Читать книгу "Роковая женщина военного министра. Генерал Сухомлинов и Екатерина Бутович - Федор Александрович Селезнев"

её служащим. Выходит, он почему-то хотел сохранять визиты знакомых в тайне. Такая осторожность больше характерна не для коммерсанта, а для разведчика!

Здесь нам снова придется вернуться к вопросу о том, был ли Альтшиллер шпионом. Мы уже разбирали подозрения такого рода, выдвигавшиеся против него в книге Апушкина. Добавим, что в обвинительном акте против Сухомлинова Альтшиллер назван «агентом Австро-Венгрии» [99, с. 475]. А в одной из книг, изданной в 1917 г., и разоблачавшей грехи павшего царизма (подобная литература большими тиражами начала издаваться после Февральской революции) Альтшуллер, представлен, ни много ни мало, «начальником австрийской контрразведки» [1, с. 40].

Правда, убедительных доводов в пользу этой версии до сих пор представлено не было. «Что же, где-нибудь удалось найти хоть волосок улики, хоть какие-нибудь доказательства, указания на то, что он занимается шпионажем?» [136, л. 18] – риторически вопрошал на суде адвокат А. А. Захарьин. И стороне обвинения возразить было нечем. Представленные ей факты отличались удивительной легковесностью. Один из главных разоблачителей Сухомлинова, А. И. Гучков, смог сообщить суду только байку, переданную им со слов адъютанта Сухомлинова, подполковника В. С. Боткина: «Альтшиллер гуляет по комнате, делает вид, что не имеет никаких намерений, подходит к столу, где лежат бумаги министра, прошел один раз, огляделся, делает незаметную попытку перевернуть бумагу и, наконец, читает, тогда присутствовавший полковник Боткин говорит: “Извините, ведь это бумаги военного министра”» [129, л. 7].

Сам Сухомлинов, уже, в эмиграции, задавал по этому поводу резонный вопрос: «Отбросив всю казуистику, обращаясь просто к здравому смыслу, спрашивается: если бы действительно существовало такое [шпионское – Ф. С., А. Е.] сообщество и в состав его входил Альтшиллер, крупный шпион, работающий совместно с самим русским военным министром, то какая надобность в таком случае ему подкрадываться к оставленным на столе бумагам, на виду у людей, которые могли сообщить тому же Гучкову?» [172, с. 315].

В обвинительном акте был описан ещё один случай, который иначе как анекдотическим не назовёшь. В. А. Березовский «позвонив по телефону в кабинет военного министра, попросил лицо, подошедшее к телефону, пригласить генерала Сухомлинова, на что это лицо ответило: “Я у телефона”». Березовский возразил, что знает голос военного министра, и вновь попросил его позвать. В собеседнике, выдававшем себя за военного министра, он узнал Альтшиллера [99, с. 450].

Потом, отталкиваясь от этого забавного эпизода, досужие борзописцы сочинят, что Альтшиллер не вылезал из кабинета военного министра и вместо него отвечал на телефонные звонки. Это заставляет задуматься: не было ли рождение подобных слухов действительной целью смешного розыгрыша коммерсанта-шутника?

Вообще, если проанализировать свидетельские показания и отзывы людей, видевших Альтшиллера, то можно заметить его стремление убедить окружающих в том, что он близок к военному министру и может через него проворачивать разные махинации. Например, он внушал это невоздержанному на язык завсегдатаю ресторанов Н. М. Гошкевичу и тот, выпив, публично разглагольствовал на указанную тему, не щадя имени Владимира Александровича [102, с. 374]. В результате в обществе пошли соответствующие разговоры. Тем более что Альтшиллер повесил в кабинете портрет Сухомлинова и брался доводить до министра разного рода ходатайства. Но, похоже, всё ограничивалось одним обещаниями: на самом деле он министра просьбами не беспокоил.

В основном Альтшиллер развлекал и смешил генерала. Так в одном из писем к своей супруге Сухомлинов подробно описывает, как чуть не лопнул от смеха от рассказа Александр Оскаровича о его злоключениях с врачами. Один из них прописал Альтшиллеру сильнодействующую мазь, от которой «нос распух непомерно». Другой доктор предложил отмывать нос от этой мази, смачивая его бензином. «Вы понимаете, что мне пришлось делать: я мочился из бензином» – рассказывал Альтшиллер. О том, что «от мази мочился из бензином» он повторил несколько раз, чувствуя, что эта фраза особенно веселит присутствующих [113, с. 283].

Сухомлинов относился к своему приятелю-балагуру, плохо знавшему русский язык, насмешливо-покровительственно. Министр даже позволял ему обращаться к себе «на ты», в том числе при подчинённых. В 1911 г. Альтшиллер шокировал этим Н. Н. Янушкевича (тогда – начальника канцелярии Военного министерства) [183, с. 92]. Но в обычной обстановке, как уверял Сухомлинов, они с Альтшиллером «на ты» «никогда, ни прежде, ни затем в Петрограде не состояли» [128, л. 24].

Естественно, о военных вопросах ни в шутку, ни всерьез Альтшиллер не говорил с Сухомлиновым никогда [127, л. 20]. Но он узнавал от него нечто большее, чем информация о развитии российской армии. Их беседы, происходившие, согласно показаниям Владимира Александровича, «примерно раз в неделю или раз в две недели» «вращались обыкновенно в сфере газетных известий» [128, л. 26]. Иначе говоря, военный министр комментировал Альтшиллеру самые животрепещущие вопросы международной и внутренней политики. Для разведчика это была информация высочайшей ценности, ради которой стоило переехать из Киева в Петербург с его дурным климатом.

Так был или не был Альтшиллер иностранным шпионом? Фактов, позволяющих ответить на этот вопрос утвердительно, у нас нет. Бросается, однако, в глаза, что некоторые действия Альтшиллера были нацелены на то, чтобы вызвать в свой адрес смутные, но недоказуемые подозрения в шпионстве, безопасные для него, но бросающие тень на В. А. Сухомлинова. Иначе нельзя объяснить неуклюжие попытки Альтшиллера в отсутствие министра (но при свидетелях!), якобы скрытно подсмотреть содержание бумаг у него на столе. Причем, чтобы ни у кого не было сомнений, на какую державу он работает, Александр Оскарович держал на виду в своём кабинете бланк, на котором значились его фамилия, петербургский адрес и герб Австро-Венгрии. (Как мы помним, Альтшиллер давно состоял почетным консулом этой страны).

Злоключения Сергея Мясоедова

Ещё одним человеком, знакомство с которым оставило пятно на репутации Сухомлинова, стал Сергей Николаевич Мясоедов. В обвинительном акте по делу бывшего военного министра он назван «агентом Германии» [99, с. 475].

«Дело Мясоедова» неоднократно подвергалось анализу. Первым подробным исследованием выдвинутых против него обвинений, является книга отставного чиновника МВД О. Г. Фрейната, опубликованная в Вильно в 1918 году [182]. Фрейнат судился за связь с Мясоедовым, остался жив и задался целью доказать его невиновность.

Данные Фрейната были использованы эмигрантским историком А. Г. Тарсаидзе, который полагал, что дело Мясоедова являлось звеном интриги, направленной против Сухомлинова, и было целиком фальсифицировано [177, с. 230, 249, 306, 340]. Такого же мнения придерживался историк-эмигрант Г. М. Катков. В своей известной книге «Февральская революция» он писал, что «виновность Мясоедова умышленно считали не требующей доказательств, чтобы без помех осудить Сухомлинова и тем самым утвердить легенду о германофильстве высших сфер» [76, с. 134].

В 1967 г. сделал вывод о необоснованность обвинений в адрес Мясоедова выдающийся советский историк К. Ф. Шацилло [189, с. 116].

Точно также и