Читать книгу "Роковая женщина военного министра. Генерал Сухомлинов и Екатерина Бутович - Федор Александрович Селезнев"

для американского историка Уильяма Фуллера «полнейшая невиновность» Мясоедова «очевидна» [183, с. 178].

Российская исследовательница И. В. Алексеева, как и Фуллер, считала, что С. Н. Мясоедов сыграл роль «козла отпущения» [11, с. 136–137].

Большой вклад в изучение названной проблемы внес О. Р. Айрапетов. У него «фальсификационный характер» «дела Мясоедова» не вызывает сомнений [5, с. 112; 6, с. 78–81; 7, с. 81–83].

Лишь А. А. Зданович и его коллеги по изучению истории российских спецслужб уверены, что в «деле Мясоедова» точку ставить рано, ибо «нельзя допускать негативных оценок деятельности русской контрразведки, конкретных ее представителей, априори утверждая, что они являются фальсификаторами и создателями атмосферы шпиономании в России» [66, с. 234–247].

Естественно выдвижение безосновательных обвинений в научных трудах недопустимо. Однако, доказательная база в работах сторонников невиновности Мясоедова как раз весьма обширная. Причем в их ряды становится практически каждый историк, познакомившийся с источниками по «делу Мясоедова». Так автор новейшей биографии Сухомлинова Е. В. Бей недавно пришел к однозначному выводу о том, что жизнь С. Н. Мясоедова «принесли в жертву политической целесообразности» [17, с. 222]. Для нас же, кроме констатации указанного факта, важна единодушная уверенность историков в том, что Сергея Николаевича погубила его близость к генералу Сухомлинову. На какой же почве она возникла?

Начнём с того, что они были земляками. С. Н. Мясоедов родился в Вильне, т. е., как и Сухомлинов, в Литве. Оба принадлежали к бедному провинциальному дворянству. И тот и другой выбрали для себя в военную карьеру и последовательно получили образование в кадетском корпусе и военном училище.

В 1885 г. девятнадцатилетний Сергей Мясоедов был зачислен в 105-й Оренбургский пехотный полк, размещённый в Вильно. В полку молодой офицер был любим товарищами, и находился на хорошем счету у начальства. Его жизнь изменила романтическая связь с замужней женщиной Варварой Апухтиной, которая, будучи «циничной развратницей», заманила молодого человека в свои сети. Коварная искусительница была женой офицера, служившего в другом полку этой же дивизии. А её отцом являлся начальник дивизии генерал Н. Г. Залесов. Апухтина, сойдясь с Мясоедовым, начала хлопотать о расторжении брака. Пока Залесов был прямым начальником зятя (подполковника 106-го Уфимского полка В. А. Апухтина), тот соглашался развестись, взяв вину в прелюбодеянии на себя. Но в 1888 г. генерал Залесов был назначен командиром корпуса, находившегося в другом (Московском) военном округе, и уехал в Нижний Новгород. Апухтин, перестав быть его подчиненным, объявил, что готов развестись только при условии, если вину в измене возьмёт на себя жена. Та вместе с Мясоедовым уехала вслед за отцом в Нижний. (По настоянию дочери Залесов взял Мясоедова с собой в качестве адъютанта).

В Нижнем Новгороде генерал всем рекомендовал молодого офицера, жившего под одной с ним крышей, в качестве жениха своей дочери. Но, поскольку дело с разводом застопорилось, Мясоедов решил покончить с этими двусмысленными отношениями, о которых уже пошли по городу разные кривотолки. В 1890 г. поручик Мясоедов подал рапорт о переводе его в корпус жандармов [184, с. 113–115].

Поскольку за ним тянулся шлейф скандала, его желание реализовалось только в 1892 году. Сначала Мясоедов служил в жандармском управлении Олонецкой губернии, затем в Минске, а с 1894 г. в железнодорожной жандармерии в Вержболово на границе с Германией. Его служебная деятельность в течение долгих лет была весьма успешной. Но вдруг в конце 1906 г. на Сергея Николаевича в Департамент полиции поступил анонимный донос с обвинением в контрабанде алкоголя из Германии. Новый начальник Департамента полиции, М. И. Трусевич, который, как пишет У. Фуллер, почему-то «затаил злобу» на Мясоедова, поручил возглавить расследование жандармскому офицеру корнету Пономареву, приписанному к Петербургскому охранному отделению. Приданным ему филерам из Виленского охранного отделения, Пономарев без обиняков объяснил, что их цель «уничтожить Мясоедова».

Когда тот поехал к знакомым в близлежащий немецкий городок Эйдкунен, вслед за ним пересёк границу агент Пономарева, попытавшийся подложить в автомобиль Мясоедова динамит и револьверы. Мясоедов застал злоумышленника врасплох, сильно избил тростью и принудил написать признание.

Провалилась и попытка Пономарева через своих людей упаковать вместе с покупками Мясоедова, сделанными в Эйдкунене, винтовки. Наконец Пономарев через посредников сделал заказ шайке контрабандистов на ввоз нелегального груза из Германии в Россию. В тюки, подлежавшие переброске через границу, люди Пономарева тайно вложили революционную литературу и оружие. На границе контрабандистов задержали, литературу и оружие нашли. Нарушители закона предстали перед военным судом. Цель Пономарёва состояла в том, чтобы доказать: эти люди поступали так не впервые, а жандармы-железнодорожники и лично Мясоедов просмотрели канал ввоза в Россию оружия. Однако Сергей Николаевич на суде рассказал, что обвиняемые никогда не вызывали подозрений в причастности к революционной деятельности. Далее он подробно описал провокационные попытки Пономарева его подставить. В итоге обвиняемых оправдали, но разразился скандал в прессе. Мясоедова, «вынесшего сор из избы» Столыпин приказал перевести подальше от границы «во всяком случае, не ближе меридиана Самары». Сергей Николаевич, преисполненный обиды, 27 сентября 1907 г. подал в отставку [182, с. 7; 183, с. 40–44].

Вскоре ему пришлось пожалеть о своей горячности. Он и его семья оказались без средств к существованию. Лишь через несколько месяцев знакомые Мясоедова, братья Фрейдберги, пригласили его возглавить совет директоров их новой пароходной компании, базировавшейся в Либаве, представив властям проект её устава [182, с. 11–12]. По российским законам того времени учредить акционерное общество можно было только с разрешения государственных органов, получить которое было непросто. В том числе в связи с проводившейся в царской России политикой ограничения прав подданных иудейского вероисповедания. Поэтому многие предприниматели-евреи приглашали в свои компании в качестве директоров русских дворян. Так поступили и братья Фрейдберги.

Однако, их «Северо-западная русская пароходная компания», по образному выражению Уильяма Фуллера, не стала для Мясоедова «золотой жилой», поскольку страдала от происков конкурентов. Правда компания сняла для него квартиру в Санкт-Петербурге, одновременно являвшуюся её представительством. Но директорство приносило Сергею Николаевичу очень небольшой доход [183, с. 48–49].

Мясоедов был недоволен своим финансовым положением и скучал по службе. 1 сентября 1909 г. он подал министру внутренних дел П. А. Столыпину прошение об обратном принятии его в Корпус жандармов. Ответ был отрицательным. Надежды на перемены к лучшему в Мясоедове пробудила встреча с В. А. Сухомлиновым. Знакомство Сергея Николаевича с генералом состоялось в 1909 г. в доме Лидии Николаевны Викторовой. Она, будучи женой сенатора, рассталась с мужем и, хотя развод не был официально оформлен, сожительствовала с членом Государственного совета, генералом Н. Н. Масловым, старым знакомым Сухомлинова. Маслов и Викторова, по воспоминаниям Сухомлинова, знали Мясоедова «с малолетства» и у них он «бывал принят как родной» [172, с. 311].

В 1910 г.