призванные ею духи часто превращались в камень или металл.

– А-а… – произнес Художник. – Ты мне как-то про него рассказывала, но я не поверил.

– Можно его разбудить? – спросила Юми.

– Попробуй, – ответила Виньетка. – Я уже сто лет пытаюсь. Но повторюсь, я в таких делах не мастак. Зато мне удалось открыть популярный ресторан с постоянной клиентурой и научиться готовить семнадцать видов лапши. Это было в моем списке дел, которые стоит попробовать, будучи человеком, и я считаю, что наше пребывание здесь полностью себя оправдало.

(Эх! Угораздило же связаться именно с этим спреном…)

– Значит, – заключил Художник (низким стилем), – ты совершенно бесполезна?

– Художник! – зашипела Юми. – Не смей говорить с духами таким тоном.

– Пусть говорит, – ответила Виньетка. – Я его сегодня уже дважды обидела. За мной должок.

– Прошу прощения, достопочтенный дух, – сказала Юми (высоким стилем).

– Прекрати! – Виньетка снова щелкнула ее по лбу.

Вопиющая несправедливость.

– Художник, – продолжила Виньетка, – я подумаю, чем помочь. Но твоя планета меня с ума сводит. Это самое странное место, где я только бывала, включая Тренодию. У вас тут кошмары оживают и вылезают из миазм чистой инвеституры! Впрочем, чего ждать от планеты, бога которой убили? Мы, кстати, прибыли, чтобы об этом разузнать. Точнее, Хойд прибыл, чтобы об этом разузнать. Но как только мы здесь появились, он превратился в статую, предоставив мне развивать малый бизнес, а открытие ресторана, знаете ли, одно из самых сложных и рискованных предприятий. Кстати,