Читать книгу "Бездонные пещеры - Кейт Форсит"

Облаченный в столь же строгую, как и их одеяния, черную сутану, пастор с горящими фанатизмом глазами прокричал свою проповедь с высокой деревянной кафедры. Он говорил о справедливости и воздаянии, об ужасном наказании в яме с неугасимым огнем, о пытке, которой не будет конца. У Изабо это вызвало отвращение и страх, а Мегэн рассердилась, и Гвилиму пришлось схватить старую колдунью за руку, чтобы помешать ей выскочить и вступить в спор с пастором. Когда они поспешно уходили с собрания, глаза Хранительницы Ключа сверкали, а голос срывался от возмущения.

— Поверить не могу, что они сидят там и слушают все это каждый день! — восклицала она. — Ничего удивительного, что они с такой готовностью гибнут на поле боя, если их жизнь полна таких страхов и страданий. Изабо, мы должны научить их, что они не обязаны страдать, чтобы добиться какого-то призрачного видения счастья в каком-то призрачном раю, когда умрут!

Говоря обо всем этом на обратном пути в лагерь, Мегэн была более оживленной, чем все последние месяцы. После этого колдунья в каждой деревне, которую они проходили, отправлялась на луг и, забравшись на ящик, рассказывала жителям об обычаях и верованиях Шабаша. Изабо и остальные ведьмы сопровождали ее, как и волшебные существа, путешествовавшие в свите Лахлана, среди которых были Бран, корриганка Санн, сатирикорны с бешеными глазами, которые даже в армии держались особняком, и горстка болотников, служащих Айену Эрранскому и его друзьям.

Впервые за многие годы с армией Ри шли тринадцать ведьм и колдунов, образовывавших полный круг силы. Кроме Мегэн, Изабо, Аркенинг и Гвилима, круг силы включал в Нелльвин, обладательницу великолепного меццо-сопрано. Когда они с Энит пели вместе, и серебристый голос старой циркачки сплетался с золотым голосом Йедды, они могли заставить плакать даже самых закаленных солдат.

Ко всеобщему удивлению, между Нелльвин и Энит завязалась крепкая дружба. Все знали, что Энит питает неодолимое отвращение к пению колдовских песен, которые Йедды в прошлом использовали не только на благие цели. Но две женщины провели вместе несколько месяцев, и у них было много общего. Хотя Энит оставалась столь же неколебимой в своем нежелании использовать свои способности для убийства, ее убедили еще раз употребить свои силы в помощь Шабашу.

Брангин Ник-Шан тоже помогала, как и Айен Эрранский. Его магические Таланты явно намного превосходили его умение сражаться, поэтому он перестал участвовать в битвах вместе с Ри. Изабо знала, что это решение стало огромным облегчением для Эльфриды.

Кроме того, там были Туариса Швея, Риордан Кривоногий, веселый толстяк по имени Крепыш Джон и недавно принятый в Шабаш юноша из Шантана, которого звали Буйный Брайан, обладавший Талантом управления погодой, что было очень полезным. Его младший брат, Кэйлин Собачник, стал новым учеником Мегэн и повсюду сопровождал старую колдунью. По пятам за ним ходил огромный черный шедоухаунд. Поскольку он был почти того же возраста, что и Джей Скрипач, два юных ученика подружились и их нередко видели вместе.

Последним в кругу силы был Дидье Лаверок, граф Карлаверок, некогда бывший просто Дайдом Жонглером. Хотя Дайд, как и Энит, никогда официально не входил Шабаш, его убедили присоединиться к Изабо в ее занятиях со старшими колдунами. Он оказался очень умным и способным, и у него вполне хватило бы силы выдержать Испытание Колдуна, если бы он только смог смириться со строгой дисциплиной Шабаша.

Изабо очень сблизилась с молодым черноглазым графом, часто гуляя с ним по вечерам, обсуждая различные философские вопросы или просто слушая его пение. Из всех ее спутников Дайд был ближе всех к ней по возрасту и разделял ее любовь к музыке и рассказам, лесу и его обитателям, ее тягу к приключениям и чувство юмора. Временами Изабо начинала чувствовать, что их приятельские отношения становятся более близкими, но всегда отдалялась, хотя и не могла бы сказать, почему. Теперь, когда она стала колдуньей, почти достигшей полного расцвета своих сил, у нее не оставалось никаких причин сопротивляться более близким отношениям. Но что-то удерживало ее от этого, какой-то смутный страх, который терзал ее.

— Давай не будем портить нашу дружбу, — говорила она Дайду, когда его поддразнивания становились слишком смелыми, а взгляды слишком внимательными. Как-то раз, ускользнув от его объятий, она сказала:

— Сейчас не время, Дайд, ты же знаешь. Мы едем на войну, ты что, забыл об этом?

— Как я могу об этом забыть? — парировал он, сердито сверкнув глазами. — Я всю свою жизнь только и делал, что сражался. Иногда мне кажется, что мира не будет никогда. Надо пользоваться случаем сейчас, пока еще можно, ведь завтра мы можем быть мертвы.

Изабо не смогла ничего ответить, давясь внезапными жгучими слезами. Она покачала головой и оттолкнула его, и он быстро ушел. Таким сердитым она никогда еще его не видела. Однако, когда она увидела его в следующий раз, он разговаривал с ней так непринужденно, как будто ничего не произошло, но больше не пытался поцеловать ее и перестал дразнить ее с той дьявольской внимательностью в глазах. Изабо твердила себе, что так лучше, не признаваясь даже самой себе, что это разочаровало ее.

После свержения Всеобщего Собрания и коронации Эльфриды Ник-Хильд большая часть тирсолерцев мирно приняла новый порядок. Многие радовались ему. Лахлана везде встречали с благоговением и радостью, ибо его считали живым вестником тирсолерского бога-небожителя. Когда он проезжал мимо, люди падали на колени и протягивали ему детей, чтобы он благословил их. Эльфриду тоже приветствовали, радостно крича, бросая ей букеты цветов и размахивая ее красным с золотом знаменем.

Однако, несмотря на восстановления монархии, очень немногие тирсолерцы одобряли Указ о запрещении гонений на волшебных существ, равно как и восстановление Шабаша. Кроме того, существовали опасения, что новый порядок будет притеснять тех, кто посещал церкви, несмотря на все заверения Лахлана в обратном.

Поэтому, сколь бы горячо ни встречали Лахлана, при виде Мегэн, Изабо и остальных ведьм и колдунов в их длинных белых одеяниях и с высокими посохами толпа мгновенно становилась враждебной. Очень часто реакция бывала бурной. Изабо была потрясена тем отвращением и неприязнью, ясно читавшихся на лицах и в мыслях тирсолерцев, которых она встречала. Она ожидала страха и недоверия, но никак не отвращения. Она понимала, что многовековые предрассудки преодолеть было очень нелегко, поэтому старалась не винить тирсолерцев. Но она винила себя за то, что заставила столкнуться с этим Бронвин. И чем ближе они подходили к побережью, тем более яростной становилась неприязнь, в особенности к фэйргам, а вместе с ней и усиливалась опасность того, что Бронвин могут причинить зло.

Утром следующего дня Серые Плащи перешли реку Аленн и продолжили двигаться в Брайд, столицу Тирсолера. Деревни становились больше и попадались чаще, пока наконец дома, магазины и церкви почти не вытеснили поля и сады. Изабо заметила, что на перекрестках не было таверн, как это было бы в любой другой части Эйлианана. Вместо этого чуть ли не в каждом квартале было по церкви, причем у многих были такие высокие шпили, что, казалось, они вот-вот обрушатся и раздавят окружавшие их меньшие здания. Вдоль плавных изгибов реки теснились причалы, верфи и склады, а на ее спокойных водах покачивалось множество разнообразных лодок и барж.