Читать книгу "День, который не изменить - Борис Батыршин"

— И всё же — не понимаю! Ну ладно, в тот раз ты мог случайно наткнуться на детектор. Но теперь-то что? Раз твой смартфон действует так же — значит, его нарочно переделали! И софтом тут не обойтись, надо в железо лезть…

Возразить было нечего. Витьке и самому было ясно, что отец по каким-то своим соображениям устроил так, что его «Самсунг» превратился в детектор хронопробоев. Втянул сына вместе с его друзьями в непонятные эксперименты — ни слова об этом не сказал! А ведь дело-то опасное…

— …только не говори, что эта штука тебе попалась случайно! — продолжал Лёха. — Я так думаю, её нарочно тебе подсунули. Понять бы ещё — зачем?

Витя вытащил гаджет. Подумал немного — включать, или не стоит? — и нажал кнопку.

Повторный поиск хронопробоя: 32 ч. 49 мин.

Функция экстренного возвращения будет доступна через

26 ч. 01 мин.

Вероятность срабатывания: 61 %

— Не повезло, — покачал головой Лёшка. — Минус четырнадцать часов только.

Ребята надеялись, что «обратный отсчёт» на детекторе ускорится.

— Вероятность экстренного возвращения тоже упала. В тот раз было больше семидесяти, а сейчас — сам видишь. Чую, придётся ждать все тридцать два часа…

Ладно, — вздохнул десятиклассик. — Не везёт — значит, не везёт. Давай лучше спать, утро вечера мудренее. Так здесь, кажется, говорят?

XIV

Пыряло с зубом

— Сомкнись!

По шеренге прошло шевеление. «Кавалеристы» — мужички в армяках, кафтанах, с самодельными пиками, — принялись осаживать лошадей, крутиться на месте. Один навалился на соседа крупом, лошадь подкинула, ударила задом. Раздались смачные ругательства, свистнула плётка.

— Эй, тетери, отставить! Ходи в стороны, по трубе сбирайсь по новой в шеренгу!

Кавалерийскими учениями руководил гусарский вахмистр — жилистый, невысокий дядька лет тридцати, с длинными, висячими усами на лице, пересечённым страховидным шрамом. На этот шрам подопечные вахмистра, крестьяне вохонской «конной дружины», взирали с особым почтением.

Протрубил горн, и всадники, толкаясь лошадьми, сцепляясь древками пик и переругиваясь, стали занимать места в шеренге. Вахмистр взирал на эту суету со скукой.

— Слухай сюды! — закричал он, когда шеренга худо-бедно выстроилась. — Когда даю команду «сомкнись!» — становитесь, чтобы всяк в строю касался стременем стремени соседа. Для того — принимать вправо, а отнюдь не влево. А ежели кто станет на месте крутиться и строй рушить — самолично плетью ожгу. Ясно, што ль? Гляди веселей, держись прямо, а то сидят, аки собака на заборе!

Вохонская конница производила экзерциции на широком выгоне за селом. Верховых набралось изрядно — сотни три. Богданский с утра разделил их на три «эскадрона» и отдал в выучку своим унтерам.

На левом фланге серо-бурой армячной шеренги мелькало салатово-красное пятно. Мишка. После вчерашнего перехода он всерьёз решил учиться верховой езде, для чего и попросился поучаствовать в учениях. Корнет возражать не стал и велел уряднику дать мальчику рыжую кобылу — ту, самую, зарубленного на лесной дороге вюртембержца. Хряпин было заспорил: «как жа так, вашбродие, оне и энту лошадку упустють, останусь с таком заместо десяти рублёв!» — но потом сдался и наточил Мишкину трофейную саблю. Гусары подарили новичку старый ментик, салатового цвета с красными шнурами, и зелёную суконную бескозырку с цифрой «10» на околыше. Теперь Мишка выделялся в строю вохонцев почти правильной гусарской обмундировкой; посадка, правда, заметно хромала, в плане верховой езды ему было далеко до крестьян.

— Как протрубят атаку — пики вниз и в галоп! Хто старшой на правом фланге — примечай, шоб поводья не бросали, а то левое крыло завсегда за правым не поспеет, ежели пуститься в карьер безо всякой сноровки. Поняли, што ль? Трубач — к атаке!

Выгон остался позади. У околицы пешие казаки под руководством штаб-ротмистра гоняли строем куринских ратников. В стороне, отдельно, постигали воинскую науку «фузилёры» — вохонцы, имевшие ружья. Оттуда неслись команды: «Взведи курок!» «Сдуй полку!» «Скуси патрон!» Витька вспомнил, как раненый драгун объяснял им хитрости обращения с мушкетоном.

«Пикинёры» — так штаб-ротмистр именовал пеших крестьян, — в армяках и лаптях с онучами, перемотанными лыковыми верёвочками, — отдыхали от трудной воинской науки. Разбрелись по околице, кучками прилегли в тенёчке, под заборами. Оружие свалили тут же, лишь кое-где составив, на солдатский манер, в пирамиды. Рядом с пирамидами лежали трофейные солдатские ранцы — предмет особой гордости владельцев.

Витька с Азаровым подошли поближе.

Крестьянский арсенал производил впечатление. В-основном, это были косы, насаженные торчком на жерди или пики, носившие следы молота деревенского кузнеца. В изобилии встречались вилы тройчатки и железные печные ухваты с выпрямленными и заострёнными дужками. Ничего похожего на «недоружья», которыми были вооружены ополченцы при Бородине, Витька не заметил. Зато топоры были у всех — мужики носили их заткнутыми за кушак. Некоторые насаживали широкие плотницкие топоры на длинные, выше человеческого роста, древка, превращая в импровизированные алебарды.

Хватало разномастных дубин, — обтёсанных колод, дрынов, усаженных зловещими гвоздями, страхолюдных палиц, вырезанных из цельного древесного корневища. Попадались во множестве самодельные «моргенштерны» — из утыканных гвоздями молотильных цепов, подков, а то и массивных амбарных замков, прицепленных ремнями к жердям. Названия у этих орудий были подходящие: «охряпник», «ошарашник», «окочурник». Один додумался провертеть дырку в рукояти кузнечного молота и привесил на пеньковой верёвке к полутораметровому дрыну. Назывался этот инструмент «оглоушник».

Куринцы, увидав, что «господа» проявили интерес к их оружию, охотно пускались в разъяснения: каким способнее пороть хранцуза, а каким — колотить по макушке. Витька примеривался к очередному орудию народной войны и всякий раз отмечал, что сделано оно с выдумкой, старанием и большим пониманием человеческой анатомии.

— А это как называется, дядечка?

— Енто, господин, пыряло с зубом. — пояснил крестьянин, польщённый интересом к своему «воинскому струменту». Ея Прокоп смастерил. Он кузнец добрый, он што хошь исделает.

Пыряло с зубом напомнило Вите хитроумную шаолиньскую алебарду. Изогнутое лезвие косы-литовки, к обушку которой приклёпаны остриями в разные стороны два серпа — так, что они образовали своего рода букву «X». Навесить шёлковые шнуры с кисточками — и можно вручать орудие китайскому монаху в шафранно-жёлтых одеяниях.

А вот это, к примеру, чем хуже? Зловещего вида мясницкий секач, насаженный на древко, отличался от китайского дадао разве что, грубостью отделки, да отсутствием металлических колечек на обухе. Витя припомнил, как папаин друг, дядя Саша Данилин, как-то заявил, что многое из экзотического восточного оружия — скажем, японские нунчаки, саи, боевые серпы — не что иное, как приспособленный для военных целей сельхозинвентарь. Судя по арсеналу куринцев, так оно и было.