Читать книгу "Механическое сердце. Черный принц - Карина Демина"

– Печальная история, печальная… мне представлялось, что он несколько погорячился… ваша тетушка, конечно, была не права, а в итоге пострадал столь милый юноша. Мне казалось, вы-то лишены предубеждений и исправите сию досаднейшую оплошность.

Освальд вел в танце, но девица шла тяжело, то и дело забывая движения, то спотыкаясь, то путаясь в юбках, краснея и от волнения ошибаясь вновь и вновь.

Ее не пощадят.

Ни он, ни Ульне.

– Увы. – Веер дрогнул, и золотые розаны полыхнули светом. – Единожды приняв решение, дед имел обыкновение придерживаться его… что бы ни произошло. Вам не о чем волноваться, Тедди не имеет на Шеффолк-холл прав… равно как и на титул.

Марта вытащила печеньице, последнее, не считая тех, что припрятаны в ее комнате под матрасом, понюхала и вернула в ридикюль.

…не следовало злить Ульне.

– Более того, – Ульне приняла предложенную руку, – мой несчастный кузен оставил нас…

– Прошу простить меня за бестактность… не знал… примите мои соболезнования.

– Ах, дядюшка Ансельм, вам ли не знать, я давно похоронила Тедди в своем сердце… и то, что случилось, было предопределено.

…овсяное печенье Марта крала для Освальда. Спускалась на кухню, огромную, некогда занимавшую половину подземного этажа Шеффолк-холла, но ныне полупустую. Она помнила темноту и характерный запах металла, угля и дерева, сдобы, которую готовили. Тяжелые очертания печей, чьи зевы прикрывались чугунными заслонками. Широкую полосу стола, сделанного из вишни многие столетия тому. Ножки его почернели и заросли грязью, как и плиты пола, отчего казалось, будто стол этот вырастает из камня. На краю его повариха, древняя, полуслепая, и оставляла корзину с печеньем…

– Но все же жаль, премного жаль… – Ульне и вправду сожалела, но лишь человек, хорошо ее знающий, способен был уловить тень жалости на ее лице.

…повариха пекла печенье жестким, порой оно подгорало, но Освальду нравилось и такое. Он был голоден, однако не смел просить добавки.

Герцог Шеффолк обязан управляться со своими желаниями…

…и с голодом.

…и со страхом.

…и с обидами, которые накапливались год от года.

Предки следят. И однажды он, мальчик, который ждал Марту с ее печеньем, с молоком в старой герцогской фляге – Ульне рассвирепела бы, узнав, для чего Марта использует столь ценную, с точки зрения истории, вещь, – устал сражаться с прошлым.

У него хватило сил и злости вырваться из Шеффолк-холла.

Вот только совсем уйти ему не позволили.

И Марта погладила печенье сквозь тонкую ткань ридикюля. Она придумает, как помочь этой девушке… обязательно придумает.

Не успела.

Свадьба состоялась спустя две недели после бала и отличалась изысканной простотой. Невеста в белом пышном наряде была почти прекрасна. Она и вправду верила, что в этом мертвом доме возможно стать счастливой?

Глава 10

Кэри помнила, как ступила в холл, с трудом удерживая ставшую вдруг неподъемной сеть портала. Она слышала натужный хруст контура, готового в любой момент схлопнуться. Энергия, вливаемая в него, вытекала сквозь многочисленные прорехи, трещали узлы и медленно разъезжались связки.

Рвалось пространство.

И плескало пламенем под ноги.

– Проклятье!

Кэри добавила пару слов покрепче, из тех, которые слышала в заведении мадам Лекшиц, и натянутая струна жилы не вынесла грубости, разорвалась, опалив отдачей. По ушам, тонким звуком, нервным, словно плетью, и от удара Кэри согнулась, зажав уши ладонями, ощущая, как ползет по шее что-то мокрое…

Кровь?

Кровь, лаковая, красная, смешанная с живым железом… перчатки испачкались… и подол слегка обгорел… а в голове снова шум, но не такой, который появлялся от коньяка… и Кэри сглатывает, сглатывает вязкую слюну, но не справляется.

Ее выворачивает прямо на паркет, и она, прижав руки к животу, пытается унять тошноту.

Спазм за спазмом.

И тело корежит давно позабытой болью. Плавятся кости, выворачиваются, растягиваются мышцы, и платье вдруг становится тесным, неудобным.

Разъезжаются лапы по паркету, когти оставляют на дереве глубокие царапины, и Кэри трясет головой, пытаясь избавиться от шляпки. Широкая скользкая лента зажимает уши, и бант давит на горло. Она пятится, стараясь не наступить на собственный хвост, который как назло оказался еще более длинным, чем Кэри помнила…

Жила предвечная…

Кэри изогнулась и, ухватившись за ткань, рванула. Раздался треск, показавшийся ей оглушительным, и платье окончательно погибло.

А дальше что?

Она села, привыкая к новому непривычному телу. Щелкал хвост, пересчитывая половицы. Чесались зубы и десны, Кэри испытывала огромное желание что-либо сгрызть, к примеру балясины лестницы… или ковер… она даже принюхалась, убеждая себя, что ковер пыльный и внимания ее недостоин.

– Леди! – Фредерик выплыл навстречу и в кои-то веки утратил прежний невозмутимый вид. Впрочем, удивление длилось недолго. – Прошу прощения, но нас не предупреждали… Мастер появится…

Появится.

Кэри зарычала, чувствуя, как на загривке расправляются стальные иглы. Хвост же застучал по паркету сильней… Надо успокоиться…. Подняться наверх… к себе… а уже там Кэри как-нибудь да вернет человеческий облик, благо, эхо потревоженной жилы стихало.

– Леди, я могу чем-то помочь?

Покачав головой, Кэри поднялась.

…в Каменном логе все было намного проще. Там пели жилы и ветер кружил золотые искры, которые, оседая на шкуру, не жалили – ласкали. Вилась под лапами огненная поземка, шептала о том, что рада видеть Кэри. Звала за собой.

Поиграть.

Поймать белую бабочку пепла… они плясали в воздухе странным подобием снега.

Или заглянуть в мутное зеркало лавы, которая опалит жаром, но не причинит вреда. Подобраться к разлому, над которым вот-вот распустится пламенная хризантема. Кэри ведь помнит, сколь прекрасна она была. Узкий витой стебель, жгут, на конце которого набухала капля, темно-красная, она меняла цвет, становясь больше, раскрывая узкие лепестки один за другим…

Хвост раздраженно метнулся и задел ножки столика, едва столик не опрокинув.

Первый шаг и скрип половиц… Сверр говорил, что у нее неправильный облик, слишком тяжелый, слишком мужской… и Кэри изогнулась, коснувшись носом собственного бока.

Все по-прежнему.

Плотная треугольная чешуя черепицей льдяно-белого, какого-то неестественно чистого цвета, острые иглы на гребне. И полупрозрачные когти.

Шаг.

И постоять, привыкая к себе. Снова шаг… под внимательным обеспокоенным взглядом Фредерика… от него приятно пахнет свежей выпечкой… и корицей, а на обшлагах домашней куртки он принес аромат ванили и под курткой прячет фляжку, правда не с коньяком, со сладким дамским ликером…