Читать книгу "Убийство в Месопотамии - Агата Кристи"

— Стало быть, вы не разделяете мнения Лайднера, что онамогла написать письма и начисто забыть об этом?

— Нет, не разделяю. При нем я не стал отвергать этой версии.Ну как скажешь человеку, который только что потерял нежно любимую жену, что онабыла явной эксгибиционисткой и едва не довела его до помешательства, только быудовлетворить свою потребность быть у всех на виду. Право, совсем небезопаснораскрывать мужу глаза на жену! Интересно, что женам я не раз говорил правду обих мужьях. Женщине можно сказать, что ее муж мошенник, наркоман, отъявленныйлгун и полное ничтожество; она при этом и бровью не поведет, да еще и ни вмалейшей степени не утратит привязанности к этому чудовищу. Поистине, женщина —на редкость разумное создание!

— Если честно, доктор Райли, что же вы все-таки думаете омиссис Лайднер?

Доктор Райли откинулся в кресле, неторопливо попыхивая своейтрубкой.

— Если честно — затрудняюсь ответить! Я ведь не слишкомхорошо ее знал. Очарование, ум, обаяние — да. Что еще? Похоже, заурядныеженские пороки ей чужды. Чувственность, лень, тщеславие — ничего этого в ней небыло. Но что меня всегда поражало (правда, доказательств тому у меня нет) — онаказалась мне невероятной лгуньей. Не знаю (а хотелось бы знать), лгала ли онасебе тоже или только другим. Что до меня, то я имею слабость к лжецам. Женщина,которая не лжет, лишена воображения и мне не симпатична. Думаю, миссис Лайднерне из тех, кто охотится за мужчинами. Просто ей нравилось повергать их ниц.Если вы поговорите с моей дочерью…

— Имели удовольствие, — улыбнулся Пуаро.

— Гм… Однако времени она не теряет! Попала миссис Лайднер ейна зубок… Воображаю, что она наговорила! Разве молодежь может чтить усопших… Ипочему это все молодые так самодовольны. Осуждают “старую мораль”, а взаменпредлагают еще более жесткие принципы. Наберись у миссис Лайднер с полдюжиныинтрижек, Шейла наверняка бы обвинила ее в том, что она идет “на поводу унизменных инстинктов”. Не хочет уразуметь, что миссис Лайднер была вернанатуре.., своей натуре. Когда кошка играет с мышью, она подчиняется инстинкту.Так уж она устроена. А мужчины — разве они дети, которых надо защищать иоберегать? С какими только женщинами не сводит их жизнь!

Женщина-кошка и женщина-собака, преданная вам до гроба,обожающая вас, женщина-наседка, которая с утра до вечера пилит вас.., и мало ликакие еще! Жизнь — это поле боя, а не увеселительная прогулка! Я рад, что Шейлане заносится и честно признает, что ненавидела миссис Лайднер по старым,добрым, сугубо личным мотивам. Шейла, кажется, единственная молоденькая девушкатут и, естественно, считает, что все, кто носит брюки, должны быть у ее ног.Само собой, ее злит, когда женщина не первой молодости, имеющая на своем счетудвух мужей, не уступает ей, а кое в чем и превосходит. Шейла просто славнаядевочка, здоровая, довольно красивая и вполне привлекательная. А миссис Лайднер— необыкновенная, совершенно не похожая на других женщина. В ней было какое-топагубное очарование, и всякий на себе испытывал его роковую власть. ПоистинеBelle Dame sans merci.

Услышав это, я так и подскочила. Какое удивительноесовпадение!

— Ваша дочь.., не сочтите меня нескромным.., может быть, онапитает симпатию к кому-то из молодых людей?

— О нет, не думаю. Правда, Эммет и Коулмен перед ней назадних лапках ходят. Не знаю, отдает ли она предпочтение кому-то из них. Естьеще пара молодых летчиков. Вот, пожалуй, и вся рыбка, попавшая к ней в сети.Нет, тут вот что — юность пасует перед зрелостью. Это и бесит Шейлу. Если быона знала жизнь так, как я… Надо дожить до моих лет, чтобы оценить свежий цветлица, ясные глаза и упругое молодое тело. Правда, тридцатилетняя женщина будетслушать вас с восхищенным вниманием, к месту вставит слово-другое, чтобыподчеркнуть, как вы остроумны… Какой молодой человек устоит против этого! Шейлапросто хорошенькая девочка… А Луиза Лайднер была красавица. Какие удивительныеглаза! А эти изумительные золотистые волосы! Да, она была прелестна.

Он прав, подумала я. Красота — поразительная вещь. МиссисЛайднер действительно была красива. Настолько, что даже не вызывала зависти.Хотелось просто любоваться ею, хотелось сделать для нее что-нибудь приятное. Япочувствовала это, как только впервые увидела миссис Лайднер.

И все-таки, когда вечером (доктор Райли настоял, чтобы япообедала) я возвращалась в Тель-Яримджах, кое-что из сказанного Шейлой Райливдруг всплывало у меня в памяти, и мне становилось не по себе. Тогда я неповерила Шейле, ни единому ее слову. Думала, в ней говорят только злоба изависть.

Но сейчас я вдруг вспомнила, как миссис Лайднер упрямонастаивала на том, чтобы одной идти на прогулку. Она и слышать не хотела, чтобыя ее сопровождала. Неужели она и вправду ходила на свидание с мистером Кэри? Иконечно же странно, что они на людях так официально обращались друг к другу.Ведь остальных она называла просто по имени.

Я припомнила, что он никогда не смотрел на нее. Может быть,оттого, что она была неприятна ему.., а может быть, и совсем наоборот.

Я одернула себя. Так ведь Бог знает до чего додумаешься… Авсе злобные выходки этой девчонки! Вот как дурно, как опасно пускаться вобсуждение подобных материй!

Миссис Лайднер вовсе не такая, какой ее расписала ШейлаРайли. Шейла ей не нравилась. Тогда за ленчем, разговаривая с мистером Эмметом,она и впрямь очень язвительно высказывалась на ее счет.

Странно, как он тогда посмотрел на миссис Лайднер. Попробуйугадай, что он при этом думал. И вообще, никогда не знаешь, что думает мистерЭммет. Такой он скрытный. Но очень милый. Милый и надежный.

А вот мистер Коулмен на редкость глупый малый.

На этом размышления мои прервались, так как мы достигли целинашего путешествия. Уже пробило девять, и ворота были заперты.

Прибежал Ибрагим с большим ключом и впустил меня.

В Тель-Яримджахе всегда рано ложатся спать. В гостиной былотемно. Светились только окна чертежной комнаты и конторы. Должно быть, всеразошлись даже раньше обычного.

Проходя мимо чертежной, я заглянула туда. Мистер Кэри сиделв одной рубашке, склонившись над большим чертежом.

Он выглядит совсем больным, подумала я. Такой утомленный,измученный.

Внезапно мне стало жалко его. Не могу понять, что такпоражало в этом человеке. Во всяком случае, не то, что он говорил, потому чтоон вообще больше молчал, а если и говорил, то самые заурядные вещи. И не то,что он делал, потому что ничего особенного он не делал. Однако вы быбезошибочно выделили его среди всех остальных. Все, что имело к нему отношение,обретало какой-то особый смысл. Он был из тех, с кем считаются. Не умеюобъяснить иначе.