Читать книгу "Лилия прокаженных - Патрик Данн"

— Возьму такси и заберу вас… в половине девятого?

Я чуть не сказала, что могу заехать за ним на машине, но спохватилась. В кои-то веки можно расслабиться и немного выпить, не заботясь, что еще за руль садиться. Если мы с Финианом выбирались отдохнуть, роль шофера почти всегда доставалась мне.

— Отлично. Тогда до встречи. Таксисты знают, где я живу.

Хотя был вечер, жара стояла невыносимая, и после душа я решила надеть что-нибудь полегче. Вот только что? Заглянув в мой платяной шкаф, легко подумать, что им пользуются сразу несколько женщин, а если одна, то с раздвоением личности в квадрате. Такая «эклектичность» — самый подходящий эвфемизм для характеристики моего гардероба — объясняется разными причинами. Я, как хамелеон, реагирую на обстоятельства, в которые попадаю. Иногда случайно: выйду на улицу в черном, а навстречу владелец похоронного бюро; бывает, что намеренно: в ясный солнечный день, собираясь к морю, борюсь с желанием надеть светло-голубое. Вот и приходится держать под рукой одежду на все случаи жизни.

Должно быть, оттенки голубого и сейчас были у меня на уме. В конце концов, я остановилась на шифоновом, цвета морской волны платье с рисунком и босоножках на пробковой танкетке. Приподняв по бокам волосы, заколола их серебряными гребнями, надела каплевидные сережки из лазурита и такое же ожерелье. Подходящей сумочки не нашлось, и я позаимствовала у мамы ее кожаную темно-синюю, которую можно держать в руке или под мышкой.

Стоя перед зеркалом, я сама себе удивлялась. Чего ради было соглашаться? Конечно, своей бесшабашностью Грут так не похож на осмотрительного Финиана. Он, несомненно, разбудил во мне какие-то чувства; надо за собой следить.

Выйдя у ресторана из такси, я заметила, что на парковке яблоку упасть негде, и когда в зале нам сразу предложили столик — кто-то отменил заказ, — мы не долго думая согласились. Посидеть и поболтать в баре не довелось, но я это пережила. Вечерняя жара на моем аппетите никак не сказалась. Пока я усаживалась, Грут стоял, и мне удалось толком рассмотреть, во что он одет: легкий зеленый, как авокадо, пиджак и бледно-желтую рубашку, в которых он выглядел еще более загорелым, кремовые брюки из хлопчатобумажного твила, туфли без шнурков мягчайшей желтой кожи — наверное, из шкурки детеныша газели.

На закуску Грут взял копченого лосося с каперсами и пресные хлебцы, а я — кебаб из угря с беконом. Как основное блюдо оба заказали запеченную щуку, фаршированную шейками речных раков, под белым соусом. Изучив винную карту, мы остановились на белом испанском альбариньо с виноградников Галисии. Оно хорошо сочетается с белым соусом, а дождливый климат его родины обещал — к такому выводу мы пришли путем не слишком серьезных умозаключений, — что и к щуке вино подойдет идеально.

Грут поднял бокал с шерри.

— За ваши удивительные глаза. Только сначала решайте, что они напоминают — африканские лилии или свинцовый корень?

— Второе название кажется малопривлекательным.

— Это необыкновенно красивые, нежно-голубые цветы — точь-в-точь ваши глаза, когда вы улыбаетесь. А название еще одно есть — капский плюмбаго.

— Вы и в цветах разбираетесь?

— Тсс. А то Финиан услышит.

Я рассмеялась.

— Согласна, пусть будет свинцовый корень.

— И я так считаю, — одобрил он.

Мы сделали по глотку шерри.

— Разумеется, глаза истинно кельтской красавицы сравнили бы с ирландским цветком, пусть с таким же странным названием, — поддразнила я. — Воловий язык, скажем. Он здесь повсюду сам по себе растет. Но имейте в виду: стебель у него колючий.

Он улыбнулся.

— Что еще делало кельтскую женщину неотразимой?

— «Овальное лицо, сужающееся книзу. Белая, как свежевыпавший снег, кожа, румяные, словно алые лепестки наперстянки щеки. Брови чернее воронова крыла, жемчужная россыпь зубов меж пунцовых губ. Волосы цвета желтых ирисов на летних заливных лугах или отполированного до блеска червонного золота. Высока и стройна как белая береза…» Сами видите, кое-что общее у меня с ней есть, даже черные как вороново крыло брови. Жаль, волосы такие же, да еще вьются. И до высокой стройной березы недотягиваю — я скорее ее карликовая разновидность.

Грут рассмеялся. Официант принес закуски. Когда Грут выжал на копченого лосося немного лимонного сока, я посоветовала посыпать все черным перцем.

— Мм… вкус, конечно, выиграет. Думаю, ирландцы знают толк в лососе. Он ведь играет заметную роль в кельтской мифологии?

— Вы правы, его считают символом знания. Вообще-то легендарный Мудрый Лосось жил в реке, на берегу которой стоит наш ресторан. Знаменитый воин Финн Маккул обрел мудрость и дар предвидения, когда, жаря лосося, нечаянно обжег большой палец и сунул его в рот.

Грут потрогал лососину на тарелке пальцем и поднес его к губам.

— Значит, если я это сейчас лизну, то стану пророком?

— Очень сомнительно. Тем более что в наши дни лосось скорее символизирует людскую недальновидность.

— Как это?

— Для меня он свидетельство варварского отношения к природе. Лососей вылавливают дрифтерными сетями в Атлантике, такие же ставят на них в устьях рек. А еще рыболовы-спортсмены, браконьеры, стоки промышленных отходов… И когда, наконец, он попадает на стол, вкус у него не тот, что раньше, — спросите Артура Шоу. С другой стороны, тот, кто ест лососину с рыбоводческих ферм, и вкуса настоящего не знает, и рискует отравиться диоксинами, позволив себе больше двух-трех кусочков в неделю. Хватит, пожалуй, а то я вам аппетит испорчу.

— Не получится, — засмеялся Грут и приналег на копченого лосося с еще большим удовольствием. — Никакого чувства вины не испытываю. Хищника совесть заела — можете представить? Не хочу всю жизнь думать о загрязнении атмосферы. Не вижу причин паниковать из-за глобального потепления — что особенного в том, что лето на лето не приходится? А вот глупцом себя чувствую. Даже самый безмозглый хищник не убивает без нужды и не гадит в своем логове. А мы как филовирусы — смертоносные, но близорукие. — Он бросил взгляд на соседний столик, за который официант усаживал какую-то пару.

— Терри Джонстона убил такой вирус?

— Нет. Он умер не от геморрагической лихорадки. Думаю, что я знаю причину, но для доказательства требуется время.

— А мне можете рассказать?

Грут снова покосился на соседний столик, и я посмотрела в том же направлении. Мужчина и женщина сидели молча, с ничего не выражающими лицами. Груту, очевидно, показалось, что они нас подслушивают.

— Не сейчас. Прогуляемся попозже вдоль берега?

— С удовольствием.

Официант налил ему альбариньо. Я наблюдала, как Грут поднял бокал, втянул носом воздух, оценивая букет, потом набрал полный рот вина и, не глотая, перекатывал его по нёбу и языку, пробуя на вкус. Обычно такая дегустация не самое привлекательное зрелище, но у Грута получалось так, что мне даже понравилось.