Читать книгу "Гроб хрустальный - Сергей Юрьевич Кузнецов"

— Папа ушел еще утром, — спокойно сказал мальчик и прибавил: — Вы, наверное, с дядей Беном говорили.

Из глубины квартиры доносились звуки, будто кто-то открыл крышку рояля и пустил туда побегать мышь.

— Я думал, Бен и есть твой папа.

— Дядя Бен — муж тети Кати, — внес ясность мальчик. — Мой папа — Саша Казанцев. Я — Миша.

— Ааа, — протянул Глеб, окончательно запутавшись. Кругом слишком много людей. Каждый новый знакомый обрастал таким количеством близких и соседей, что достижение точки равновесия между мертвыми и живыми, видимо, возможно только в случае глобальной катастрофы.

— Тогда вам в его офис, — и малолетний Миша показал рукой в уходивший направо коридор. — Там дверь открыта, увидите.

Глеб пошел по коридору, дивясь необъятным размерам московских квартир. Похоже, никто из знакомых не живет как люди — все делят дом с другими, зачастую чужими. Оно и понятно, решил Глеб, московская недвижимость дорога.

Впрочем, после Хрустального и сквота Луганского квартира Бена поражала чистотой и строгостью. Однотонный палас приглушал шаги, двери, выходящие в коридор, закрыты, и в одну Глеб успел разглядеть большую гостиную и девочку лет шести — она пыталась извлечь звуки из стоявшей на возвышении позолоченной арфы. Наконец, Глеб достиг офиса.

Небольшая комната была до самого потолка уставлена самодельными фанерными шкафами, набитыми, как догадался Глеб, радиодеталями. Провода вываливались из раскрытых ящиков не то щупальцами, не то выпущенными кишками. В центре на большом столе — несколько распотрошенных компьютеров, вдоль стен — штуки четыре работающих. За одним сидела Катя Гусева и работала в Фотошопе.

— Привет, — сказал Глеб.

— О, Глеб, — ответила Катя, разворачиваясь. — Рада тебя видеть.

Над ее монитором Глеб увидел распечатанную на принтере фотографию Шварцера с крупной надписью внизу: "А это что за говно?"

— А где Бен? — спросил Глеб.

— На кухне, — ответила Катя, — он сейчас занят. У него мама сгорела, и он страдает.

— Ни фига я не страдаю, — ответил Бен, входя в комнату. — Все круто. Маму завтра новую привезут. Просто, как два байта переслать. Я немного перебздел, когда все гикнулось. Потому что мой компьютер — мое второе я.

Он плюхнулся на стул и, сияя, поведал: Андрей, еще в Екатеринбурге, заработался до глубокой ночи, и вдруг у него перед глазами прошла рябь, картинка на экране свернулась, оплыла, стекла куда-то вниз — и исчезла.

— Я думаю, — сказал Бен, — такое ощущение и называют словом «психоделический». Когда реальность — хоп! — и исчезает, даром что виртуальная.

— Ну, — сказал Глеб, — по-моему, психоделия — это про наркотики что-то.

— Нахуй, — сказал Бен, — наркотики — не круто. Я их не юзаю, потому что виртуалка круче наркотиков. И креативней.

— А помнишь, Веня, — сказала Катя, не переставая что-то двигать в Фотошопе, — эту игрушку, которая изображение переворачивает? Как мы ее поставили Никитичу на пи-си?

Шутку Глеб знал: простенькая програмка под DOS переворачивала картинку на мониторе. Если вставить программку в autoexec.bat, человек включал компьютер и получал перевернутое изображение. В те далекие времена, когда персоналки только появились в Москве, подобные шутки были очень популярны.

— Ага, — заулыбался Бен. — А Никитич пришел, посмотрел на монитор, матернулся и просто его перевернул. Я спрашиваю: "Ты что делаешь?", а он отвечает: "Да вирус завелся какой-то, потом разберусь, сейчас работа срочная". Вот выдержка у человека, да?

Катя засмеялась. Глядя на них Глеб неожиданно для себя понял, что давно не видел такой слаженной пары. Ясно, что они прожили вместе много лет, но так и не потеряли способности смеяться шуткам друг друга — пусть и слышали их множество раз.

— А что это за мальчик мне открыл? — спросил Глеб.

— О, это сын Саши Казанского, — сказала Катя. — Они с Веней со школы дружили, да?

— Да, было круто, — согласился Бен. — Мы типа дружили всегда и лет пять назад расселили отсюда коммуналку и въехали — он со своей семьей, я с Катькой. Правда, мы через год разосрались и теперь сами живем, как в коммуналке.

И он радостно засмеялся, будто на свете нет ничего смешнее, чем расплеваться с лучшим другом.

— Я, — сказал Глеб, — вот о чем поговорить пришел. Ты не помнишь, как оно происходило, в тот вечер, когда Снежану убили?

— Конечно, помню, — ответил Бен и улыбка почти сбежала с его лица. — Мы все напились, потом танцевали, потом снова пили, а потом Снежану убили, и все кончилось.

— А ты не помнишь, выходил ли кто-нибудь из комнаты… ну, перед тем, как нашли труп.

— Нет, конечно, — ответил Бен. — Я же круто напился. А что?

— Ну, такое дело, — Глеб запнулся. — Я просто думаю, что это кто-то из наших.

— Ты гонишь! — восхитился Бен.

Глеб рассказал про нож, про иероглиф, написанный на стене и найденный в сканере, про канал #xpyctal, где таинственный het вызвал Снежану на лестницу.

— Круто, — сказал Бен, — это же детектив, да? Как "The Colonel's Bequest".

— Как что? — не понял Глеб

— Как квест сьеровский старый, — пояснил Бен. — Там тоже убийство, расследование… такая Агата Кристи. Ты что, не играл?

Из всех старых квестов Глеб играл только в четвертый "King Quest", и то даже до ночи не добрался. Зато хорошо помнил, как много лет назад на семейной вечеринке мамин двоюродный брат, впервые показавший Глебу персональный компьютер, рассказывал ему "и тут я захожу на кладбище, а там пусто, младенец только плачет. И я понимаю, что надо взять погремушку из могилы его матери. Я разрываю могилу…" — и тут Глеб увидел окаменевшую от ужаса бабушку, которая тоже слушала. Тогда он впервые понял, какое впечатление производит на людей реального мира столкновение с миром виртуальным.

— У меня где-то на сидюке была копия, — сказал Бен. — Надо тебе обязательно поиграть. Лучше поймешь, как преступников ищут.

Он развернулся к заваленному дисками и бумагами столу и начал рыться там, пока не обрушил на пол груду радужных кругляшей. Глеб поднял один: компакт Алены Апиной.

— Ты это слушаешь? — поразился он.

— Я решил завязать со старой музыкой, — разъяснил Бен. — Я думаю, надо полюбить современную попсу.

— Современная попса — это что, техно? — Глеб подумал про Настю с Олегом.

— Нет, нет, техно — это музыка для интеллектуалов. Настоящая попса — это вот Апина, Салтыкова, Ветлицкая. В крайнем случае — Алена Свиридова.

— Мне нравится "Бедная овечка", — сказала Катя.

— Да, это очень круто, — согласился Бен. — Я решил, надо быть ближе к народу. Там, где он, к несчастью, есть. А то что это я — застрял на семидесятых. Старье.