Читать книгу "Дар страха. Как распознавать опасность и правильно на нее реагировать - Гэвин де Беккер"

Но, чтобы поверить звонившему, который говорит: «Я заложил бомбу, и она взорвется через три часа», — вы должны поверить в то, что человек пошел на огромный риск, чтобы раздобыть компоненты взрывного устройства, затем нашел место, где он мог быть уверен в том, что никто не увидит, чем он занимается, затем смонтировал бомбу и рискнул своей свободой и жизнью, закладывая ее, и после всего этого предпочел не взорвать бомбу, а позвонить и рассказать о заложенном устройстве.

Какими мотивами руководствовался этот человек, когда звонил и рассказывал вам о том, что он сделал? Он позвонил, чтобы предупредить и тем самым спасти человеческие жизни? И не проще было бы спасти жизни, заложив бомбу там, где вообще не могут находиться люди, или не закладывать ее вовсе?

Давайте спустимся на один уровень ниже: представьте себе человека, который собрал и заложил взрывное устройство, но затем передумал и позвонил, чтобы быть уверенным в том, что никто не пострадает. Поделился бы с вами этот невероятный колеблющийся социопат специфической информацией о том, где заложена бомба?

Другой возможный мотив у человека, действительно заложившего бомбу, позвонить и рассказать об этом заключается в том, чтобы гарантированно получить признание, потому что после того, как произойдет взрыв, некоторые люди или группы людей могут сказать, что это дело их рук, и только человек, который позвонил до взрыва, гарантирует себе признание. Но задумайтесь: если террорист настолько самовлюблен, что хочет гарантированно привлечь к себе внимание своим преступлением, неужели он действительно намерен свести на нет свои усилия, дав полиции время на поиск и обезвреживание источника своей гордости и радости?

Мы придаем такое значение словам «Я заложил бомбу», что я часто думаю, а не будем ли мы так же доверчиво реагировать на другие невероятные заявления. Если неизвестный скажет по телефону: «Послушайте, я закопал миллион долларов наличными в кадке для пальмы перед входом в здание», — побегут ли все от председателя совета директоров до последнего клерка копаться в земле?

А когда звонящий противоречит сам себе (сначала говорит, что заложил бомбу в вестибюле, затем через десять минут звонит опять и говорит, что не закладывал бомбу в вестибюле)? Прекратим ли мы поиски и просто разрешим сотрудникам вернуться на рабочие места? А что, если из-за такой же угрозы, после того как мы эвакуировали здание в понедельник, нам придется эвакуировать его во вторник, а потом и в среду? Когда мы перестанем относиться к тем, кто угрожает анонимно, так, будто они являются достойными всяческого доверия людьми, хотя на самом деле 100% их звонков — это фикция? Ответ: тогда, когда приобретем уверенность в своих прогнозах.

Наша уверенность базируется на максимально возможном понимании всего, что касается угроз. Например, если человек, угрожающий взорвать бомбу, рассержен и враждебно настроен, то цель его звонка заключается в том же, что и цель большинства угроз: вызвать страх и тревогу. Человек, который хочет выпустить гнев с помощью страшных образов («Вас разорвет на куски») или который возбужден и агрессивен, не ведет себя, как настоящий террорист. Большинство настоящих «бомбистов» — терпеливые люди («Я достану тебя, когда придет время»), умеющие откладывать эмоции на потом. Они выражают свой гнев взрывами, а не агрессивными звонками по телефону. Как ни странно, «бомбисты» не обладают взрывными характерами.

(Поскольку угрозы взрыва вызывают у работодателей вполне объяснимые вопросы юридического характера, например: «Должны ли мы объявлять эвакуацию сотрудников? Должны ли мы сообщать сотрудникам об угрозе взрыва, чтобы они могли принять решение самостоятельно? Как оценить угрозу? Кого надо извещать?», — наша фирма помогает организациям вырабатывать методику реагирования на них. На большинство основных вопросов можно ответить заблаговременно, чтобы потом «не искать выключатель в темноте». Если не сделать это, придется принимать важнейшие решения под воздействием стресса в самый ответственный момент. Как всегда, если речь идет об угрозах, важнейшим фактором является контекст. Угроза, сделанная во время какого-то соревнования в рамках Олимпиады, т.е. во время события, имеющего значение для политики государства и находящегося в фокусе мировых средств массовой информации, будет восприниматься не так, как угроза, целью которой является торговый центр.)

* * *

Некоторые люди, выступающие с угрозами, ведут себя настолько сумбурно, что меняют свои первоначальные высказывания или выдвигают несколько тревожных идей одну за другой. Кто-то сначала говорит: «В течение часа вы будете взорваны», — потом он же: «Вас надо убить», — потом: «Я обещаю, что ваш день придет». Мы называем эти изменения «заявлениями об уменьшении важности». Звонящие показывают таким образом, что больше заинтересованы в том, чтобы сорвать злость, чем предупредить об опасности.

Содержание и интонация того, что люди говорят, угрожая другим, шокируют и тревожат. Жертвы часто называют полученные ими угрозы «ужасными» или «злобными», потому что они рисуют страшные картины. Часто встречающейся угрозой является выражение «Я порежу тебя на мелкие кусочки». Не менее популярна угроза «Я вышибу из тебя мозги». Но, как всегда, контекст намного важнее содержания, и выбор слов обычно демонстрирует желание автора напугать адресата, а не намерение нанести ему вред. Предложения «Я отстрелю тебе башку» или «Я пристрелю тебя как собаку» могут в зависимости от контекста нести в себе меньше опасности, чем простое высказывание «Я так больше не выдержу».

При этом вызывающие тревогу и беспокойство слова порождают соответствующую реакцию людей, вынуждая их переходить к оборонительной тактике, если выражаться с точки зрения психологии. Несмотря на то что шокирующие или дикие вещи обычно не представляют для нас настоящую угрозу, неуверенность в степени риска заставляет нас тревожиться, а это, в свою очередь, влечет за собой проблему: когда мы потрясены или встревожены, мы невольно «поднимаем наш подъемный мост» — адекватное восприятие произошедшего, — по которому мы должны были бы пройти, чтобы сделать правильный прогноз.

В течение последних тридцати лет я читал, слышал или был свидетелем самых затейливых, ужасных, неприятных и хорошо продуманных угроз. Я понял, что важно реагировать на них спокойно, потому что, находясь в состоянии стресса, мы перестаем оценивать информацию осознанно и начинаем делать это физически.

Например, угроза убийства в письме или по телефону не может, скорее всего, представлять реальную опасность, но организм адресата тем не менее начинает готовиться к ее восприятию — усиливается приток крови к ногам и рукам (для бегства или борьбы), активизируется выделение гормона кортизола (способствующего быстрому сворачиванию крови в случае ранения), повышается температура молочной кислоты в мускулах (чтобы подготовить их к усилиям), фокусируется зрение, увеличивается частота дыхания и сердцебиения, что поддерживает работу всех систем организма. Такая реакция необходима при столкновении с реальной опасностью (например, когда Келли встала и вышла из своей квартиры), но для оценки будущей опасности намного полезнее сохранять спокойствие. Хороший способ сделать это — осознанно задать себе вопрос: «Нахожусь ли я в непосредственной опасности?» — и ответить на него. Ваш организм не хочет, чтобы вы спрашивали себя об этом, но если вы все же спросите и ответите, то сможете адекватно воспринимать происходящее.