Читать книгу "Мой чужой дом - Люси Кларк"

В брошюре указаны даты и место проведения семинара. Значит, вся страна в курсе, когда я уехала. У меня пересыхает во рту.

Я продолжаю изучать посты: бог знает, что тут еще есть!

Ага! Вот оно. Я дважды перечитываю слова, которые бездумно набирала в телефоне.

Все утро фотографировала дом для сайта аренды жилья. Надо вознаградить себя бокалом вина.

Я зажмуриваюсь. Идиотка! Все подписчики знали, в каких числах проводился писательский семинар! Знали, что дом был выставлен на сайте аренды жилья! Любой мог вычислить место моего проживания! Подписчиков больше пятидесяти тысяч – а нужен всего лишь один.

Если я права, если профиль на сайте – фальшивка и Джоанны с ее семейством не существует, остается вопрос: кто жил в моем доме?

В стеклянной стене видно отражение комнаты за спиной: письменный стол, классическое кресло, книжный шкаф, дубовый сундук… Так… Взгляд упирается в сундук.

Тело цепенеет. Что еще известно незнакомцу?

Я быстро шагаю к столу и открываю ноутбук. Мозг кипит. Надо что-то делать. Я загружаю страницу сайта аренды жилья. Где здесь контакты? Номера телефона, разумеется, нет. Меня перенаправляют в центр помощи. В выпадающих окошках меню среди предложенных описаний проблем ничего не подходит.

Пальцы быстро стучат по клавишам, набивая в пустой прямоугольник вопрос: «Как связаться с арендатором, который снимал у тебя жилье, а потом удалил аккаунт?»

Нажимаю «Отправить» и, отодвинув стул, встаю из-за стола. Конечно, никто мне не ответит. Хочется визжать из-за невозможности поговорить лично. Почему нельзя позвонить по телефону и попросить о помощи? Неужели желание пообщаться с человеком – это слишком?

«Люди стали разобщены». Флинн подобрал верное слово. Весь наш чертов мир разобщен!

Администрация сайта вряд ли поможет отследить человека, арендовавшего мой дом. Надо брать дело в свои руки и самой устанавливать подлинную личность фальшивой Джоанны.

«Кто ты?» – говорю я в пустоту, быстро крутнувшись вокруг себя, как будто в надежде хоть мельком увидеть таинственного арендатора.

«Зачем? Зачем ты сюда заселился?» – бормочу я под нос, меряя комнату шагами.

Разворачиваюсь – и упираюсь взглядом в небрежно нацарапанное слово на деревянной ножке стола. ЛГУНЬЯ.

На меня лавиной обрушиваются воспоминания. Сколько ни пытаюсь я затолкать их вглубь, замуровать, запечатать в недрах памяти, они рано или поздно вырываются на поверхность.

Стопка корреспонденции на коврике перед дверью комнаты в общежитии… Глянцевая кремовая карточка… Размашистая надпись красной помадой: «ЛГУНЬЯ»…

Довольно! Воспоминания под замо́к. Я роюсь в ящике письменного стола, пока среди россыпи ручек, клея и листочков для записей не нахожу ножницы.

Присаживаюсь на корточки и начинаю яростно скрести, царапать деревянную ножку острыми лезвиями, стесывая проклятые буквы. Стружка крошечными завитками сыплется на пол. Стиснув зубы, я вгоняю ножницы глубже и глубже, так неистово пилю дерево металлом, что сбивается дыхание, а на запястье вздуваются вены. В нос бьет острый запах свежих опилок.

Лгунья. Неужели я действительно такая?

Лгуньей назвали меня люди.

Лгуньей я и стала.

Я работаю еще усерднее. Поскорее бы убрать надпись.

Уничтожить.

Наконец-то. Готово.

Тяжело дыша, я отбрасываю ножницы в сторону, и они с глухим стуком падают на пол. На ножке стола, точно рана, белеет пятно. Казалось бы, это зрелище должно доставить мне удовлетворение, но сколько я ни смотрю на пятно, в душе ничего не шевелится.

Не важно, что слова больше нет на столе – оно по-прежнему в моем сознании.

Резко поднимаюсь на ноги. Надо писать. Надо разгрузить мысли, вытряхнуть их на страницу, пока они не уползли еще глубже, подпитываясь всякой падалью.

Вытянувшись в кресле, я открываю рукопись.

Надо вернуться в прошлое.

2003 год

Когда день для обсуждения реферата – которое Эль сама и инициировала, – был назначен, ее охватила легкая эйфория.

Дверь в кабинет Люка Линдена оказалась открыта, но Эль все равно вежливо постучалась.

– Войдите.

– Дверь закрыть или так оставить? – спросила она.

– Как хотите.

Эль пожала плечами и, захлопнув дверь, села на стул.

К аромату ее духов примешивался слабый сладковатый запах солнцезащитного лосьона – после обеда она гуляла с соседками в парке, обсуждая исключение Луизы из студенческого союза за пьянство. Все смеялись по этому поводу: как же надо было стараться, чтобы добиться исключения!

Эль встретилась взглядом с Линденом.

– А вы загорели!

Она оглядела свои обнаженные руки.

– Лицо загорело, – пояснил он.

Эль коснулась пальцами щек.

– Ой…

Она откинулась на спинку стула, перебросив через плечо распущенные волосы, и медленно положила одну ногу на другую, демонстрируя гладкие бронзовые колени.

Началось обсуждение ее реферата «Роль женщин в трагедиях Шекспира». Линден похвалил черновик, отметив, что требуется более четко обозначить свою позицию по теме, обосновать ее и для убедительности подкрепить теорией.

Эль завороженно слушала преподавателя, восхищаясь его уверенностью, сквозившей даже в длинных паузах. Он говорил красиво, без театральщины, каждое слово казалось продуманным.

«Бледненький, – решила она. – Да и плечи узковаты». Словом, ничего общего со спортсменами из их тусовочной компании. Однако ей нравился его взгляд – всегда в глаза.

Линден протянул Эль стопку листов.

– Давайте встретимся еще раз. Посмотрим, как вы доработаете черновик. Допустим, через три недели? У меня есть окошко в пятницу, в девять утра.

– Отлично.

Он не занес эту встречу в ежедневник. Документального подтверждения о том, что она состоялась, не было.

Но встреча произошла, разделив жизнь Эль на «до» и «после».

Глава 16

Эль

Неподвижная темнота. Три часа ночи. В мой сон просачивается непонятный скрежет. Я торопливо шагаю по бетонному настилу. Еще раннее утро, но почему-то уже солнечно и светло. Вокруг бедер колышется подол темно-синего платья. Ноги постепенно тяжелеют, и вскоре я их еле волоку, шаркая подошвами по земле. Я в парке. Мне он знаком.

Во сне я оглядываюсь назад и вижу садовника, орудующего садовой лопаткой; темная выкопанная земля летит в сторону, конец лопатки со скрежетом царапает камень…

Я подскакиваю на кровати, жадно глотая воздух.