Читать книгу "Наука Ренессанса. Триумфальные открытия и достижения естествознания времен Парацельса и Галилея. 1450–1630 - Мари Боас Холл"

Книги, в которых описывались случаи хирургической практики, нельзя было назвать приятным чтением. Заживление раны – процесс длительный и болезненный. Но хирург, как правило, имел дело с нездоровьем, которое был компетентен лечить. Практика же терапевта в те времена была делом в высшей степени гнетущим: иногда он, конечно, мог диагностировать болезнь, но не располагал абсолютно ничем, чтобы облегчить страдания больного или вылечить его, а большинство используемых им методов, судя по всему, усугубляли положение, а не улучшали. Тем не менее каждый терапевт хвастался показательными случаями излечения, и, как правило, он пользовался доверием пациентов. Им приписывались в основном слабительные и рвотные средства, а также кровопускание, причем независимо от того, известна врачу болезнь или нет. Единственным позитивным методом (с современной точки зрения) было изолирование заразных больных. Карантин появился в Средние века и применялся к чуме и проказе.

Одним из немногих трактатов, написанных в этот период по чисто медицинским (в отличие от физиологических, анатомических, хирургических или фармацевтических) вопросам, является труд гуманиста, врача и астронома Фракасторо о контагиях (Contagion, Contagious Diseases and their Treatment, 1546). Фракасторо был знаком с многочисленными заразными заболеваниями, старыми и новыми, от чахотки до тифа. Он классифицировал их по способу заражения и степени заразности.

«Представляется, что существует три фундаментально различных типа контагии. Первая передается только при прямом контакте. Вторая – точно так же, но в дополнение оставляет fomes. Такая контагия может передаваться с помощью этих fomes, например чесотка, чахотка, проплешины, слоновая болезнь и т. п. (здесь я называю fomes одежду, деревянные предметы и все такое, то есть вещи, которые сами не портятся, но сохраняют бактерии и с их помощью заражают). И наконец, есть контагия, которая передается не только прямым контактом или с помощью fomes, но и поражает на расстоянии. Это чума, чахотка, некоторые виды офтальмии, экзантема типа, называемого оспой, и т. д. Эти разные контагии, судя по всему, подчиняются определенному закону. Те, которые переносят контагии на расстояние, также заражают при прямом контакте и при посредстве fomes, те, что заражают при посредстве fomes, заразны и при прямом контакте, но не все передаются на расстоянии; но все заразны при прямом контакте»[84].

Фракасторо верил в «зерна контагии», невидимые глазу частицы, которые как-то механически передаются от больного человека здоровому. Эта, по сути, атомная теория болезни при тщательном изучении подтверждается опытом, но она не стала по-настоящему полезной. Исследование Фракасторо – пример «чистой» науки. Его рассмотрение проблемы было скрупулезным, а понимание – четким, но он все равно никак не мог использовать свою теорию конструктивно и только подтвердил необходимость изоляции больного. Возможно, именно поэтому хотя Фракасторо и был врачом, но бежал из Вероны во время чумы 1510 года и укрылся в своем поместье. Знание порождало трусость.

Продвижением вперед в определении и классификации заболеваний стало изучение профессиональных и региональных болезней. Парацельс (1493–1541) написал книгу о болезнях шахтеров (1533–1534), в которой также привел комментарии об отравлениях ртутью и мышьяком, хотя он несколько уменьшил достоинства своих наблюдений, считая все болезни, связанные с металлами, «ртутными» по своей природе. Несколькими годами позже Агрикола (1490–1555), работавший врачом в шахтерском городе, включил в свою грандиозную работу о металлах (De Re Metallica, 1556) короткий раздел о болезнях шахтеров. Также путешественники были особенно подвержены некоторым болезням, таким как цинга, и рисковали встретиться с совершенно новыми заболеваниями, особенно в тропиках. В 1598 году увидел свет труд по тропической медицине, названный «Лечение заболевших в отдаленных регионах» (The Cures of the Diseased In Remote Regions: Preventing Mortalitie, incident in Forraine Attempts, of the English Nation). Хаклюйт хотел включить его в свою книгу о путешествиях, но его разубедил Гилберт, которому он передал рукопись для одобрения. Гилберт осудил взгляды Уотсона и обещал вместо этого дать Хаклюйту лучшую и более полную работу по тропической и арктической медицине. Этого он не сделал, и это единственное, что нам известно о медицинских интересах Гилберта.

Хотя с современной точки зрения в XVI веке врач мало что мог сделать, чтобы облегчить страдания пациента и вылечить болезнь, сам он об этом не знал и верил в избранные им средства. Многие из них были традиционными, некоторые имели даже греческое происхождение, но в конце XV и начале XVI века уже начали появляться новые удивительные лекарства. Это стало возможным благодаря использованию химических препаратов, несмотря на отчаянную критику травников, считавших необходимым следовать традициям. Дебаты относительно преимуществ химических препаратов обычно концентрировались вокруг имени Парацельса, однако использование лекарств, приготовленных не из трав, предшествовало появлению этой странной мистической фигуры, идеи которого были не столько медицинскими, сколько магическими. Химические препараты в той или иной степени использовались всегда, в первую очередь наружно. Врач Чосера знал, что «золото в медицине – стимулирующее средство», и его «стимулирующая вода», улучшенная добавлением частичек золота, до сих пор существует, правда является послеобеденным напитком, а не средством от чумы.

Стимулирующая вода, она же крепкая вода – дистиллированные спиртные напитки – появилась в Англии в XIV веке первоначально как лекарство. Немецкий врач (Михаэль Пуфф вон Шрик), автор первой печатной книги по дистилляции (1478), с надеждой писал: «Любой, кто будет пить половину ложки бренди каждое утро, никогда не заболеет». Он уверял своих читателей, что бренди возродит даже умирающих[85]. Спиртные напитки широко использовались во время эпидемий. Их изготавливали из разных веществ. Культ всевозможных эликсиров и эссенций пришелся на XV век. Это видно из книг хирурга

XV века Иеронима Бруншвига (1450–1512): «Малая книга по дистилляции» (Liber de Arte Distillandi de Simplicibus, 1500) и Большая книга по дистилляции (Liber de Arte Distillandi de Compositis, 1512), которые стали первыми в большой серии изданий по дистилляции[86]. Бруншвиг описывает, как получить экстракт вещества, размачивая его в воде, спирте или вине, а потом подвергая дистилляции, и как получить неигристый напиток. Поскольку его книги были переведены на многие языки, искусство быстро распространилось по всей Европе. Оно было известно еще до 1500 года, по крайней мере в Страсбурге, потому что Бруншвиг описывал практику хирургов и терапевтов, которых знал.

Хотя официальная фармакопея, изданная в Аугсбурге в 1564 году, включала химические средства только для наружного применения, на самом деле многие вещества, не имеющие никакого отношения к травам, в это время уже широко использовались. В начале 1514 года Джованни да Виго советовал принимать ртуть внутрь для лечения сифилиса и утверждал, что таким образом можно добиться полного излечения. Имелись все основания не следовать совету Виго: было известно, что пары ртути ядовиты, а значит, жидкая ртуть могла быть ядовитой тоже. На самом деле жидкая ртуть не ядовита, но при приеме внутрь существенных доз она вызывает неприятные симптомы, в том числе сильное слюноотделение. А дозы предлагалось использовать внушительные. Утверждали, что некоторые хирурги назначали так много ртути, что кости пациентов наполнялись ртутью вместо костного мозга. К тому же она была дорогая. Неудивительно, что многие пациенты предпочитали гваяк – священное дерево из Нового Света, считая, что лекарство от болезни, привезенной из Нового Света, тоже должно быть оттуда. Известен ряд подтвержденных случаев излечения. Но поскольку гваяк не имеет абсолютно никакой медицинской ценности, излечение было мнимым или первоначальный диагноз – сифилис – ошибочным. Правда, и неудачи тоже были зафиксированы. Страх перед неправильным использованием ртути заставил сенат Аугсбурга в 1582 году предупредить аптекарей «не изготавливать вещества, о которых известно, что они вредны или ядовиты, такие как… Turpethum minerale и другие средства, содержащие ртуть»[87].