Читать книгу "Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Юрий Фельштинский"

Особое внимание он уделил в двух своих выступлениях аграрной части программы. Он отстаивал необходимость ограничиться аграрными требованиями, направленными против остатков крепостного права, но не создавать некую программу «аграрного социализма», кооперации и т.п. «Это — задача социалистов-революционеров», — с некоторым оттенком пренебрежения бросил оратор. Вслед за Троцким примерно с тех же позиций выступил Ленин[278]. Аналогичной точки зрения придерживался и Плеханов. Все они были едины в том, что особую аграрную программу социал-демократам вырабатывать нет никакой необходимости.

Второе выступление по аграрной части программы было в основном посвящено требованию возвращения крестьянам так называемых земельных отрезков, то есть тех участков земли, которыми они владели до реформы 1861 г. и которые были у них отобраны при освобождении. Поддерживая названный лозунг, Троцкий в то же время оставлял простор для выдвижения более общих и широких требований. Он далее утверждал, что на Западе крестьянство уже исчерпало свою революционную роль. «У нас положение иное. В наступающий революционный период мы должны связать себя с крестьянством, — как в интересах крестьянской бедноты, так и в интересах пролетариата». Он призывал партию к работе в крестьянской среде, причём не к «дальновидной осторожности», а к «дерзости, дерзости и дерзости»[279].

При всей декларативности и ораторской напыщенности этого заявления, носившего общий характер, страдавшего отсутствием какой бы то ни было конкретики, нельзя не видеть, что оно свидетельствовало о признании активной роли крестьянства в качестве движущей силы революции в перспективе. Троцкий предлагал предстать перед всем крестьянством с общедемократической частью программы и перед сельской беднотой — с пропагандой идей социализма. В этом вопросе позиция Троцкого, совпадавшая во время съезда с позицией Ленина, через некоторое время претерпит существенные изменения.

Продолжая свои выступления по программе, Троцкий высказывался за своего рода «левый блок» российских оппозиционных сил. Он полагал, что социал-демократия должна поддерживать земскую оппозицию, когда она требует принятия конституции. «Надо одновременно и отмежевать свою партию от всех других оппозиционных и революционных движений и в то же время поддерживать эти последние»[280]. Идиллия во взаимоотношениях между Лениным и Троцким, однако, приближалась к концу, хотя сам Ленин считал в тот момент, что у Троцкого не должно возникнуть никаких колебаний[281].

15 августа на утреннем заседании, проходившем под председательством Троцкого, началось обсуждение проекта организационного устава партии. Почти сразу же начались дискуссии по поводу двух формулировок первого параграфа, которые были представлены Лениным и Мартовым. Разница казалась небольшой. Ленин требовал участия каждого члена партии в работе одной из подпольных партийных организаций. Мартов соглашался на поддержку членами партии таковых организаций, допуская, что некоторые партийцы не станут непосредственно участвовать в нелегальных организациях, но будут следовать их указаниям или оказывать партии регулярное личное содействие под руководством одной из её организаций. Троцкий с полным основанием полагал, что «непосредственного практического значения это противоречие не имело, так как правом решающего голоса по обеим формулам наделялись только члены нелегальных организаций. Тем не менее, две расходящиеся тенденции были несомненны»[282].

Троцкий выступил осторожно, хотя и критически по отношению к ленинской формуле. В ответ на попытки Ленина буквально запугать делегатов жупелом оппортунизма Троцкий пробовал повернуть вопрос в несколько иную плоскость. Он решил объяснить, что оппортунизм создаётся более сложными и определяется более глубокими причинами, чем тот или другой пункт устава: «Он вызывается относительным уровнем развития буржуазной демократии и пролетариата… Я опасаюсь, что формула Ленина создаёт фиктивные организации, которые будут давать лишь своим членам ценз, но не будут служить средством партийной работы»[283]. При обсуждении вопроса об уставе Троцкий придерживался мнения о необходимости известной автономии для местных комитетов и определённой свободы действий для ЦК в применении партийных директив к изменяющимся условиям[284].

Ленин довольно вяло стал защищать свою позицию, но постепенно пришёл в состояние возбуждения, отказываясь от каких бы то ни было уточнений или компромиссов, превращая исходно мелкое разногласие в предмет принципиальных расхождений и руководствуясь в значительной степени собственными амбициями. «За кулисами шла борьба за каждого отдельного делегата, — вспоминал Троцкий. — Ленин не щадил усилий, чтобы привлечь меня на свою сторону». «Старик», как стали называть Ленина уже в это время, пригласил Троцкого на прогулку, в которой также участвовал большевик П.А. Красиков[285], человек недалёкого ума и очень грубый, дававший во время прогулки настолько бесцеремонные характеристики членам редакции «Искры», что даже Ленин, сам весьма грубый и безапелляционный, при этом морщился, а Троцкий — «содрогался»[286]. Решено было провести закулисное совещание искровцев, на котором будет председательствовать Троцкий.

Попытки найти выход из тупика результата не дали. Взбешенный Ленин покинул совещание, хлопнув дверью. После этого «старик» предпринял ещё одну попытку перетянуть Троцкого на свою сторону, наставить его на «правильный путь». Он подослал к нему своего брата Дмитрия и 3., фамилию которой Троцкий не называл, так как не хотел компрометировать эту женщину, находившуюся в момент написания мемуаров в Советском Союзе. Несколько часов длилась беседа в одном из тихих лондонских парков. «Посланцы ни за что не хотели отпускать меня», — вспоминал Троцкий. «У нас приказ привести вас во что бы то ни стало», — упорствовали его собеседники. «В конце концов я наотрез отказался следовать за ними»[287].