Читать книгу "Настоящая ложь - Эмили Локхарт"

– У меня был небольшой бизнес с травкой, – признался мужчина. – Я выращивал ее в своей гардеробной – подсветка, все дела, – а потом продавал. Это было в Портленде. Кто мог подумать, что мой бизнес кому-то помешает. Но копы загребли меня, и когда я вышел под залог, тут же взял билет на рейс до Майами. Оттуда на лодке перебрался в Пуэрто-Рико, а дальше на пароме – сюда. – Он жестом попросил у бармена еще пива.

– Так вы в бегах? – уточнила Имми.

Он фыркнул.

– Подумайте сами: я не считал свой бизнес криминальным, а значит, и не заслуживал уголовного преследования. Просто переехал на новое место жительства. Я ни от кого не скрываюсь. Здесь все меня знают. Правда, не знают моего имени, указанного в паспорте, но это неважно.

– И что за имя? – заинтересовалась Джул.

– Этого я вам не скажу, – рассмеялся он. – Точно так же, как не говорю и им. Здесь никому до этого нет дела.

– А чем вы зарабатываете на жизнь? – поинтересовалась Джул.

– Очень много американцев и богатых пуэрториканцев имеют здесь недвижимость для пляжного отдыха. Я ухаживаю за их домами. Платят наличными. Охрана, ремонт и все такое.

– А как же ваша семья? – спросила Имми.

– У меня не так много родни. Здесь есть подружка. Мой брат знает, где я нахожусь. Приезжает ко мне в гости раз или два в год.

Имоджен наморщила лоб.

– Вам никогда не хотелось вернуться?

Мужчина покачал головой.

– Даже не думал об этом. Когда слишком долго живешь вдали от дома, кажется, что уже и возвращаться не к кому и незачем.

Следующие три дня они провели у огромного, изогнутой формы бассейна, окруженного зонтиками и бирюзовыми шезлонгами. Джул, как та змея, обвилась вокруг шеи Имоджен. Они читали. Имоджен смотрела кулинарные видео-ролики на YouTube. Джул потела в тренажерном зале. Имоджен нежилась на спа-процедурах. Они купались и гуляли по пляжу.

Имоджен много пила. Официанты сбились с ног, подавая ей «Маргариту» к бассейну. Но она не выглядела грустной. Волшебная эйфория побега с Мартас-Винъярда не отпускала их несколько дней. Джул полагала, что они вышли победительницами. Именно о такой жизни мечтала Имоджен – свободной от амбиций и ожиданий, когда некому угождать и некого разочаровывать. Вдвоем они просто существовали, и медленно тянулись дни, напоенные ароматом кокоса.

Поздним вечером четвертого дня Джул и Имми сидели на открытом воздухе, погрузив ноги в горячую ванну, как часто бывало в доме Имми на Мартас-Винъярде.

– Может, мне все-таки вернуться в Нью-Йорк? – задумчиво произнесла Имоджен. – Надо бы повидаться с родителями.

Девушки совсем недавно поужинали. Имми потягивала через соломинку коктейль «Маргарита» из пластикового стаканчика с крышкой.

– Нет, не надо, – сказала Джул. – Останься здесь со мной.

– Помнишь того парня в баре? Он сказал, что, чем дольше живешь вдали от дома, тем меньше хочется вернуться. – Имоджен встала и стянула с себя рубашку и шорты, оставшись в цельном купальнике бронзового цвета с позолоченным кольцом на груди и глубоким вырезом. Она медленно погрузилась в горячую ванну. – Я не хочу сжигать мосты. Ведь там мои родители. Но в то же время я ненавижу дом. Там все… наводит на меня тоску. Взять хотя бы мой последний приезд – я тебе не рассказывала? Про зимние каникулы?

– Нет.

– Я уехала из колледжа и так радовалась, что могу наконец вырваться на волю. Я завалила политологию. Брук и Вивиан все время грызлись. Айзек меня бросил. И что ты думаешь? Дома я застаю отца в плачевном состоянии. Мама постоянно в слезах. Мой глупый страх беременности, драма с подругами, проблемы с парнем, плохие оценки – все казалось слишком мелочным, чтобы даже заикаться об этом. Отец буквально усыхал, прикованный к кислородной маске. Кухонный стол был завален лекарствами. Однажды он схватил меня за руку и прошептал: «Принеси своему старику бабку[62]».

– Что такое бабка?

– Ты никогда не ела бабку? Это как плюшка с корицей, только в сто раз вкуснее.

– Ты принесла?

– Я пошла и купила шесть бабок и давала ему каждый день по одной, пока не закончились зимние каникулы. И у меня возникало ощущение, что я могу хоть чем-то помочь, хотя на самом деле мы бессильны перед его болезнью. В день моего отъезда, уже по дороге в Вассар, куда меня вызвалась подбросить мама, я вдруг испытала настоящий ужас. Поняла, что не хочу видеть Вивиан. Или Брук. Или Айзека. Колледж показался бессмыслицей – та же школа, где из меня должна получиться дочь по образу и подобию моей мамы. Или девушка, которую лепил из меня Айзек. В любом случае, не та, какой хотела быть я. Как только мама уехала обратно, я вызвала такси и махнула на Мартас-Винъярд.

– Почему туда?

– Подальше от всех. Мы отдыхали там на каникулах, когда я была маленькой. Первые пару дней я даже не ставила телефон на подзарядку, и аккумулятор благополучно сдох. Я не хотела отвечать ни на какие звонки. Знаю, это звучит эгоистично, но я была вынуждена пойти на такой радикальный шаг. Пока мой отец так страдал, я просто не могла ни с кем говорить об Айзеке или о том, что провалила экзамен. Чтобы разобраться в себе, мне нужно было прочувствовать, что такое жизнь вдали от дома. От людей, которые все время чего-то ждут от меня, а потом разочаровываются. И я просто осталась одна на острове. Прожила в отеле месяц, когда вдруг поняла, что не вернусь. Я написала родителям, что со мной все в порядке и я арендовала дом.

– Как они отреагировали?

– Забросали меня электронными письмами и сообщениями. «Пожалуйста, приезжай домой, хотя бы на пару дней. Мы оплатим билет на самолет». «Отец хочет знать, почему ты не отвечаешь на его звонки». В общем, все в таком духе. Поскольку отец на диализе, они не могли приехать на Мартас-Винъярд, но буквально преследовали меня. – Имми вздохнула. – Я заблокировала электронную почту. Перестала думать о них. Знаешь, как по мановению волшебной палочки, просто выбросила из головы всякие мысли о них. И, не поверишь, меня это спасло. Возможно, я покажусь ужасным человеком, Джул, но было так приятно больше не чувствовать себя виноватой.

– Я вовсе не считаю тебя ужасным человеком, – сказала Джул. – Ты хотела изменить свою жизнь. Ты должна была сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы стать тем, кем стала.

– Вот именно. – Имми мокрой рукой коснулась коленки Джул. – Ладно, хватит. А что у тебя? – В этом была вся Имоджен: сначала она тараторила без умолку, обсасывая свои идеи, а потом, утомившись, задавала какой-нибудь вопрос.

– Я не вернусь, – сказала Джул. – Никогда.

– Что, дома все настолько плохо? – спросила Имми, пытаясь заглянуть в лицо Джул.

На какое-то счастливое мгновение Джул подумала, что кто-то может ее любить, она сама может любить и что она всего этого заслуживает. Ей казалось, что сейчас Имми понимает ее как никогда.