Читать книгу "Портрет смерти. Холст, кровь - Алексей Макеев"

Я затянул вступление, просто стало любопытно. От девушки своеобразно пахло. Страхом. У каждого человека свой запах страха. У одних он приятный, у других не очень. Дело на любителя. Вроде запаха креозота, которым пропитывают шпалы. Одни им наслаждаются, других от него тошнит.

– Вы ничего не хотите сообщить по поводу ночного инцидента?

Я был уверен – она что-то знает. Но решение, принятое фигуранткой, было тверже стали: об этом может знать только она.

– Я не понимаю… – начала она.

– Держу пари, что понимаете, – возразил я. – Давайте попробуем еще разок, Сесиль. Итак, вы что-то знаете или что-то видели…

– Послушайте, – ее щеки заиграли румянцем. – Отстаньте от меня, а то я позвоню в полицию!

– Звоните, – разрешил я, – мы поделимся с полковником Конферо радостной новостью, что вы скрываете что-то важное.

– Господи, как вы мне надоели… – зашипела девушка. – Ничего я не знаю! Понимаете, НИ-ЧЕ-ГО! – вошла и хлопнула дверью перед моим носом.

День летел, как «Мерседес» по пустой дороге. Я отнес Варваре в комнату какую-то мелочь из морепродуктов, захватил две бутылки вина (все равно никто не видел), прочел ей популярную лекцию о том, что белое бордо «О Брион» прекрасно совмещается с омарами, а благородный «Турен Совиньон» – с лягушачьими лапками. Варвара выразительно постучала кулаком по голове, а я прилег подумать.

Когда я очнулся, наступила ночь. Я вскинул руку с часами: светящиеся стрелки сомкнулись на цифре двенадцать. Сна в голове не осталось. Я лежал и вспоминал, не собирался ли я сделать что-то важное в бездарно посвященное Морфею время. Было что-то такое…

Безмятежно сопела Варвара. Я убрал с себя ее руку, медленно поднялся. Она приподняла голову, не открывая глаз.

– Ты куда, Раевский? Я еще посплю, ладно?.. – уронила голову и снова засопела.

Я на цыпочках вышел из комнаты, запер дверь на ключ, опустил его в боковой карман. Тишина звенела эхом в петляющем коридоре. Я двинулся к гостиной, не опускаясь на пятки. Вымерло все. Обширное пространство тонуло в полумраке. Лунный свет, просачиваясь сквозь листву и жалюзи на окнах, создавал полосатые туманности. Невнятные тени расхаживали по стенам. Мириады пылинок серебрились в воздухе. Я обогнул пару кресел, выбрался в аппендикс коридора, в котором темнота царила, как в наглухо закрытой коробке, выглянул в холл…

А здесь немного светлее – конструкция окон не предусматривала жалюзи. За спиной остался еще один боковой коридор с апартаментами Изабеллы, Генриха… Я вышел в холл, быстро добрался до лестницы, опустился на несколько ступеней, снова встал. Со стороны я, наверное, смахивал на злоумышленника. Но преступник твердо знает, что он хочет. Я не знал. Я не был уверен, что должно произойти что-то важное. Просто интуиция как-то мялась…

В холле первого этажа господствовал аналогичный мрак. Серое пространство, и в этой серости несколько черных пятен, одно из них – проход в северное крыло. Я пересек половину холла, погрузился в коридор, прижался к стеночке, чтобы хоть как-то ориентироваться…

Вскоре я уперся в тупик. На блеклой стене очерчивалась дверь в комнату горничной. Я приложил ухо к двери.

Обитательница помещения еще не выходила (я вбил себе в голову, что она непременно должна выйти). Скрипнула кровать, перевернулось лежащее на ней тело. Я попятился, двинулся в обратном направлении. Высек пламя из зажигалки, осветил стены. Ниши непонятного назначения, вертикальные прямоугольные выступы (их называют пилястрами, если они красуются на фасаде здания), причудливые колонны. Одна из ниш пряталась за колонной. Внутри было чисто.

Я забрался в нишу, сел на корточки, свернувшись вчетверо. Неудобства страшные. А если застукают – не только неловко, но и стыдно. Я сменил позу – сел на пятую точку, прижался к стене, обнял колени, закрыл глаза…

Когда не надо, всегда стремительно засыпаешь. Я не слышал, как повернулся ключ в замке, открылась дверь, выскользнула женщина. Очнулся от дуновения воздуха. Словно перышком по щеке провели. Вздрогнул, распахнул глаза. Я чувствовал, как мимо меня кто-то проскользнул. Чувствительный нос уловил знакомый запах – запах страха, исходящий от горничной… Она прошла мимо, растаял звук шагов. Я завалился на правое плечо, выкатился в коридор, задрав подошвы. Тихо поднялся, тихо пошел за растаявшим во мраке призраком…

Я чуть не отдавил ей пятки, когда выходил в холл! Она стояла в проеме, лицом к холлу, тяжело дышала. Я мог бы подтолкнуть ее ладошкой, придать ускорение. А она могла обернуться и заорать от ужаса на весь дом…

Эта глупая сценка длилась секунд двадцать. Потом горничная оторвалась от косяка, поплыла дальше. Добралась до лестницы, встала. Начала подниматься. Наверху апартаменты Изабеллы, Генриха. Там же проживает гувернантка, странный мальчик Марио…

«Нет уж, дорогая, – думал я, – ты упорно рвешься в могилу, а я постараюсь тебя туда не пустить». Я дождался, пока она растает во мгле, выскользнул из коридора, побежал к лестнице. Остановился у подножия, поднял голову, прислушался. Похоже, горничная уже поднялась. Я сделал шаг, и вдруг мороз пошел по коже! Кто-то стоял позади меня, подкрался неслышно! Я метнулся в сторону, уходя от удара, но опоздал. Двухтонная чугунная баба обрушилась на подставленный висок…

Глава седьмая

Но это был не самый страшный удар. Случись он посильнее – и я бы прямиком из Испании отправился в сумасшедший дом. Я пришел в себя под злосчастной лестницей, посмотрел на часы – половина третьего (минут сорок провалялся), подумал о том, что бог любит троицу, вспомнил, что ровно сутки назад на этом месте валялась мертвая Кармен… Я подтянул колени, встал на четвереньки, ощупал голову. Висок был липкий. Поздравляем, Андрей Иванович.

Я начал подниматься и поскользнулся на собственной крови. Выстрелил носок, я ударился коленкой и треснулся лбом о каменную ступень…

Пока я очнулся во второй раз, прошла уйма времени. Трижды битая голова с трудом соображала, что если я не хочу отправиться в дурдом, то должен немедленно добраться до своей комнаты. В памяти не отложилось, как я добрел до «апартаментов», открыл, упал, проверил, на месте ли Варвара.

Запереться я опять забыл. Очнулся от строгих проникновенных взоров. Над душой властвовала полиция. В ногах стоял полковник Конферо, рассматривал меня с брезгливой неприязнью, в голове – усатый-полосатый тип, по фамилии, помнится, Сандалья. На дальнем плане копошились личности из городского управления. Они перетрясали наши сумки. Рядом лежала Варвара, натянув одеяло на глаза, и мелодично стучала зубами.

– О, нет, только не это… – простонал я. – Снова все долодом… Полковник, скажите, что вы сон…

– Мы – сон, – сказал полковник.

– Кошмарный, – добавил усатый-полосатый.

– Нет, вы не сон, – вздохнул я, осторожно вытянул руку из-под одеяла, прикоснулся к пылающей голове.

– У вас кровь на виске, – заметил майор Сандалья. – Брились? Порезались?