Читать книгу "Ключи от космоса. Система контроля морского базирования - Валентин Мзареулов"

Они должны поймать космический аппарат, когда он появится над горизонтом, вести его по небосводу и проводить за горизонт. Целеуказание для них — это азимут и угол места, направление, куда должна смотреть антенна в каждый момент времени сеанса.

Там же, на ВЦ, рассчитывают угол места и азимут для геостационарного спутника связи, на который будет направлена антенна «Жемчуг».

Сегодня работаем по посадке «Союза». Над нами он должен включить тормозную двигательную установку и сойти с орбиты. Наша задача — принять телеметрию и поддерживать связь ЦУПа с космонавтами.

По часовой готовности все задействованные на витке занимают свои места в лабораториях. Руководит сеансом начальник экспедиции из пункта управления — лаборатории № 18.

В систему управления «Ромашки», расположенную в лаборатории 6а, с перфоленты вводят целеуказание. По нему антенна будет сама следовать заданному направлению. «Ромашка» — это сборка из четырёх антенн, каждая из которых ловит сигнал. По разности фаз этого сигнала вычисляется погрешность наведения антенны и в управление двигателями вносится поправка. За переборкой, в 9-й лаборатории включают гироскопы системы «Надир». Их задача — отслеживать рыскание судна и качку и давать поправки в наведение «Ромашки».

Операторы приёмников телеметрии, приёмников и передатчиков «Авроры», КВ– и спутниковой связи выставляют нужные режимы и частоты связи. В 8-й лаборатории операторы подготавливают систему УРТС–2 к выборке из сигнала телеметрии заданных каналов, по которым с борта космического аппарата приходят данные с датчиков. Часть этих данных можно вывести на графические регистраторы. С ними будет работать группа ручной дешифровки.

Главная антенна комплекса — СМ–244, «Ромашка»

В магнитофоны УРТС–2 и приёмной «Авроры» заправлены магнитные ленты, телеметрия и УКВ готовы записывать всю принятую информацию. СТИ готова отправлять данные телеметрии на ЭВМ и в системы спутниковой связи. Во 2-й лаборатории оператор готов вручную, с пульта управлять антеннами «Авроры». В 19-й лаборатории СЕВ (система единого времени)

«Кипарис» прогрета и раздаёт метки времени. Капитан привёл судно в заданную точку, встал на заданный курс, дал ход. «Ромашка» и «Аврора» смотрят на горизонт, «Жемчуг» — на спутник.

БВН-ы (блоки визуального наблюдения) и магнитофоны включены. Бумага в графопостроителях пошла. В пункте управления начальник экспедиции принимает доклады. Всё готово. Ждём сигнала.

Есть сигнал! Вот он: на БВН-ах запрыгали столбики. Каждый — это сигнал датчика на борту космического аппарата. На бумаге регистраторов пошли чертиться линии: тангаж, рысканье, вращение не должны вылезать за допустимые границы, пуск и остановка тормозного двигателя должны произойти вовремя.

Чуть слышен гул сверху. Это работает привод «Ромашки». Авроровские антенны не слышно, их серводвигатели подвывают там, на палубе. На палубах пусто — когда спутниковая связь работает на излучение наверху находиться не стоит. По громкой раздаются отрывистые доклады и команды.

Группа ручной дешифровки сообщает: «тангаж — в норме!», «рыскание, вращение — в норме!», «двигатель включился!», через 3 минуты — «двигатель выключился!»…

Столбики на БВН-ах упали, «Союз» ушёл за горизонт. Там спускаемый аппарат отстрелит бытовой и приборноагрегатный отсеки, в огне плазмы войдёт в атмосферу и через 30–40 минут космонавты будут на земле.

ЦУП всё принял, передавать запись с магнитофонов не потребовалось. «Спасибо за работу. Отбой!»

Весь сеанс длился примерно 9 минут.

За всю трудовую историю НИС «Космонавт Георгий Добровольский» не было ни одного случая, когда по вине работавших на нём людей был бы сорван сеанс связи, не принята информация.

Команда «Орёл»… учебная!

Первые годы в портах захода иностранцев на судно не пускали. Нельзя.

«Мы — гражданские, но всё тут секретное и враг не пройдёт». Хотя, помнится, в первом рейсе в порту Пуэнт-Нуар, Конго, каким-то аборигенам в офицерской форме показывали ЭВМ «Минск–32».

Со временем, с приходом «перестройки» и «гласности» порядки смягчились и в 1988-м в рыбацком порту Блафф, Новая Зеландия, на борт «Добровольского» поднималась группа телевизионщиков из соседнего городка. Их водили по судну, показывали УРТС–2 в лаборатории № 8, демонстрировали, как управляется «Ромашка» с пульта в лаборатории 6а. А начальник экспедиции Сергей Серпиков рассказывал им по-английски о задачах судна. Тот эпизод интересен тем, что за несколько дней перед этим «Добровольского» не пустили в порт столицы Новой Зеландии Веллингтон. Мол, судно — шпионское и сможет тут перехватывать правительственную связь.

Ну, а в первые годы было строго. Внешний вид аппаратуры, конечно, никаких секретов не содержит. Но вот частоты, каналы и методы приёма и передачи данных — это информация не для посторонних. Лаборатории, имевшие дело с приёмом и передачей, например № 2, № 6 и № 24, считались секретными. Вход туда был закрыт для всех, кто в них не работает. В этих лабораториях на переборках, на пожарных щитах, кроме обычных пожарных инструментов висела увесистая кувалда. Блоки аппаратуры, из которых при желании можно было извлечь секретную информацию, были помечены специальным значком — красным треугольником, вроде знака аварийной остановки, который мы возим в багажнике. Зачем?

А вот зачем.

На судах Службы кроме обычных тревог, вроде пожарной и шлюпочной, существовала т. н. «Тревога № 1» — на случай захвата судна недоброжелателями. По этой тревоге экипаж и экспедиция должны были занять свои места по заведованию, а лаборатории — закрыты изнутри. Далее — либо «отбой», либо нечто худшее, если враг пробился. Тогда по громкой звучит команда «Приготовиться к выполнению команды Орёл!». По этой команде помеченные треугольником блоки должны быть выдвинуты из стоек. Если ситуация ещё хуже — звучит «Команда Орёл!». По ней требуется снять со щита кувалду и разбить вдребезги начинку секретных блоков.

В течение рейса такую тревогу, только учебную, могли объявить пару раз: «Внимание! Учебная тревога № 1!». И так далее…

Рассказывали, где-то однажды во время такой тревоги по громкой прозвучало: «Команда Орёл…», пауза, «…учебная!».

Поздно! За время паузы блок оказался уничтожен. Байка?

«Школа»

Моё знакомство с заграницей началось с посещения припортовых магазинов, когда в первом рейсе «Добровольский» зашёл в Лас Пальмас. Начальник отдела Владимир Михайлович Котов взял в свою группу новичков и повёл нас в увольнение на берег. Через пару шагов от выхода с причала завёл он нас в какую-то дыру и там мы наблюдали сцену встречи старых знакомых: хозяина магазинчика и нашего начальника. Приветствия, похлопывания по плечу, «Привет, Владимир!», «Здорово! Чем торгуешь? Почём?».

Русские моряки — постоянные покупатели в Пальмасе, особенно рыбаки. Поэтому продавцы сносно изъясняются по-русски. И вывески магазинов пишут не только по– испански, но и по-русски. Вот вывеска на магазине — что-то по-испански, что-то по-румынски. И по-русски — «Космос», это значит, для нас. Мы привлекательны для местных продавцов, т. к. у нас есть деньги. Моих 40 валютных рублей в