Читать книгу "Дар страха. Как распознавать опасность и правильно на нее реагировать - Гэвин де Беккер"

Основным врагом понимания и, следовательно, точных прогнозов является суждение. Люди часто узнают о чем-либо достаточно для того, чтобы отнести это явление к той или иной категории. Они видят чье-то странное поведение и говорят: «Этот парень — псих». Суждение — это автоматическая классификация людей или ситуаций просто на основании того, что некоторые их характеристики знакомы наблюдателю (что бы эта характеристика не значила раньше, она обязательно будет значить это и сейчас). Знания такого рода действуют успокоительно, однако «опускают занавес», практически лишая зрителя возможности видеть остальную часть пьесы.

Кроме того, люди перестают воспринимать новую информацию, когда преждевременно выносят суждение о чьей-то виновности или невиновности. Вспомним историю женщины, которая была уверена в том, что получаемые ею угрозы исходили от мужчины, на которого она подала в суд. Рассказывая мне об этом, она привела подробности, которые не имели прямого отношения к истории (я называю их сателлитами). Я сумел их истолковать именно в том качестве, в каком они и были представлены, — как полезную информацию, а она не могла, потому что уже решила для себя, кто является подозреваемым, и тем самым ликвидировала возможность восприятия.

Обратное также может иметь место, как в случаях, когда люди исключают одного конкретного подозреваемого. Найдите сателлит в рассказе Салли:

«Меня кто-то терроризирует, и я должна узнать, кто это. Несколько недель назад какая-то машина въехала на вершину холма к моему дому, и водитель уставился на парадную дверь. Я помигала фонарями на крыльце, и он уехал. На следующий день это повторилось. Потом начались звонки. Мужской голос сказал: «Вам лучше переехать, одинокой женщине жить здесь небезопасно. Вы здесь чужая». Я так рада, что через несколько дней после этого познакомилась с Ричардом Барнсом — это парень, которому я продаю дом. И знаете что? Мой дом действительно расположен в слишком уединенном месте, чтобы женщине жить там одной».

Где же здесь сателлит, «лишняя» деталь? Это — имя человека, которому она продает дом.

«Расскажите мне о Ричарде Барнсе».

«О, он здесь не причем. Парень, который покупает дом, он просто находка для меня. Однажды я забирала почту из ящика, а он пробегал мимо, и мы разговорились. Он сказал, что ему очень нравятся эркеры в моем доме, и пошло-поехало. На следующий день он предложил купить дом».

«А что с этими анонимными звонками, которые вас напугали?»

«Конечно, меня беспокоило, что кто-то хотел навредить мне».

«Но звонивший сказал, что вам надо переехать. Ваш переезд никак не поможет тому, кто хочет нанести вам вред. А кому он может быть выгоден?»

«Никому. [Пауза]. Тому, кто хотел купить мой дом?»

Вы знаете, к чему это привело. В ходе дальнейшего разговора выяснилось, что Ричард Барнс живет в районе, расположенном в часе езды, так что с чего бы ему бегать рядом с домом Салли? Ему были известны такие особенности ее дома (эркеры), о которых можно было узнать, только подъехав к нему по длинной подъездной аллее. Салли вынесла суждение, исключив Ричарда из числа подозреваемых, и, соответственно, перестала думать о нем.

Поскольку мотивом почти всех анонимных угроз является влияние на поведение адресатов, я предлагаю клиентам задаться вопросом, кому было бы выгодно, если бы они предприняли действия, которые они бы предприняли в том случае, если бы угрозы были реальными. Это часто позволяет идентифицировать автора.

* * *

Одна из популярных форм запугивания, которую редко осуществляют анонимно, называется шантаж. Обычно злоумышленник угрожает раскрыть информацию, которая, по его мнению, нанесет ущерб жертве, и предлагает сохранить ее в секрете, если получит компенсацию. Поскольку именно жертва — а не злоумышленник — решает, насколько значительна возможная угроза, то цена определяется в зависимости от вашей реакции.

Шантаж-вымогательство, по своей сути, является запугиванием, потому что используются такие слова и словосочетания, как «если», «а то», «если не» или «пока не»: «Если вы не заплатите мне десять тысяч долларов, я скажу вашей жене, что вы ей изменяете». Самый лучший ответ: «Не кладите трубку, сейчас я позову к телефону жену, и вы ей сами все расскажете». При такой реакции угроза обнуляется. Если вы сможете убедить шантажиста в том, что вред, который он угрожает вам нанести, вас не волнует, вы по меньшей мере улучшите свои позиции на переговорах. Во многих случаях вы сможете фактически нейтрализовать угрозу.

И наоборот, реакция жертвы в форме просьб и согласия удовлетворить требования шантажиста только повышает «ценность» угрозы. Ущерб, который шантажист угрожает нанести, кажется жертве недопустимым настолько, что она считает плату за молчание целесообразной. Это решение часто приводит к повторным угрозам, потому что человек, успешно получивший деньги один раз, может вернуться к своему недобровольному «спонсору».

Конечно, некоторые люди предпочитают платить шантажистам, хотя я редко рекомендую поступать таким образом. Если не считать того, что я бы назвал «легальным вымогательством» (письма от юристов с требованием выплат по необоснованным требованиям клиентов), то от шантажистов трудно ожидать, что они будут придерживаться условий соглашений, которые сами предлагают заключить. Другими словами, вы обсуждаете условия соглашения с людьми, которые вряд ли собираются эти соглашения соблюдать.

Вероятно, чаще всего мишенью шантажистов становятся известные личности, и на их опыте есть чему поучиться. Наиболее типичный случай: некто имеет информацию, способную нанести вред, и требует компенсации за то, чтобы сохранить конфиденциальность. Я вспоминаю в связи с этим молодую кинозвезду, которой, когда она оказалась на вершине славы, позвонил ее нечистоплотный бывший бойфренд, о котором она много лет не имела никаких известий. Он пригрозил моей клиентке распространить информацию о том, что она сделала аборт, если она не заплатит ему 50 000 долларов. Перспектива разглашения щекотливой информации очень тревожила актрису, и это делало угрозу еще значительнее. К тому моменту, когда актриса обратилась ко мне, она толком не спала уже целую неделю. Первым пунктом моей системы реагирования на подобные угрозы всегда является оценка. Я попросил клиентку перечислить людей, которые, как она опасается, могли бы отреагировать негативно в случае опубликования этой информации.

«Это просто, — сказала она. — Мои родители. Я не хочу, чтобы они узнали об этом». Я попросил ее подумать о том, не лучше ли самой позвонить родителям и рассказать все в своей интерпретации, чем жить в страхе, что они могут узнать все в интерпретации шантажиста (или из таблоидов). Я сказал ей, что она — единственный человек в мире, который может определить цену этой угрозы.

Раскрытие компрометирующей информации самими жертвами шантажа — столь радикальный шаг, что мало кто из них хотя бы задумывается об этом. Тем не менее моя клиентка приняла это трудное решение в течение десяти минут. Она позвонила родителям, и угроза перестала существовать. Она закончила разговор с видимым облегчением и ощутила себя более сильной: «Я пришла к вам, готовая на все, лишь бы не дать ему раскрыть эту тайну. Теперь я вообще не хочу ничего делать, потому что мне все равно, что он говорит». (Моя клиентка не заплатила ничего, а шантажист так и не раскрыл эту информацию. У меня бывает несколько похожих дел в год.)