Читать книгу "Тайна прикосновения - Александр Соколов"

— Конечно! — без раздумий ответила Паша, ей было не привыкать.

Историю Паши военврач Усольцева узнала от дочери (Паша больше никому не рассказывала о своём сыне), и в одно из своих дежурств в приёмном отделении она подозвала Пашу, не тратя время на лишние разговоры, сказала:

— Если Ваш сын был эвакуирован, то Вам следует обратиться в центральное управление эвакуации в Бугуруслане. Именно так я нашла своих родственников.

«Тётечка», как звал младший персонал меж собой Усольцеву, была строга и неприступна, и Паша, когда она вот так, запросто, заговорила с ней, просто онемела! Письмо было написано тут же, а спустя месяц Паша получила ответ из Бу- гуруслана, на машинке было отпечатано всего две строчки:

«Ваш сын, Марчуков Борис Иванович, 1938 года рождения (регистрация рождения: с. Алешки Воронежской обл.), эвакуирован в Казахстан, Сайрамский р-н, с. Карабулак».

От радости Паша прыгала до небес! Несколько раз она писала письма в Алешки, на этот раз со своим московским адресом, но ответа пока не было.

В конце июля у Раисы взяли анализ крови, и гемоглобин оказался настолько низким, что мать приняла решение отправить дочь в Главное санитарное управление, на более спокойную работу. Паше тоже пришло время явиться в это учреждение, где должна была решаться её дальнейшая судьба. Взамен вместо них прислали двух девушек, которым дали три дня на стажировку. Паша готовилась покинуть «Тимирязевку»: свернула свою шинель в скатку, тщательно выгладила юбку и гимнастёрку. Остаток дня она провела рядом с Раисой, держа её исхудавшую руку с ниточками голубых вен в своих ладонях:

— Вот вольют тебе глюкозы с витаминами — будешь бегать, как ветер…

— Да уж. Вот только жаль. к пруду так с тобой и не сходили!

— После войны, Раиса, обязательно сходим!

Паша глянула на бледное лицо подруги, кожа которой будто просвечивалась изнутри, но, несмотря на нездоровье, её тёмные глаза тоже светились: в них не было ни сомнений, ни страха. Какая же она молодец!

Ещё Паша подумала о том, что завтра они уедут отсюда, а письма станут приходить в «Тимирязевку». Удобно ли обращаться к военврачу Усольцевой с просьбой, чтобы забирала её письма? Впрочем, об этом можно попросить и девушек, которые будут работать вместо них.

В приёмном отделении Пашу ожидало то, на что уже она перестала надеяться, то, что заполняло её мысли всё последнее время: письмо! Она выхватила его из рук фельдшера, разносившего почту, помчалась в комнату, не обращая внимания на его крик вдогонку: «Танцуй! Танцуй!»

Слёзы сами катились из глаз, но и сквозь слёзы узнала беглый почерк Ивана. Трясущимися пальцами она надрывала края конверта, сидя на кровати. Тонкий, исписанный листик из школьной тетради лёг в её ладони:

«Дорогая Паша! Пишу тебе из Ульяновска, куда эвакуировали наш совхоз. Из- за моих лёгких меня не взяли на фронт, поставили директором совхоза. — Паша неожиданно зарыдала и, бросив письмо на кровать, схватила со стула вафельное полотенце, прижала к лицу. «Да ведь жив! Чего ж ты ревёшь!» — сказала она вслух и отбросила полотенце.

… Аня забрала из Алешков Борю в Воронеж. Когда немцы подошли к Воронежу, Аня с Борей были отправлены в Казахстан, Сайрамский район, село Ка- рабулак. Недавно получил от Ани письмо, её мобилизовали, а Борю отправили в Чимкентский детский дом. Следом пришло твоё письмо, его мне переправила из Алешков Зиночка. В сорок первом, в сентябре, она родила сына и живёт у родителей. В Алешки, когда Жорж уехал на фронт, приехали ещё и Галка с дочерью. Теперь ты понимаешь, почему Аня забрала Борю.

До Алешков немцы не дошли, не было их и в Новохопёрске. Зина писала, что брат твой Володька из ремесленного училища в Воронеже ушёл на фронт.

Мы планируем в следующем месяце возвращаться, а куда — ещё не сказали. Как только вернусь, заберу Борю. Пиши на моё имя в Алешки, Зиночка будет знать, где я нахожусь. Желаю тебе возвратиться скорее домой в добром здравии, знай, что я жду тебя! Целую. Ваня».

На следующий день военврач Усольцева вышла к машине, чтобы проводить Раису и Пашу в Главное управление. Она наказала дочери не забывать пить лекарства и затем повернулась к Паше:

— Спасибо Вам за работу! Жаль Вас отпускать, к сожалению, в приёмном отделении далеко не все справляются. Кстати, мой Вам совет: пишите рапорт по команде, Вам обязаны предоставить отпуск!

В санитарной машине, приспособленной для перевозки раненых, не было окошек, и когда они вышли, Паша замерла, у неё перехватило дух. Прямо перед ней — Кремль с Красной площадью, собор Василия Блаженного. Такое она видела только в кино!

— Ой, Раечка, дай минуточку наглядеться, я в Москве в первый раз! Мне такое понарассказывали, что просто ужас! Что Москву бомбят каждый день, что зажигалки падают с неба на крыши домов!

— Так и было. в сорок первом и сорок втором. Почти каждую ночь мы со старшей сестрой по сигналу воздушной тревоги бежали в подвал соседнего дома, в бомбоубежище. Ночи тёмные, ни огонька вокруг, только по небу бегают лучи прожекторов. Пулемётные трассы, разрывы снарядов. Я страшная трусиха, бежала не чуя ног, а сейчас вспоминаю: даже в этом страшном небе была какая-то красота, ведь наши не давали фашистам места в этом небе. Грохот стрельбы зениток, падающие с неба осколки: всё это было похоже на какой-то адский фейерверк. Ты с фронта, тебе не надо об этом рассказывать. В парке культуры имени Горького лежали останки сбитых немецких бомбардировщиков. Сейчас, может, уже и убрали. По всей Москве работали специальные восстановительные полки. В августе сорок первого у Никитских ворот упала большая бомба. Памятник Тимирязеву был сброшен, разрушено всё вокруг. Представляешь, уже на следующий день площадь была заасфальтирована, памятник стоял на месте!

В Главном санитарном управлении повторилась история, Паше знакомая: ей предложили поработать в архиве при управлении. Паша объяснила, что она с сорок первого года на фронте, её сын эвакуирован в Казахстан и ей необходим отпуск. Кадровик предложил ей дождаться назначения в действующую часть — отпуск могут предоставить только в части. Паша написала Зине, чтобы она выслала ей свидетельство о рождении сына. В сентябре Паша получила назначение в шестьдесят четвёртую зенитную артдивизию и с документами отправилась в одну из Московских средних школ, где расположился штаб формируемой дивизии. Вместе с бумагами она везла и заранее написанный рапорт на имя командира дивизии с просьбой о предоставлении отпуска.

Принял Пашу начальник штаба дивизии полковник Зейглиш. Его кабинет располагался в бывшей учительской, здесь же стояли железная армейская кровать и стол с кухонной утварью. Полковник был крупным мужчиной с бритой головой и короткой щёточкой усов под носом. Пашин уставной доклад не вызвал никакой реакции у начштаба: он достал папку из стола и рассматривал в ней какие-то бумаги.

Паша терпеливо ждала, полковник пожевал нижнюю мясистую губу и неожиданно спросил:

— Вы явились в Главное управление в августе. Где Вы находились с марта месяца?