Читать книгу "Кот для двоих - Ирина Щеглова"

Да-да, она помнила, что все люди разные, и мужчины отличаются от женщин, и к ним нужен другой подход, и надо учиться договариваться, слышать и понимать друг друга. Если только оба хотят учиться. Если же она одна что-то такое себе напридумывала – так это ее проблемы.

Мужчине нравится женщина – он старается показать ей свою симпатию, привлечь ее внимание. Женщина отвечает взаимностью. Они пытаются строить отношения. Классическая формула.

А в их со Стрешневым отношениях кто кому показывал симпатию? Все случилось спонтанно: он не ухаживал, она не кокетничала. Упс, не работает привычная схема. Люся снова вспомнила появление кота на ее кухне. Нет, это мистика какая-то!

Она задавалась вопросом: нравится ли ей Стрешнев? Но стоило представить его, как Люсю обдавало жаркой волной, она физически ощущала его руки на своем теле, тайком проводила языком по губам, будто пробуя на вкус его поцелуй.

«Да это же страсть, самая настоящая, – говорила она себе, – я долгое время была без мужчины, он – не знаю, похоже, у него тоже никого нет. Столкнулись и загорелись. Нас ничто не связывает. Секс не считается. Можно сказать, помогли друг другу расслабиться, вот и все».

Чем дольше она себя уговаривала, тем сильнее злилась. Она не хотела становиться любовницей Стрешнева, не хотела редких ночных свиданий урывками, неопределенности, виноватых глаз по утрам.

«Если он придет, обязательно все это расскажу, постараюсь донести», – так она убеждала себя, пока ехала из аэропорта.

У ворот опомнилась: а ключи! Порылась в сумочке – второго комплекта не было!

Потеряла?!

Что же теперь делать? Люся скрепя сердце позвонила Стрешневу:

– Прости, если не вовремя, но я сижу под забором без ключей.

– Ты вернулась! Привет! А второй комплект посеяла, что ли?

– Не знаю, наверно…

– Я на работе. Сможешь дойти до нашего дома? Катерине Николаевне скажи, ключи в верхнем ящике тумбочки в прихожей.

Делать нечего. Люся, оставив чемодан у калитки, побрела в обход на соседнюю улицу. Пришлось ждать, пока Катерина Николаевна выйдет и вынесет ключи. Разговаривать с ней не было ни сил, ни желания.

– Людмилочка, немедленно меняйте замки! – наставляла нянька.

– Обязательно…

Вернувшись, Люся столкнулась с Олегом, охранявшим ее чемодан.

– Что случилось? – спросил он.

– Ключи потеряла…

Олег торжественно извлек знакомую ключницу:

– Они?

Люся ахнула:

– Откуда?

– Вы когда уезжали, в такси садились и обронили, я не сразу заметил, вышел, машина уже ушла. Смотрю – связка на дороге лежит. Так и подумал – ваши.

– С меня причитается, – Люся поблагодарила и взяла ключи.

«В любом случае замки менять», – подумала тоскливо.

– Как поживает ваша сестра? – спросил Олег.

– Виолетта? – удивилась Люся. – Хорошо поживает, наверно. Впрочем, я не знаю.

– Я прошлый раз забыл спросить номер телефона…

Люся пожала плечами и продиктовала. Он поблагодарил, пожелал хорошего дня и убежал домой.

«Из меня получится неплохая сваха». Люся, поигрывая ключами, направилась к своей калитке.

Стрешнев позвонил поздно вечером. Спросил, отдохнула ли она с дороги. Люся холодно поблагодарила и положила трубку.

Они не виделись неделю. Люся ждала его звонка, злилась, порывалась позвонить сама, но не решилась. И Нюта перестала прибегать. Зато Базиль по-прежнему не забывал ее.

Об отъезде Стрешневых Люся узнала от Катерины Николаевны:

– Людмилочка, простите ради бога, вы дома? Дело в том, что Виталий с Анюточкой уехали, ключи оставили мне, чтоб присматривала за домом. Так вот, а кот-то у нас свободолюбивый, рвется на волю, а я и не знаю, можно ли его выпустить? Гоняться за ним по всему поселку я не смогу, и бросить нельзя, прибежит домой – нет никого, к вам кинется – и у вас заперто.

«Вот, значит, как, – Люся поникла, – уехали и ничего не сказали. Даже кота не пожалели!»

– Я дома, Катерина Николаевна, выпускайте Барсика, у меня побудет пока. Я где-то через неделю уеду в отпуск.

– А, так Виталий вернется к тому моменту, – пообещала нянька.

Базиль прибежал к ней в тот же день. Нервно поводил боками и бил хвостом.

– Кто тебя так раззадорил? – удивилась Люся. – Бросили тебя хозяева, да? Они и меня бросили. Никак не удается тебе собрать нас в кучу. Ты, Базилька, как пастушья собака, только опыта маловато. Так что наша с тобой дружба – это наше личное дело, смирись.

Судя по выражению морды, Базиль мириться не умел. Он слушал, смотрел и делал одному ему ведомые выводы.

Ольга с дочерью и Николаем улетели на Кипр, каждый день Люся получала фото лазурного моря, древних монастырей, причудливых скал и роскошных развалин.

– Бросай все, прилетай! – звала подруга. Они арендовали небольшую виллу, где и для гостьи была комната.

Виталий в конце недели неожиданно появился у Люсиного дома.

Люся, хоть и удивилась, увидев его, напустила на себя равнодушный вид.

– Чем обязана? – спросила, не предлагая войти.

Он мялся:

– Я не сказал тебе, что уезжаю, извини… За кота спасибо.

– Не стоит благодарности, – она высокомерно вздернула подбородок, – ни кот, ни Нюта не виноваты.

Он засопел и опустил голову:

– Не на виду же у всей улицы мы будем обсуждать наши отношения…

– Какие отношения? – Она подняла брови. – Ты о чем?

– Людмила, пожалуйста! – Он говорил чуть слышно.

– Входи! – Она посторонилась, пропуская. Захлопнула калитку, привалилась спиной.

– Виталий, я все понимаю, мы соседи, не более того. Твой кот и твоя дочь ходят ко мне в гости, пусть, я же не против. Что же касается тебя: ты мне ничем не обязан. Я просто хочу тебе сказать: твоей любовницей я не буду! Поэтому больше не приходи сюда!

Ах, как сверкнули его глаза.

– Я тебя не приглашал в любовницы, – огрызнулся он.

– Значит, будем считать, я тебя соблазнила, а теперь раскаялась, прости! – Она отвесила поклон. – Надеюсь, теперь у нас нет недоговоренностей? – Язвить удавалось с трудом, слезы душили.

– Ты себя слышишь?! – Он повысил голос. – Что ты несешь вообще?! Если я тебе неприятен, так и скажи, к чему весь этот пафос?

– Пафос? – Люся нахмурилась. – Город такой есть на Кипре, я туда на днях отправляюсь, чтоб хоть немного отдохнуть от вашей простоты!

– Давай, охладись в морской водичке, может, полегчает. – Он глядел исподлобья и совсем не чувствовал себя виноватым.