Читать книгу "Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти - Гэнки Кавамура"

в очереди уже около пяти лет.

Эти слова опустили с небес на землю. Но Идзуми понимал, что такого расклада и следовало ожидать. Скрепя сердце он мысленно вычеркнул этот пансионат из списка вариантов и настроился искать дальше: они с Юрико не могли ждать пять лет. Но он решил все-таки сделать ставку, хоть и не верилось в выигрыш: попросил Мидзуки внести маму в лист ожидания.

– Для нашего пансионата это прискорбное событие, но так сложилось, что практически в одно время нас покинули три постояльца, – сообщила вчера по телефону Мидзуки. – Они провели у нас приличное количество времени, и их уход стал для нас большим ударом. Буквально за месяц опустело несколько комнат. Мы, конечно же, связались с теми, кто ожидал возможности к нам попасть, однако выяснилось, что некоторые больные отошли уже в мир иной, а кто-то находится в другом пансионате.

Они договорились, что Юрико заедет в начале следующего месяца, после чего Идзуми сразу набрал Никайдо, чтобы поделиться новостями. Вот так единым махом решилась большая проблема.

* * *

– Я рад, что у вас все так вышло, – последовал тихий комментарий Нагаи, который опять уже погрузился в телефон. Вероятно, он набирал кому-то сообщение: большой палец резво бегал по экрану.

– Ой, да ладно уж, «рад»: тебе-то от этого ни холодно ни жарко.

– Я правда за вас рад! – утверждал Нагаи, не поднимая при этом взгляда. На самом деле у него была такая особенность – Идзуми подметил ее около полугода назад: когда Нагаи говорил предельно искренне, то смотрел в экран телефона или компьютера. Он не был и не стремился казаться высокомерным, как можно было бы сперва подумать: он просто пытался спрятать свое смущение, с которым все не мог совладать. – Честно вам говорю.

И если вдруг что, то знайте, что я всегда помогу.

– Ладно, спасибо тебе! – растрогался Идзуми.

Как раз в этот момент к их столику подошла девушка с ресепшен и пригласила на переговоры. С условленного времени прошло уже двадцать минут. Идзуми поднялся, протянув сам себе: «Ох, ну наконец-то!»

– Простите! – окликнул Нагаи.

Идзуми остановился и повернулся. Нагаи снял кепку и смотрел прямо на него. Не сразу, но он все-таки продолжил:

– Я все хотел вам сказать…

– Что сказать?

– С клипом MUSIC… Простите, пожалуйста, что доставил вам столько проблем… Я с самого начала понимал, что расходы не втиснутся в бюджет, думал: пусть меня потом даже вышвырнут из компании, но я все равно попробую осуществить задумку, – признался Нагаи и склонил голову. На столе остался кофе, к которому он почти не притронулся. – Просто мне казалось: если делать только то, что прикажут, не выходить за установленные рамки, то с таким человеком, как я, никто и никогда не станет считаться. Что я? Асоциальный, неорганизованный, даже мысль выразить словами правильно не умею. Поэтому я подумал, что создать нечто грандиозное – это единственный для меня способ получить своего рода какое-то признание… Вот я и натворил дел…

Идзуми не мог найти, что сказать в ответ. Перед его застывшей в ступоре фигурой проплыли четыре сотрудницы, каждая из которых держала по стакану. За прозрачными стеклянными стенками виднелась яркая жидкость: верхний красный цвет градиентом переходил к оранжевому. Над этим закатным переливом на краю стакана держалась щедро отрезанная долька ананаса и аппетитно-красная вишенка. Идзуми узнал напиток: это был тот коктейль «Тропический всплеск».

– Я благодарен, что вы позволили мне воплотить мою идею. Обещаю, что больше не доставлю вам хлопот. И постараюсь помочь вам разгрузиться по работе хоть немного. Мне вот всегда казалось, что я успею еще побыть с бабушкой, постоянно было как-то не до того. Оглянуться не успел, а ее уже серьезно подкосила болезнь. Она меня даже узнавать перестала. И вот бабушки не стало, я ее, по сути, как человека так и не узнал – от одной этой мысли кошки на душе скребут. Прошу вас, не повторяйте моих ошибок: найдите время для того, чтобы быть с мамой.

10

Палящие лучи летнего солнца обдавали водную поверхность, прокладывая по глади сверкающую тропу.

– Только глянь, какой вид! – окликнул маму Идзуми и опустил оконное стекло.

Сразу повеяло запахом моря. Юрико умиротворенным взглядом осматривала пейзаж, открывавшийся сразу за окнами такси.

– Красота… – произнесла она, щуря глаза.

– Каждый раз при виде моря мне вспоминается та громадная рыбина, – Блаженная улыбка появилась на лице, с удовольствием погружающемся в потоки свежего бриза.

– Что за громадная рыбина? – Юрико перевела взгляд с морского пейзажа на сына.

– Ну, помнишь, самая первая рыба, которую я поймал! Я еще тогда в младшей школе учился.

– А-а, точно! Ты ж тогда таку-ую рыбу вытащил!

– Да-да! Надо ж было! Цепляю на удочку наживку, закидываю леску в море, а эта рыбища как сразу набросится, я как давай катушку накручивать изо всех сил! – рассказывал Идзуми, эмоционально изображая, как ему тогда пришлось справляться с катушкой.

– Да уж, махина была сантиметров тридцать! – подхватила Юрико, разведя руки и показывая примерный размер рыбы.

– Сколько я после этого ни ходил рыбачить, тот рекорд мне побить никак не удалось!

– Говорят же, новичкам везет, у тебя так во всем было.

Помнишь, ты когда впервые лотерейный билет купил, аж велосипед выиграл! А когда участвовал в своей первой школьной спартакиаде, ты же тогда в каких только состязаниях ни выбился вперед! Ой! Вот только, Идзуми, там же не море было!

– Что? Где?

– Ты ту рыбу огромную поймал не в море, а в озере, – уточнила Юрико, глядя прямо Идзуми в глаза.

Сегодня мама была в отличном состоянии, что в последнее время уже стало редкостью. Сейчас она прекрасно подбирала слова, их диалог был стройным и логичным – таким, какой мог произойти между родителем и ребенком в любой, ничем не примечательной семье. Да даже водитель такси, не знай он места назначения, и не подумал бы, что у пассажирки деменция.

– Да нет, мам, в море. Я точно помню.

– Я тебе могу даже назвать то озеро, на котором это было.

Даже название гостиницы, в которой мы тогда останавливались. Рыбу – а это была радужная форель – мы тогда принесли в гостиницу, где нам ее местные повара пожарили. Не помнишь, как ты ее там за обе щеки уплетал?

Идзуми стал припоминать: вроде бы это и правда было озеро. И в самом деле, в тот день они еще были на гребной лодке. Идзуми будто вновь почувствовал под ногами раскачивание большой шлюпки, а во рту – солоноватый